Павел смотрит в лобовое стекло машины на мелькающий пейзаж. Голову сдавило, словно тисками. Он должен придти в дом Надежды Ивановны, сообщить об убийстве сына, отвезти на опознание в городской морг! Рассказать ужасные подробности гибели Сережи. Закусил губу. Но может быть, у вечного огня обнаружили труп неизвестного? Если не подтвердятся данные о погибшем, тогда и ребят отпустим. Его уже не радует, удачно проведенная процедура задержания подозреваемых. Не радует первое серьезное дело. Еще вчера, расследование происшедшего вызывало в его душе прилив энергии и гордости. Теперь ему стыдно. Неприятен факт ареста, а еще, более ужасно посещение человека с горькой вестью. Если бы все это предвидел, не пошел работать в следственные органы. Так часто, представляемая им, романтика милицейских буден, теперь полностью потонула в отрезвляющих волнах сухого безрадостного, преступного мира. Но ведь я выбрал профессию по призванию. И отец, и дед занимались следовательской работой. Мне нравилось представлять себя за чтением сводок, выезжать на место преступления. Ни страха, ни отвращения не испытывал. Павел поймал себя на мысли, будто оправдывается перед собой, за выбранную специальность. Зачем я сейчас занимаюсь психоанализом. Сейчас это ни к чему. Что я должен сделать, прежде всего? Он подвел итог проделанной работы. Подозреваемые задержаны! Теперь факт опознания! Да, да, вот, что теперь самое ответственное. Надо пойти к Надежде Ивановне. Холодный пот побежал у него по спине. Поручить Алексею. Он не посмеет отказаться. Но удобно ли это? Нет, я должен пойти сам. Мое присутствие необходимо при опознании. Или послать Алексея доставить женщину, а потом провести опознание. Павел перебрал в голове несколько вариантов, но, ни один его не удовлетворил. Он не знал, как облегчить женщине жуткую процедуру. Понимает, сообщение, с которым придет в дом Надежды Ивановны, будет для нее неожиданным и ужасным. Чем он сможет утешить женщину, у которой в жизни уже была одна трагедия, гибель мужа, а теперь и сын. Она останется одна со своим горем. И никакие утешения тут не уместны. Где взять такие слова, которые помогут пережить горе. Он впервые столкнулся с фактом, когда вынужден нести в мирный дом, известие о несчастье. Но я должен! Снова и снова повторяет себе Павел. И таких случаев в моей следовательской практике будет немало.
— Машину не сдавай! — повернулся к водителю. — Поедем к Надежде Ивановне!
— Допрашивать не будете? — удивился Алексей.
— Только после опознания. Я должен быть уверен, убитый, действительно Сергей. Только этот факт будет полным доказательством их вины. Посидят, подумают. Им есть о чем поразмышлять.
— Все троих, что ль, в обезьяннике держать? — скорчил недовольную гримасу Алексей. — Не имеем права закрывать их надолго. Да и, как я понял, у нас, и так будут неприятности. Вадим Евгеньевич, наверное, уже в курсе. Женушка оповестила.
— До вечера посидят, ничего с ними не случится! Если появится, кто из родственников, изложишь обстановку. Но особенно не распространяйся. Тайна следствия, понял!
— Понимаю, Павел Андреевич!
Машина подъехала к отделению милиции.
Глаза Павла внимательно следят за мальчишками. Вышли из машины, пошли к зданию милиции. Запястья скованы наручниками. Головы низко опущены на грудь, ссутулившиеся спины. Откуда такая жестокость? Мало уделяли внимания родители? Или телевизор с боевиками, ужастиками, драками, кровью? Дверь милицейского участка давно захлопнулась, а он все продолжает смотреть в пространство. Перед его глазами неотрывно стоят бледные лица и округлившиеся от страха, глаза ребят.
— Куда едем, Павел Андреевич? — нарушил размышления следователя, Валера.
— К потерпевшей. Матери погибшего.
Тамара Николаевна поднялась на веранду, опустилась в плетеное соломенное кресло. Руки в широких рукавах халата безвольно повисли с подлокотников. Женщина ощутила бессилие, словно паралич, овладел телом. Глаза остановились на перилах веранды. Зеленый кузнечик медленно сполз с листа сирени на барьер, подвинулся по деревянному ободку. Вот зеленая тварь! Откуда он взялся. Осень на дворе. Живет, и дела ни до кого нет! А мне что делать? Как жить? Над ее ухом прожужжала муха. Что ж я расселась? Она повела плечами. Володечку увезли в милицию, а я сижу!? Надо позвонить Вадиму, адвокату. Надо бить тревогу! Надо выручать мальчика! Она резко вскочила. Кресло завалилось на бок. Женщина, словно заблудилась, побежала по веранде вправо, потом влево.
— Что с вами? — домработница Настя остановилась в распахнутой двери. — Вам помочь?
— А что со мной? — словно очнулась Тамара Николаевна. — Со мной ничего. Разве ты не видела? Володю увезли! Надо Вадиму позвонить. Где мой телефон? Что ты стоишь? Делай что-нибудь! — крикнула Тамара и раздраженно стукнула ногой по деревянным половицам.
— Что мне делать? — пожала плечами Настя. — Ходит, где не надо ваш Володька, вот и нашел на свой зад приключений.
— Как ты можешь так говорить? — голос женщины сорвался на крик. — Я тебе деньги за работу плачу! Ты кормишься в нашем доме!
— Ой, подумаешь, куском попрекаете! — Настя сморщила нос, и, виляя бедрами, ушла.
Тамара Николаевна обхватила голову руками. — Куда я дела телефон? Надо срочно Вадику звонить! — вбежала в комнату, кинулась к дивану, сбросила на пол подушки в красных бархатных наволочках, растрясла плед, подбежала к журнальному столику, скинула газеты. Мобильник издал визгливый стон, стукнувшись о ковер. Села на диван.
— Кто его сюда положил? Настюха, зараза! — пробурчала скороговоркой, женщина, трясущимися пальцами нажимая на кнопки.
Звук модной мелодии усилил раздражение. Не мог оставить обычный звонок! Тоже мне крутой!
— Сейчас не могу! Томочка, позвони позже! — произнес голос Вадима, и короткие гудки оглушили Тамару, как гром.
— Не вешай трубку! Паразит!— закричала в трубку Тамара, снова набирая номер. — Не вешай трубку! — но телефон не отвечает. — Отключил, гад! Только о себе думает!— она набрала буквы сообщения. — Читай гаденыш! Твой сын! Негодяй! — ругательства в обилии посыпались из губ женщины. Она швырнула аппарат о спинку дивана, уперлась локтями в колени, положила на руки голову и застыла. Наконец мобильник пропел мелодию танго. Тамара схватила телефон.
— Не вешай трубку! Володю забрали в милицию! Я не знаю, что делать?
— Не паниковать! Я свяжусь с адвокатом! — спокойный голос мужа, вызвал в женщине новый приступ паники. Тамара отбросила мобильник.
— Легко ему говорить! Не паникуй! Володя в милиции! Голодный! Среди преступников! Подумаешь, дети подрались! Подрались и помирятся! Она вскочила. Собрать еды, отнести? Позвонить Наде? Кажется, так зовут Сережину мать! Но я не знаю номер телефона. Вместе учились в одном классе. Нет, ничего нельзя делать! Надо ждать! Вадим знает, как прекратить этот кошмар! Тамара легла, подложила под голову подушку, закрыла глаза.
Галина Семеновна, обняв себя руками за плечи, прошла по комнате до двери, потом к окну. Задержала взгляд на соседнем подоконнике. Два сизых голубя, стуча по железному карнизу, клювами, поглощают крошки хлеба, заботливо покрошенные соседкой. Приучила, каждый день прилетают. Вздохнула женщина, созерцая нежную идиллию влюбленных птиц. Мой сын убийца! Убил своего товарища. Я всегда говорила Андрею, не надо его отдавать в секцию бокса. Ненавижу этот спорт! Крупные, как горошины, слезы потекли из ее глаз. Женщина всхлипнула, растерла пальцами влагу по щекам. — Как он мог! Ему нет оправдания! Она сжала ладонями виски. Может быть, зря волнуюсь. В милиции разберутся. Возможно, Коля не виноват! Но он подавлен, ноги его не слушались, когда уводили. Сцена ареста сына ясно предстала перед ее глазами. — Что делать! — сквозь рыдания прохрипела женщина. На столе зазвонил телефон. Галя вздрогнула. Встала, подошла к столу, сняла трубку.
— Он и сегодня решил себе праздник устроить!? — прозвучал недовольный голос мужа. — Его отчислят! Ни на какие соревнования он не поедет, так ему и передай!
— Андрей, его забрали!
— Куда забрали?
— Милиция приезжала.
— Что у них за шуточки!? Вчера все выяснили!
Галина Семеновна стерла со щеки набежавшие слезы.
— Ты плачешь, Галя? Объясни, что случилось?
— Я тебе говорю, приехала милиция, и Кольку увезли.
— Когда?
— Полчаса назад!
— Почему не позвонила?
— Я хотела, но ты сам позвонил.
Андрей замолчал.
— Алло, алло! Андрюша, ты меня слышишь?
— Слышу, слышу. Натворил он дел! Кого они избили, Сережку? Позвони Наде! Не плачь, я постараюсь приехать пораньше. Может быть ничего серьезного. Попугают и отпустят! Следователь молодой, еще не опытный, для авторитета, так сказать.
Короткие гудки, словно набат прозвучали в ушах женщины, отдались болью в голове.
Галина потянулась к книжке с телефонными номерами. Перелистала страницы. Вот он номер Надежды Ивановны. Она набрала цифры. Длинные гудки один за другим, равномерно режут ухо. Никого нет дома? Удивилась Галя. Позже позвоню. Села на диван, сложила руки на груди. Подожду Андрея. Вместе решим, что делать!
Люба опустилась на кухонный табурет. Расширенные глаза матери, напугали ее, едва она открыла дверь. Услышанные слова, заставили сердце участить удары. Пришла домой с работы, принесла полную сумку продуктов. А тут. Погоня! Через окно. Руки скрутили! Наручники надели!
Варвара Михайловна подошла к дочери, обняла, погладила ладонью по волосам
— Не переживай доченька. Все обойдется!
— Мама! — Люба отстранилась от матери. — Мишку поймали, как преступника, увезли. Ты говоришь, обойдется! Что обойдется? Сейчас Наташка придет. Как я ей объясню?
— Что объяснишь, мам?
Наташа вошла в кухню, положила пакет со свежеиспеченными булочками на стол. Взяла одну, откусила кусок. — Чаю налейте, товарищи!
— Мишку увезли? — бабушка отвернулась, боясь встретиться взглядом с внучкой.
— Куда увезли? Шутишь, бабуль! — щеки девушки побледнели. Она положила надкусанную булочку на стол. С трудом проглотила кусок.
— В милицию увезли. За драку.
— Так вчера же все разрешилось?
— Значит, не все! — вздохнула старушка.
— А с Сережкой что? Они его избили! Что с Сережкой? — Наташа резко повернулась, выскочила в коридор.
— Куда ты! — крикнула вслед бабушка. — Не ходи, сиди дома!
— Вот и она убежала! — хлопнула в ладоши старушка.— Нет, мать успокоить! Так у нее тоже свои дела! Куда побежала! Любаша, крикни ее из окна, пусть вернется!
— Ох, оставьте, мамаша! Не до них! Сами творят, пусть сами и отвечают за свои поступки!
— Люба! Ты же мать!
— Ах, мама, отстаньте! — Люба, пошатываясь на нетвердых ногах, вышла из кухни, сделала шаг, уперлась в стену рукой, и медленно сползла на пол.
— Доченька, тебе плохо! — Варвара Михайловна подбежала к дочери, сжала запястье. — Пульс не прослушивается! Господи! Что ж это! Любонька, родная, я сейчас скорую вызову! Держись! — она вбежала в кухню, смочила полотенце холодной водой, склонилась над дочерью, распахнула ворот платья. Приложила к груди мокрую ткань.