Павел раскрыл дверь кабинета, оглядел насупившихся ребят, сидящих у стены.
Однако, проведенная ночь в СИЗО нагнала на них страху! Спеси поубавилось. Прошел к столу, сел, достал из ящика папку, раскрыл. Не поднимая глаз, чувствует, ребята следят за каждым его движением. В его руках их судьба. Это они уже осознали.
Следователь намеренно не торопится. Его молчание наводит на них смятение. Они не понимают, почему он молчит, почему выжидает, какой готовит им допрос. Он не знает, с чего начать разговор. Сам в смятении. Первое серьезное дело. Убийство! Преступники почти дети. Убитый их товарищ. Жили в одном городе, в одном квартале, учились в одной школе. Как могли совершить такой свирепый поступок! Не находит слов. В душе смешались чувство жалости к убитому, и к преступникам. Глядя на их потускневшие лица, поджатые под стулья, ноги, язык не поворачивается назвать их преступниками. Но они сами расписались под таковым определением. Сами поставили на себе страшное клеймо убийц!
— Я не буду говорить без адвоката! — тихо произнес Володька.
— Кто сказал? — поднял глаза на ребят, следователь. Сжал в пальцах ручку, она треснула пополам. И его взбесило. Подскочил к Владимиру. На скулах задвигались нервные желваки. Завел руки за спину, сжал пальцы, чтобы не ударить. Наклонился к лицу парня и сквозь зубы, прошипел.
— Будешь говорить! И не вздумай вмешивать своего папашу! На суде все ответите!
Володька отпрянул, уперся плечом в спинку стула.
Павел отошел от парня, достал из кармана сигареты, закурил.
—Что говорить? Начальник! — кривая улыбка пробежала по губам Николая.
— Все! Как начали драку. Кто зачинщик! Кому в голову пришла идея, живого человека положить на огонь!?
Мишка побледнел, часто заморгал ресницами.
— Он живой еще был!? — глаза мальчишки наполнились слезами. — Я же говорил, не надо, я же говорил! — ладонями сжал голову. Сквозь рыдания, из его рта слышатся отдельные слоги, составить из которых слова невозможно.
— Кто арматурой бил Серегу по голове? Теперь плачет, жалостливый какой нашелся! — Колька брезгливо передернул плечами, сплюнул густой шматок на пол. Повернулся к Володьке. — Может, и ты заплачешь? Не ты ли первым начал драку?
Володька втянул голову в плечи. Промычал что-то нечленораздельное.
Павел подскочил к парню.
— Все по порядку! Быстро! А то я вас всех сейчас! — он занес сжатый кулак над нечесаными Володькиными кудрями.
— Не имеете право! — Володька дернулся, стул опрокинулся, парень уткнулся щекой в пыльный линолеум.
Павел подошел к столу.
— Подними! — кивнул Алексею. — За себя не ручаюсь! — сел, подвинул чистый лист бумаги, достал из стакана карандаш, постучал по листу. Алексей поднял стул, усадил Володьку. Парня трясет дрожь. Все мышцы Володьки сжались под одеждой. Вдруг станут бить. Потом вспомнил, кто-то из знакомых отца посмеивался, мол, следователь, приехавший из Москвы не сторонник новых методов. Предпочитает чистосердечное признание. Владимир вздохнул, вытер тыльной стороной, ладони, выступивший на лбу, пот.
— Не помню. Все пьяные были! Увидел, Мишка что-то кричит, размахивает кулаками перед лицом Сереги, и врезал.
— Экспертиза показала, в крови убитого минимальный уровень алкоголя.
— Так он никогда не пил. Воображала несчастный! — повысил голос Владимир.
— Значит, вы враждовали с убитым? — Павел Андреевич задвигал самопиской по листу.
— Ничего мы не враждовали! — крикнул Николай. — Он всегда был задавакой! Как компьютер купил, так совсем зазнался. Даже на улицу перестал выходить. Мы его почти и не видели. После школы домой торопился. Вот только на вечер пригласил, спасибо, не забыл.
— Для вас его поведение было оскорбительным? — следователь повысил голос. — Парень много занимался, готовился поступать в университет после службы. Ты, — он кивнул Николаю, — много времени уделяешь спорту. Тоже не балуешь товарищей вниманием, насколько мне известно. Теперь, нескоро попадешь в спортивный зал. Плакали твои тренировки! И в сборную не попадешь! С приводом, и судимых, туда не берут!
Колька уронил голову на грудь. Слова, произнесенные следователем, прозвучали как приговор. Он прав! Подумал парень. Упекут в тюрьму, пропала спортивная карьера!
— Я не бил! — он закрутил головой, будто у него заболел зуб. — Я не бил! Это Мишка начал выяснять отношения с Серегой. Он за его сеструхой приударил. А Мишка переживает.
Мишка вытаращил глаза.
— Да, я только сказал ему, если что случится с Наташкой, убью!
— Так и сказал, убью! — Павел навел на мальчишку взгляд стальных глаз. — Значит, ты угрожал погибшему? Ты зачинщик драки?
— Он начал, точно! Я вспомнил! — Володька дернулся на стуле. — Он, он, товарищ, следователь!
Колька закивал головой.
— Точно, он! Мишка из-за Наташки начал драку!
Михаил вытаращил глаза. Посмотрел на Володьку, потом на Николая.
— Вы что, ребята!? На меня хотите все повесить! Ты же, его ударил. Подскочил, когда я с Серегой разговаривал, и ударил его. А теперь, значит, я виноват!?
— Вспомнили!? По порядку! — Павел встал, прошелся по комнате до окна, снова подошел к столу.
— Кто принес водку в кафе? Заведующий клялся, водки на столе не было.
— Он принес! — Мишка встал со стула, вытянул руки, указывая на Володьку. — Он! И мы все напились, кроме Сереги. Он водку не пьет! Не пил! — поправился он и вздохнул.
— Ясно! — Павел повернулся к Алексею. — Записывай!
Алексей вытащил лист из папки, быстро записал.
— Дальше! — Павел остановился возле Михаила. Он самый маленький из друзей, расскажет все без утайки. Если не перепутает, от пьянки и страха.
Мишка шумно потянул носом набежавшую влагу.
— Что дальше!
Парнишка быстро заморгал ресницами, поглядел на Николая.
Боится! Понял Павел. Значит, Николай начал драку. Рука у него тяжелая. Мать сказала, последнее время, сын стал жестоким. Обвиняла спорт! Спорт тут не причем. Зависть! Обычная человеческая зависть! Но, ведь у него любимое дело, отличная перспектива в будущем. Зачем завидовать? Есть подстрекатель! Осенило Павла. И, наверняка, это Володька. А вот ему роль завистника подходит. Лентяй, набалован родителями, ни к чему не стремится.
— Продолжай! — Павел встретился взглядом с пареньком. — Или боишься?
— Кого мне бояться?
— У Сергея был с твоей сестрой роман?
— А мне, откуда знать? Я за ней не хожу.
— Твои друзья говорят, ты подошел к Сергею с разговором, чтобы он оставил сестру.
Мишка опустил голову, не выдержав пристального взгляда следователя.
— Ну, было, значит, у них.
— Что было?
— Да откуда мне знать? Любили они друг друга.
— Близкие отношения у них были?
— Не знаю? — Мишка потер руками, глаза.
— Он угрожал Сереге! — крикнул Володька. — Оставь сеструху в покое, а то убью!
— Говоришь, любовь у них была? Ты осчастливил сестру! — Павел сильно сдавил рукой плечо паренька.
Мишка захлюпал носом.
— Я не убивал Сережку! Это они, Я не бил. Колька первый ударил. Они завидовали Сереге. Ненавидели его, потому что он не такой, как они. Володька ненавидел Серегу!
— Кто первым ударил Сергея?
— Володька закричал, а Колька ударил.
— Да, ты что! Мразь сопливая, хлюпяк! — Колька вскочил со стула, дернулся в сторону Мишки, сжал кулаки.
Павел положил ладонь на грудь Николая.
— Сидеть! Не на пирушке в ресторане!
— А что он врет! Нагло врет!
— Я не вру! — Мишка всхлипнул, размазал по лицу слезы. — Ты первый начал драку! Я только сказал, чтобы он к Наташке не лез, а ты ударил. Володька подскочил, стал куражиться, а ты ударил.
— Да, ты арматурой его по башке бил! — снова попытался встать Николай.
— Сидеть! — крикнул Павел. — Я тебя не спрашиваю!
— Это потом, на улице! А в кафе вы били. Ты и Володька!
— Падла, продажная! Знал, там бы тебя уложил! — Колька сжал голову ладонями, уперся локтями в колени.
— Продолжай! — кивнул Павел Михаилу.
— Они в зале стали драться. Люди вскочили с мест, убежали. Потом Серега упал, голову разбил. Колька его в лицо ударил. Он упал. А они его за ноги потащили. Голова у Сережки по ковру волочилась, потом по ступенькам. Кровь текла.
— Ты лучше, скажи, как арматуру принес и стал бить! — дернулся Николай.
— Кто арматуру принес? — Павел подошел к Михаилу.
Сдерживая рыдания, Мишка прохрипел.
— Я наклонился, а он меня, меня, — путаясь в словах, захлебываясь слезами, пробормотал Мишка. — Я только посмотреть, а он меня, ударил. Потом я разозлился, убежал, сломал в заборе прут железный, он там давно шатался, и стал бить. Я не хотел, я не помню, как получилось! — парень закрыл лицо руками и зарыдал в голос.
Сердце Павла заколотилось в бешеном ритме. Ему искренне стало жаль паренька. Что же ты наделал, дурачок! Сам себе подписал приговор. Но говорит чистую правду! В этом Павел не сомневается.
— Он ударил, не видя тебя, не понимая! Пытался сопротивляться! А Ты!? — Павел отошел к окну. Он сдерживал себя, чтобы как Мишка, не разрыдаться.
— Дальше? Вытащили на улицу. Кто предложил оттащить Сергея к вечному огню?
— Они! Володька и Колька! — сквозь рыдания выдавил Мишка. — После того, как я арматурой его ударил.
— Гнида продажная! Не ударил, а бил изо всей силы. Озверел и бил! — Колька сплюнул на пол, растер ногой.
— Я не помню! Ничего не помню! — громкие рыдания Михаила вызвали боль в сердце даже у Алексея, записывающего показания ребят. Он почувствовал легкое пощипывание в глазах и в носу. Указательным пальцем потер переносицу, громко чихнул. Павел завел руки за спину, переплел пальцы, крепко сжал. Прошагал по комнате до двери, остановился. Позвать дежурного, увести мерзавцев, сил нет их, видеть. Мозг не в состоянии переварить услышанное. Сволочи! Шепчет он, беззвучно шевеля губами. Сволочи! Дикари! Неслыханная жестокость положить живого человека на огонь!
— Неслыханная жестокость положить живого человека на огонь! — повторенная вслух фраза прозвучала, как удары молота, в тишине помещения. На секунду все замерли. То ли удивленные произнесенному следователем, то ли вдруг осознанием содеянного.
— Так он мертвый был! — нарушил тишину Володька.— После Мишкиных ударов, он не шевелился.
— Вы потащили его на огонь! Я не хотел! — Мишка встал со стула, подскочил к Николаю, размахивая перед его лицом, кулаками.
Николай закрыл лицо ладонями.
— Отойди, сядь на место! — Павел ухватил Мишку за рукав куртки, толкнул к стулу. Горячие головы! Собой владеть, не научились. Вот и натворили дел. Помогла и выпитая водка. На суде алкоголь учтут, как отягчающее обстоятельство.
— Это не я на огонь его тащил! — Николай втянул голову в плечи, будто, ожидая удара. — Володька сказал, следы исчезнут, подумают, пьяный забрел и упал.
— Ты что! — Володька побледнел. На скулах надулись желваки. — Я же думал он мертвый, испугался. Куда его деть!
— Так! — Павел остановился возле Владимира, наклонился, встретился взглядом с испуганным парнем. — Значит, следы решил замести! Пьяные, а поняли, что натворили! Отвечать никому не хочется! Тем более, провести на нарах лет десять, а то и более, тоже перспектива плохая. Может, обойдется. Все дураки, а вы умные! Вы убийцы! Все трое! — Павел поднял кулак над головой.
— Он мертвый был! Он был мертвый! Потом на огонь! — повторяет Володька.
— Нет! Он был живой! И его, можно было спасти! Если бы вы опомнились и вызвали скорую! — следователь в два шага оказался возле стола, поднял вверх лист бумаги и потряс им. — Вот заключение мед. Экспертизы: смерть наступила от болевого шока, при соприкосновении тела с огнем. Вы убили своего товарища! С особой жестокостью! Суд это учтет при вынесении приговора!
Стук упавшего на пол предмета прервал обвинительную речь следователя. Мишка упал вместе со стулом. Сердце подростка не выдержало психологической нагрузки. Он убийца! Последние слова, которые зафиксировала его память. Темные круги поплыли у него перед глазами, комок тошноты, как в тот страшный вечер подкатил к горлу. Попытался расстегнуть воротник рубашки, но, онемевшие пальцы не подчинились. И он потерял сознание.
— Воды! Скорее! — склонился Павел над парнишкой.
Алексей налил из графина полный стакан, подбежал к упавшему. Павел поднял стул, поправил отяжелевшее тело. Налил в ладонь воду, плеснул в лицо Михаилу.
— Может, врача! — Алексей посмотрел на Павла.
— Обойдется!
Мишка вздрогнул от холодных капель, побежавших по щекам, залившихся за ворот. С трудом приподнял веки. Перед глазами, словно в тумане возникло лицо матери. — Мама! — прошептал Мишка.
— Мама теперь далеко! — Павел слегка потряс его за плечо. — Ну, пришел в себя! — Дома надо сидеть, а не по кафе ходить, людей убивать.
— Я не убивал! — прохрипел Мишка, тяжело поворачивая пересохший язык во рту. — Когда все ушли, я вернулся, толкнул его, он перевернулся.
— Кого толкнул? — наклонился Павел. — Говори громче!
— Я вернулся. Подумал, чтобы он не сгорел и перевернул его. Ногой толкнул. Подумал, полежит, придет в себя и домой пойдет.
Павел покачал головой.
— Когда мы утром приходили на другой день после гулянки, вы все думали, Сергей проспится у огня и пойдет домой? Но ведь намеренно потащили к огню, чтобы замести следы? Знали, наверняка, после таких побоев, какие вы учинили, вряд ли человек мог выжить! Знали, что убили, и надеялись на чудо!? — Павел остановился возле Володьки, заложил руки в карманы, покачался с пятки на носок. Подошел к Николаю. — Ты тоже верил, после твоих кулаков парень остался живой?
Николай повесил голову на грудь.
— Подойдите, подпишите протокол.
Павел прижал щеку к прохладному стеклу оконной рамы. Кожа на его лице горит. Не у всех выдержат нервы слушать подробности убийства, да еще такого жестокого. По сути, дело уже раскрыто. Преступники признались. Да и дела, собственно никакого нет. Нет дедуктивных методов, нет расследования. Ничего нет! И человека нет. Молодого, полного сил, хорошего человека. Выгнутая ветка дуба постучала в окно. Павел отстранился. Погода меняется. Осень наступает. А кто-то, не увидит, ни желтеющей листвы, ни первого снега, ни новогоднего праздника. Почему ему вдруг, пришла в голову вся эта, не связанная с делом, мешалда из мыслей?
Мишка, посапывая, распухшим от слез, красным носом, подошел к столу первым, склонился над подвинутым к нему, Алексеем, листом бумаги, неуклюже вывел свою фамилию. Николай споткнулся о ножку стула, долго прилаживает ручку в негнущихся от волнения пальцах. Неряшливо нацарапал роспись под Мишкиной фамилией.
Владимир, на негнущихся ногах приблизился к столу, взял ручку. Хотел расписаться, но потом выпрямился.
— Без адвоката ничего подписывать не стану!
— Пиши! — толкнул его Николай, не успевший отойти от стола. — Все равно придется всем отвечать! Володька подтянул лист. Нажимая на ручку, которая вдруг отказалась писать, нацарапал инициалы. Попятился от стола. Прижавшись, друг к другу, мальчишки застыли, сверля взглядом, повернувшегося к ним спиной, следователя. Каждый думал, от этого человека зависит их дальнейшая судьба.
Павел подошел к столу, нажал на кнопку. Вошел молоденький сержант, вытянулся, как в строю.
— Уведите!
Заложив руки за спину, став моментально ниже ростом, ребята, втянув головы в плечи, друг за другом поплелись к двери. Страх перед будущим, леденит душу. Ничего, пусть отвечают за свои поступки. Заглушил Павел приступ жалости, сжавший, как тисками сердце.
— Что с ними будет? — Алексей прислонился спиной к спинке стула.
Павел пожал плечами.
— Суд решит! Но жизнь они свою поломали! Один несовершеннолетний, пойдет на год в детскую колонию, потом переведут в тюрьму. А эти двое надолго загремят!
— Они совсем еще дети!
— Детки! А натворили! Не дай Бог! — открыл папку, вложил бумаги. — Можно прокурору нести на подпись и закрывать!
Алексей встал, прошел по комнате.
— Знаешь, что меня волнует?
Павел поднял на него глаза.
— Женщина эта, потерпевшая, мать погибшего, сегодня не звонила, и не пришла. Кто будет парня хоронить?
— Действительно, не позвонила! — Павел выдвинул ящик стола, достал маленький белый блокнот, перелистал. Придвинул телефон, повернул диск. — Хотя, постой! — нажал на рычаг. — У нее нет родственников, как она справится?
— Вот и я об этом говорю! — Алексей достал из пачки сигарету, закурил.
— Но ведь в наши обязанности, организовывать похороны, не входит. Я ей позвоню, предложу забрать труп.
— Все правильно! А кто ей поможет?
Павел опять завертел диск аппарата. Пошел длинный гудок. Еще, еще, и тишина.
— Она не берет!
— Живая или нет? — Алексей стряхнул пепел в пепельницу. — Я вырос в этом городе. Это ты приезжий! Как потом людям в глаза стану смотреть?
— Пойти к ней? Вроде оснований нет, дело закрыто!
—Служебных потребностей в свидании с потерпевшей нет! Разве только человеческие!?
— Ладно! — поднялся Павел, снял со спинки стула костюм, надел. — Прямо сейчас и схожу.