Галина подошла к своему дому, подняла голову. Во всех трех окнах горит свет. Может быть, Колька уже дома? Сердце забилось в предчувствии радостной встречи с сыном. Вбежала в подъезд, поднялась на третий этаж, открыла дверь. Не раздеваясь, вошла в комнату. Андрей, спит на диване, на экране включенного телевизора, целуется влюбленная парочка.
— Кольку отпустили? — затрясла плечо мужа.
Мужчина открыл глаза, бессмысленно глянул на жену.
— Где Колька? Когда пришел?
— Я у тебя спрашиваю, Кольку отпустили?
— Не знаю! — Андрей сел, потер кулаками глаза.
Сердце Галины гулко застучало. — Ты что, пьяный? — злость охватила женщину. Эх, дать бы ему по шее. — Иллюминацию зажег! Свет во всех комнатах! Подумала, Николая отпустили, так ты на радостях осветил квартиру. А ты, дурень, набитый! Спишь, телевизор включен. Сколько раз тебе говорила, не включай, если не смотришь! Электричество только жжешь! — женщина опустилась на стул у стола, стянула с головы косынку.
—Зачем на голову платок повязала? — Андрей покосился на жену.
— Тебе, какое дело! — Галина опустила руки на колени. — Весь день с похоронами хлопотала. Бумаги оформляла. Набегалась, ног не чувствую. Вот и надела. Неудобно, без платка. В церковь ходила, поминальную заказала на завтра.
— Какие похороны? — Андрей потянулся к пачке сигарет, лежащей в углу дивана.
— Не кури в комнате! — хлопнула мужа по руке, Галя. — Какие! Сережки Надькиного! Сам надоумил, помочь! Вот и помогаю! Мне это очень нужно! Своей беды хватает! Увидела в окне свет, потеплело на душе. Дурья башка, весь дом взбаламутил, чтоб тебе пусто было!
— Ну что ты, взбесилась! Заснул немного!
— Я ж по лестнице бежала, а ты…? — она закрыла руками лицо и громко зарыдала. Вся накопленная за день боль вырвалась наружу. — Господи! За что мне эти беды! Сын в тюрьме! А я бегаю, о чужих забочусь! Благодетельница!
Андрей подошел к жене, обнял за плечи, привлек к себе.
— Ладно, успокойся! С Колькой уладим! С Вадимом вчера говорил. Адвокат постарается. А Надьке, кроме нас помочь некому. Вроде, как мы виноваты! Нельзя ее оставить одну!
Галя оттолкнула мужа, вытерла ладонями мокрые от слез, щеки.
— Ишь, какой заботливый! К Любке бегал, утешал, теперь Надьку жалеешь!? Меня, кто пожалеет! В чем мы виноватые перед ней? Откуда нам знать, что там, в кафе произошло? Напились, подрались, а мы виноватые? Еще неизвестно, кто первым начал драку. Может Сережка? Он за Наташкой ухлестывает. Мишка стоит между ними! Наташка ведь малолетка. Мало ли что удумает пьяный мужик!
— Да ты совсем озверела! Галь, что ты говоришь? Сергей порядочный парень, он не позволит ничего лишнего!
— Был Сергей. И нет его! О Кольке надо думать! Жизнь у него теперь перевернется. Темное пятно! Разве ты не понимаешь? Убийца! Наш сын убийца! — она пропустила пальцы рук в волосы, и застонала.
— Галь, не надо так убиваться! Живой ведь! Ну, отсидит, выйдет! А может быть, условно дадут?
— Дадут! Условно! — она зло поглядела на мужа. Он никогда еще не видел столько ненависти в ее взгляде. — Ты ходил к следователю?
Андрей отрицательно покачал головой.
— Я вся в заботах, а ты не нашел времени, пойти в милицию, узнать, здоров Колька или нет. Свидание бы выхлопотал.
Андрей отошел от жены, сел на диван.
— Завтра утром схожу! Прости!
— Завтра не сходишь! Завтра похороны Сергея. Я уже все подготовила. Мужики нужны. Кто гроб станет выносить! У нас в больнице, мужиков, главврач, и сторож.
— Завтра хоронить? А место на кладбище, могилу выкопать?
— Все готово! К Надьке зашла. Сидит на диване, не пьет, не ест. Словно помешанная. Поминки в больнице сделаем. Я ей говорю, Надь, завтра похороны, а она только головой кивает. Соглашается со всем, что ни скажу. Словно ей все равно. Не понимает, день, или ночь. Чай налила в чашку, она отпила глоток, другой, и опять, глаза, в одну точку глядят, и молчит. Тяжко так молчит! Аж, страшно! Скорей бы завтрашний день прошел! Не могу на нее смотреть!
— У нее никого нет! Завтра для нее страшный день! — тихо произнес Андрей.
— А для меня!? Разве не страшный!? Если бы знала, чем кончатся эти посиделки, разве пустила бы Кольку. Не люблю попойки! И всегда не любила. Тоже, традицию завели, проводы в Армию! Будто нельзя, без праздников и попоек! Вот теперь хлебай тюремную похлебку, на нарах!
— Ладно! Бог даст! Выживем! — Андрей сжал пальцы рук. — Я чайник, пойду, поставлю! Пришел, ничего не ел. Давай хоть чай попьем!
Галина махнула рукой. — Как хочешь! Ничего не мило. Кусок в рот не лезет!