Надежда открыла глаза. Яркий дневной свет освещает комнату. Шторы не закрыла! Спала не раздеваясь. Расстегнула пуговицы на жакете, сняла, отбросила на стул. Потянула ворот платья. — Надо привыкать жить одной! — вздохнула женщина. Вставать по утрам, умываться, пить чай, завтракать. Одеваться, ходить на работу. Готовить обеды. Приходить с работы, ужинать, ложиться спать! Как все! — Как все! — повторила громко. — Зачем мне все это! Зачем! — упала лицом в подушку и заплакала. Рыдания все громче и громче. Перехватило дыхание, поднялась, тяжело задышала. Вот, сейчас сердце остановится, и все, наступит тишина и темнота. Хорошо бы, пронеслось в голове. Все осточертело! Свет дневной, квартира, осень, зима, лето. Ничего не хочу! Все тело сотрясается в ознобе. — Я даже умереть не могу! — крикнула женщина. Вышла на кухню, наполнила чайник водой, поставила на плиту, зажгла газ. Глаза остановились на кранах плиты. Включить все горелки! Патологоанатом напишет: отравление газом! Галка обрадуется, Тамарка. Сыновей их отпустят из милиции. Всем выгодна моя смерть! Села на табуретку. — Не дождетесь! — она вздрогнула, испугавшись своего голоса. Я должна отомстить! Для этого должна жить! Встала, ополоснула белый фарфоровый чайник, насыпала заварки, залила кипятком. Открыла холодильник. Один бублик на тарелке. Разломила, налила чаю в чашку, поднесла ко рту, откусила размокшую сдобу, разжевала, глотнула горячий чай. Жидкость потекла по гортани, наполнила пустой желудок, согрела внутренности. Отпила еще, уже с наслаждением, почувствовала вкус крепкого чая. Куда теперь? На кладбище! Надела жакет, туфли, щелкнула замком. Ступила на ступеньку, ощутив резкую боль в колене. Как у старухи, суставы болят. Правильно говорят, все болезни от нервов. Медленно спустилась по лестнице, толкнув дверь подъезда, остановилась, перевела дыхание. Словно после тяжелой проделанной работы. Набрала воздух в грудь, сделала шаг и пошла по тротуару. Высокая, прямая, гордая. Ветер треплет подол черной юбки, Голова повязана черным платком. Сухие воспаленные глаза глядят перед собой. Боль, тоска, скорбь застыли в них. Каждый, взглянув на нее, чувствует себя виновником ее горя. Старается поскорее пройти мимо. Она не слышит, как вслед ей произносятся слова. Помешанная! После похорон совсем спятила! Ходит по городу, словно проклятие! Одной дорогой, от дома до кладбища и обратно.
Надя прошла аллею, остановилась, оправила юбку и села на ворох листьев, густо усыпавших могилу.
— Здравствуй, сынок! Хорошо тебе? Вся семья с тобой! А я одна!
Ей показалось, сын на портрете, повернул голову.
— Сколько дней прошло! — приложила ладони к щекам, покачала головой. — Вот дура, все перепутала. Даже не знаю, который сегодня день и час. Даю слово, исправлюсь! Дождусь суда, услышу и увижу, как их накажут за твою смерть, а потом, видно будет, стоит мне оставаться на этом свете, или к вам пойти.
Лицо на портрете будто нахмурилось.
— Ты думаешь, стоит жить? Для чего Сереженька? Потом узнаю! Не хочешь сказать? — тяжело вздохнула, наклонилась. Провела указательным пальцем по фотографической щеке сына. Холод стекла отрезвил. Что это я? Огляделась по сторонам. С ума сошла?
— Пойду я сынок! Спи спокойно! — поднялась, и, не оглядываясь, пошла по дорожке. Надо жить! Шепчут губы.
Надя остановилась у магазина. В доме ничего нет. А кошелек с деньгами остался лежать на диване.
— Деньги забыла! Завтра занесешь! — продавщица Шура взяла ее за руку. — Из окна тебя увидела.
Надя вошла, растерянно оглядела полки. Шура прошла между рядов, наполнила пакет. — Держи!
Старушка в черном платке поглядела ей вслед, покачала головой.
— Ходит туда и обратно. Туда и обратно! — махнула сморщенной ладошкой в сторону городского кладбища. — В чем только дух держится! Как помешанная! Не видит никого!
— Она сильная! — отвернулась Шура от старухи, не желая поддерживать разговор.
Павел перелистал страницы. Не удается сосредоточиться на содержании. Как из тумана, перед глазами встают лица, лица. Темные, ввалившиеся глазницы Надежды Ивановны. Сможет ли она забыть происшедшее, начать новую жизнь? Ведь еще молодая! Вадим Евгеньевич. Тамара — местная красавица! Говорят, ей равных в городе не было, пока не растолстела. Какие у нее заботы! Спи, ешь. А сын не уважает, грубит, не стесняясь посторонних. Толстая голая ветка царапнула по стеклу. Павел посмотрел в окно. Опять ветер, дождь собирается, а там и зима недалеко.
— Можно к Вам!?
— Проходите! — указал на стул, Павел Андреевич, вошедшему адвокату. — Чем могу быть полезен?
— С делом, еще раз, хочу ознакомиться. — Анатолий Алексеевич достал платок, вытер намокший лоб. — Хотя бы одного мальчика, выпустить под залог? Сколько нужно? Я устрою!
— Не надо ничего устраивать! До суда останутся в следственном изоляторе! — Павел Андреевич достал сигарету, из лежащей на столе пачки, щелкнул зажигалкой, затянулся, выпустил дым.
— Мальчика! — прищурил глаза. — Володьку? — Мальчик подозревается в убийстве. В зверском убийстве, совершенном с особой жестокостью. А вы, под залог! Он опасен для общества!
— Не судите строго! Да не судимы будете! — скривил рот в улыбке, Анатолий.
— Прекратите! — прошипел Павел, и хлопнул по столу рукой. Стакан с водой подскочил, жидкость выплеснулась на поверхность стола.
— Нервы надо лечить! — отодвинул стакан, Анатолий Алекссевич.
— Мне плевать на все ваши доводы, рассуждения! — отошел от стола Павел, поймав на себе испуганный взгляд Алексея. — Я не могу забыть обгоревшего трупа, стеклянных, обезумевших от горя, глаз матери! Вы говорите, дети!? — остановился перед мужчиной, следователь. — Дети! Восемнадцать, уже совершеннолетние! И поступок, увы, далеко не детский! Уголовная ответственность узаконена, с четырнадцати лет. Они ответят, за содеянное, по полной программе, уж я постараюсь! — он снова хотел ударить кулаком, но сдержал себя.
— Тогда, второй вопрос! Свидание матери с сыном предусмотрено законом, насколько мне известно!? — постучал согнутым пальцем по кожаной папке, адвокат.
— Предусмотрено! Только не в тяжких случаях! — Павел, с жадностью потянул сигаретный дым.
— В порядке исключения! Учитывая возраст подозреваемых! — Анатолий увидел расширенные от гнева глаза Павла, поднял руку вверх. — Пока, они не осуждены судом, они подозреваемые! — медленно, со знанием дела, произнес мужчина.
Павел тяжело задышал, сдерживая желание ударить назойливого гостя.
— Хорошо! Свидание будет предоставлено у меня в кабинете.
— Вот это уже другое дело! Когда? Позвольте узнать? — поднялся Анатолий Алексеевич, пятясь к двери. Щеки его покраснели от напряженного разговора.
— Сообщу по телефону!
— Видал, каков тип! — крикнул Павел, едва захлопнулась дверь. — Так и въехал бы ему по толстой физиономии.
— Не обращай внимания! — улыбнулся Алексей. — Они тебя в покое не оставят, пока в суд не передашь!
— У меня все бумаги готовы! — хлопнул ладонью Павел, по стопке бумаг. — Свидание им надо! Ладно, пусть полюбуются на своих отпрысков!
Павел собрал на столе бумаги, сложил в папку.
— Я к прокурору, а ты сходи в редакцию! Расспроси, кто в центральную прессу и на телевидение в Москву сообщил? — он покрутил в воздухе рукой. — Так, неназойливо! Не ругайся ни с кем!
Алексей обрадовался неожиданному поручению. Ему ужасно надоело сидеть в кабинете. Допросы, бумаги. Вся обстановка, связанная с убийством, угнетает его. Он быстро собрал папки на столе, сунул в сейф, повернул дважды ключ, надел куртку и выщел в коридор. Пробежав мимо дежурного, выскочил на улицу, вдохнул полной грудью прохладный осенний воздух. Городская редакция находилась недалеко, и он с удовольствием пошел по тротуару, насвистывая какой-то непонятный мотив.
Старое, двухэтажное строение местной газеты. Каждый день, здесь готовят свежий номер, перепечатывая новости с компьютеров, чтобы горожане могли ознакомиться с событиями, происходящими в стране и в мире. Алексей поднялся по ступенькам и остановился, вдруг ощутив скованность в ногах. Никогда здесь не был! Как зайду! Что скажу! Оробел парень. И входит в мою компетенцию таковое посещение? Он глубоко вздохнул, набрав полные легкие воздуха, и потянул на себя тяжелую деревянную дверь. За стеклом небольшого аквариума у лестницы, пожилой мужчина пьет чай из большой синей кружки. На, развернутой на столе, газете, два куска хлеба, намазанные маслом, и два кружка колбасы на пластмассовом одноразовом блюдце.
— Здравствуйте! — Алексей наклонился к окошечку. — Приятного аппетита! — Мужчина качнул головой, что, по-видимому, должно было означать «Спасибо», или иди отсюда. — Как пройти к редактору?
Охранник, не спеша, прожевал еду, отхлебнул из чашки.
— По коридору направо, по лестнице на второй этаж, третья комната слева.
Алексей прошел по указанному маршруту. А вот и дверь помещения, где заседают местные представители СМИ. Волнуюсь, будто на экзамене. Открыв дверь, увидел небольшую комнату, заставленную столами. Четыре человека, два компьютера.
— Мне бы главного редактора! — Алексей, почувствовав, как загорелись щеки. Всегда краснею, рассердился на себя парень.
Девушка, с коротко стрижеными каштановыми волосами, не отрывая взгляда от компьютерного экрана, произнесла.
— В соседней комнате!
Следователь постучал в указанную дверь.
— Входите! — раздался приятный баритон.
Невысокий, средних лет мужчина, у книжного шкафа, перелистывает толстую книгу в синем переплете.
— Я из милиции! — Алексей развернул удостоверение.
— Понятно, понятно! По какому вопросу? — мужчина неторопливо положил книжку на полку, подошел к столу, сел, указал рукой на стул напротив себя.
— Слушаю вас!
— Мне бы узнать, — неуверенно начал Алексей. — Кто передал в прессу об убийстве?
— Труп у вечного огня!? — покачал головой главный редактор. — Ужасный случай! — постучал костяшками пальцев по столу.
— Согласен! Но зачем надо было передавать в центр! Хватило бы заметки в местной газете!
— Тоже так думаю! Но вот наш новый молодой журналист, к сожалению, представляет все иначе. — он снял телефонную трубку. — Пусть Инна зайдет ко мне!
— Сейчас она придет, с нею и разбирайтесь!
— Да меня послали узнать! Я вовсе не намерен никого наказывать! — забормотал в смущении, Алексей.
Дверь распахнулась. Девушка, уже привлекшая его внимание, остановилась у порога.
— Вызывали!? Денис Петрович!
Алексей, оглядел стройную невысокую фигурку. Черные джинсы, толстый бежевый вязаный свитер. Независимая особа!
— Вот товарищ, из милиции! Желает с тобой познакомиться. Как в центральной прессе узнали об убийстве у Вечного огня?
Девушка тряхнула головой. Густая прядь упала на лоб. Щеки побледнели.
— Разве нельзя? — Инна переступила с ноги на ногу. Волнуется! Понял Алексей. — Из милиции? — и вдруг она смело взглянула парню в глаза. — Предупреждать надо! Нельзя выносить сор из избы!
— Мы не думали! — Алексей не нашел слов для ответа.
— Надо было думать! У нас гласность! — Инна гордо подняла голову.
— Видали, какова молодежь! — рассмеялся редактор, явно довольный поведением журналистки. — Палец в рот не клади, оттяпают, руку! А я предупреждал, когда материал пошел в номер? Наживешь неприятности! — постучал он рукой по краю стола.
— Какие неприятности! Я готова ответить! Только вы сами виноваты. Сколько времени прошло, вы только хватились! О таких убийствах кричать на всю страну надо! Это же беспредел! Пусть все знают, чтоб другим неповадно было! Будет суд, тоже напишу! — топнула она ножкой, в черном обтягивающем сапожке.
Алексей улыбнулся. Ему понравилось поведение девушки.
— Вопрос решен! Пишите! Ваше право!
— Тогда всего хорошего! — поднял руки вверх, редактор.
— До свидания! — Алексей вышел из кабинета редактора, быстро пошел к выходу.
— Я вам не нужна, Денис Петрович!?
— Иди, иди! — сдерживая смех, махнул рукой главный.
Инна догнала Алексея в коридоре.
— Вы не подумайте, мол, гоняюсь за дешевой славой! Знакомый из Московской газеты позвонил, я под ужасным впечатлением, не удержалась и рассказала. А он. Ну, сами понимаете. Не утерпел! Назад, выскочившее слово не возьмешь! Я виновата! У вас неприятности!? — она коснулась ладонью сгиба локтя Алексея. Его словно током пробило от ее прикосновения. Недовольство и раздражение исчезли.
— У меня свободное время! — посмотрел в ее глаза, парень. — Можно посидеть в кафе, выпить кофе.
— Я больше чай люблю! — улыбнулась девушка. — Но если подождете, только куртку надену.
— Подожду! На улице!
Вот не предполагал о таком повороте событий. Пошел права качать! Алексей достал сигареты из кармана, закурил. Прошел по тротуару вперед, повернул назад.
Инна сбежала по ступенькам. Серебристая куртка с капюшоном сделала ее неотразимой. Сердце Алексея ускорило бег. Ну вот, Лешка, произнес он про себя. Сразили тебя наповал! И табельное оружие не пригодилось! Взгляд карих глаз встретился с его взглядом.
— Куда пойдем! Товарищ милиционер!
Он согнул руку, Инна смело положила ладошку на его локоть.
Навстречу счастью! Подумал он, прилаживая шаг к ее маленьким ножкам.