Щелкнул замок в дверном окошке. Рука дежурного поставила чашки на откидную доску.
— Ужин!
Володька повернулся на нарах, приподнял голову. — Не хочу!
— Вставайте, ребята! — подошел к нарам, Михаил. — Завтра у вас трудный день! Решающий день в вашей жизни!
Семен, с неизменной ухмылкой поставил на стол миски с перловой кашей.
— Милости просим, к столу! — мужики застучали ложками.
Володька подошел, сел, придвинул миску, вдохнул запах еды.
Николай присел рядом.
— Внутри все воротит!
— Маминых пирожков захотелось? — скривил рот в ехидной улыбке, Семен. — После свиданки с вашими родителями, хорошо попраздновали! Остались светлые воспоминания!
— Мишань! Иди, поешь! — окликнул паренька, Михаил. — Хватит лежать!
Мишка не шевельнулся. Его уже второй час бьет озноб. Он со страхом представляет завтрашний день. Весь город соберется! Их посадят за решетку. Все станут смотреть на них, как на зверей в зоопарке. Наташка придет! Наверное, она меня проклинает сейчас.
— Присядь, Мишань! Семен хороший чай заварил. Попей, легче станет!
У Мишки голова болит от страшных мыслей. Посадят! Не вынесу тюремной жизни! Сейчас бы ходил в школу, сидел на уроках. Дома бабушкины пирожки, булочки. Он сглотнул слюну. В животе заурчало. Повернулся, свесил с нар ноги. Подошел к столу, придвинул миску. Ковырнул ложкой густую серую массу.
— Извините, разогреть некому! — высунул красный язык, Семен. — Не барин, холодную, лопай! — Мишка слизал с ложки кашу, прожевал, нехотя проглотил. Но голод победил. И вскоре чашка опустела.
— Чайку хлебни, горяченького! — подвинул кружку, Михаил. Горькая темная жидкость обожгла глотку. Сделав несколько глотков, Мишка охмелел от чефира. По телу разлилось приятное тепло. Поднялся из-за стола, переставляя, онемевшие ноги, добрел до постели, и свалился. Черт со всеми! Подумал он, проваливаясь в сумбурный, то ли сон, то ли бред.
Володька залпом выпил пол кружки горячего напитка. В голове закружилось.
Николай отодвинул кружку. — Мне нельзя!
— Надеешься, отпустят завтра!? Мышцы станешь качать! — усмехнулся Семен. — Вы убийцы! Не отпустят! Отсидите по десятке на брата, начнете жизнь с чистого листа!
— Не пугай детей! — стукнул Михаил кулаком по столу. — Ошибку совершили! С кем не бывает!
— За такое преступление по головке не погладят! — Семен раскурил сигарету, жадно затянулся. — Товарища живьем на огне сожгли! Была бы моя воля, передушил!
— Остынь! — занес над его головой, кулак, Михаил.
Николай подошел к нарам, откинул одеяло, лег и накрылся с головой. Отмотать бы, как в кино, пленку назад. Зачеркнуть, вырезать происшедшее!
Володька переворачивается с боку на бок, пытаясь заснуть. Перед глазами неотступно стоит лицо матери. Оказаться дома, хоть на минуточку, обнять, прижаться к ее груди. Как в детстве, вдохнуть запах знакомых духов. Она заботилась обо мне, а я? Вспомнил свидание у следователя. Вел себя, как последний дурак! Мать постарела, подурнела. Отец переживает! Я подлец! Повторяет он мысленно снова и снова.
Надя налила в чашку чай, порезала хлеб, колбасу. Отхлебнула несколько глотков. — Дождалась! Дня суда дождалась! — тихо произнесла женщина. Наконец, свершится возмездие! Накажут злодеев! Как они собираются дальше жить! Отсидят, и выйдут на свободу!? А я своего никогда не увижу!
Ее глаза остановились на портрете Сергея, стоящего на столе у окна.
— Завтра, Сереженька, накажут твоих убийц! Дождались мы с тобой рокового дня! Я уж и не думала, что этот день настанет!
Она отодвинула остатки ужина. Подошла к дивану, не, раздеваясь, легла, подтянула одеяло к подбородку. Вот и привыкла жить одна. Подумала женщина, погружаясь в тяжелую дремоту.