Оранжевые языки пламени, в круглом отверстии металлической решетки, словно атласные ленточки, колеблются под слабым дуновением ветра. Взгляд снова и снова перечитывает на мраморном обелиске: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен!». Рука светловолосого паренька лежит на плече худенькой девочки, в розовом, гипюровом платье. Каштановая прядь распушилась, приподнятая внезапно налетевшей волной мягкого бриза, обожгла прикосновением щеку юноши. Он вздрогнул, вдохнул аромат девичьих волос, запах духов.
— Красный мак! Твои любимые! Опять в бабушкин сундук лазила? — парнишка наклонился, коснулся губами виска подружки. — Ты сегодня необычайно красивая!
— Угу! — качнула изящная головка. — Обещай, приедешь на мой выпускной вечер!
— Обещаю! — Сергей закусил губу, сдерживая смех. — От меня теперь ничего не зависит. Надену военную форму и прощай, гражданская жизнь!
— Значит, не приедешь? — обиженно поджала алые губки, Наташа. — И не увидишь моего выпускного платья? — она сделала шаг в сторону, но парень сжал ее плечо, привлек к себе.
— Не сердись, я постараюсь! Ты будешь самой красивой на школьном балу. Наверное, уже сейчас мучаешь бабушку, составляя фасон наряда.
— Знаешь, о чем подумала?
— Как пришить волан к платью.
— Нет! — Наташа прикрыла веки, отчего красивое, овальной формы, личико стало серьезным и торжественным. — Почему придумали вечный огонь!? Могилка, надпись, а огонь почему?
— Наверное, как свеча! В церкви зажигают свечку в память о погибших. Но она догорит и погаснет, а огонь не гаснет никогда. Оттого и называют: «Вечный огонь»
— А как он горит!
— Ты совсем еще ребенок! — Сергей прикоснулся щекой к щеке девушки. — Там подведен газ, сверху газовая горелка. Зажгли, и горит, как у тебя дома на плите.
— Обжечься можно?
— Конечно, и даже воду вскипятить.
Девушка выставила вперед руку, наклонилась, над пламенем.
— Ой, правда, горячо!
— Ты, с ума сошла! Сгоришь! — Сергей потянул за руку девушку от памятника.— С тобой все ясно, дурочка маленькая! Пойдем домой! Хочешь, вечером придем. В сумерки, здесь особенно красиво.
— Сегодня?
— Когда захочешь.
Рука юноши сжала тонкие девичьи пальчики.
— Смотри! — Наташа указала на приближающуюся шумную компанию.
Молодая девушка в роскошном белом платье, в туфельках на высоких шпильках, опираясь на руку молодого мужчины, осторожно ступает по красным гранитным ступенькам, ведущим к подножию памятника. Ее руки в длинных до локтей, перчатках прижимают к груди букет белых роз.
— Свадьба! — прошептала Наташа, и сжала руку юноши. — Это Нина Георгиевна, наша учительница. А жених милиционер, из Москвы по распределению в прошлом году приехал. — на глаза девушки набежали слезы. — Придешь из Армии, у нас тоже будет свадьба?
— Обязательно!
— И платье такое же купишь?
— Еще лучше!
Наташа проглотила комок, застрявший в горле. — Боюсь, мы с тобой никогда не будем вместе!
— Глупая! Вернусь через два года, и поженимся!
— Правда? — она смахнула со щеки, успевшую, скатиться, слезинку. — А нельзя не ходить на службу. Ты ведь, способный, поезжай в Москву, поступай в институт.
— Нет! — парень решительно покачал головой. — Я так решил! Отслужу, потом на учебу!
— Не сердись! — Наташа вложила ладошку в его руку. — Больше не буду! — она бросила завистливый взгляд на жениха с невестой. — Влюбленные приходят сюда, чтобы поклониться тем, кто нас защитил!
— Да, в нашем городке, это единственная достопримечательность! — Сергей вздохнул. Он еще в детстве выбрал себе профессию. Закончить архитектурный, построить много красивых домов, кинотеатры, дворец бракосочетания. Родной город должен стать самым красивым в области.
Невеста наклонилась, положила букет, на решетку у вечного огня. Компания застыла в торжественном молчании.
— Мы тоже сюда придем! — прошептала Наташа.
Сергей сжал ее горячие пальцы.
Мелькают цифры на светящемся экране компьютера. Словно чистый лист бумаги, память фиксирует сложные формулы.
Звонок в дверь. Раздражение охватило все тело. Ну, кто там! И снова глаза застыли на светящейся строчке с черными значками. Опять жалобно прозвучала трель звонка. Как не вовремя. Неужели нельзя немного подождать, пока нажму на «сохранить». Сергей привычно щелкнул клавишами. Встал, раскинул в стороны руки, потянулся, погладил ладонями занемевшую поясницу. Звон оглушил. Однако, настойчивый товарищ! Не собирается уходить. Медленно передвигая ноги в стоптанных тапочках, пошел в прихожую. Теперь вечер пропал, а так надеялся позаниматься. Не глядя в глазок, повернул дверную ручку.
— Наташка!
Девушка приложила пальчик с малиновым ноготком к губам, потом помахала им перед носом Сергея.
— Не шуми! Может быть, впустишь сначала?
Он шагнул назад в прихожую, пропуская подружку.
Наташа перешагнула порог, остановилась перед, небольшим в фигурной рамке, зеркалом, пригладила густые, обрамляющие, лицо, пряди волос.
— Решила тебя обрадовать! А ты, словно лимон съел! Чем занимаешься? Скучаешь? — прошла в комнату. — Так я и знала! Мать на дежурство, а он за компьютер! Не надоело?
Сергей остановился на пороге комнаты, прислонился плечом к притолоке, наблюдая за изящной фигуркой.
— Стоишь, как памятник! Мне уйти!? Помешала? — она наклонила голову, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы, подошла к двери. — Пусти! Стал на дороге!
Сергей положил ладони на плечи Наташи.
— Обиделась! Посмотри на меня! Очень рад твоему визиту! — тихо рассмеялся, повернул девушку, слегка подтолкнул. — Проходи, музыку послушаем. Только компьютер выключу.
Наташа села на узкий диван, закинула ногу на ногу. Черные глаза с восхищением наблюдают за движениями парня. Щелкнул мышкой, потух экран. Подошел к магнитофону, нажал на клавишу, тихая медленная мелодия наполнила комнату. У Наташки защипало в глазах.
— Что это?
— У Марины Борисовны скачал. Ноктюрн Шопена. Давно за ним гонялся. Вчера за аттестатом в школу ходил, заглянул в ее кабинет, по старой памяти.
— Ты неисправим! — вздохнула Наташка, — все попсу на диски скачивают, а ты классику. Может, в консерваторию поступишь?
— В консерваторию опоздал, надо было с детства музыке учиться. А слушать никто не запретит. Тебе не нравится, выключу!
— Пусть играет! Иди сюда! — Наталья капризно хлопнула ладошкой по дивану. — Посиди со мной!
Сергей только сейчас заметил, на подружке новое кремовое платье в черный крупный горох, белые, лодочки на шпильках. В мочках маленьких ушей горят, словно капельки крови, сережки, с красными рубинами. Мамины взяла! Вспомнил Сергей серьги, постоянно украшающие уши Наташиной матери. Как же она хороша! Парень сглотнул слюну. Мурашки пробежали по спине.
— Куда нарядилась?
— К тебе? — ее глаза округлились, алый ротик раскрылся. — Могу уйти!
— Не отпущу! — Сергей сел рядом.
Наташа кончиками пальцев коснулась волос юноши. — Как щетина! — прижалась щекой к его щеке. — Ты меня еще ни разу не поцеловал, боишься?
Сергей почувствовал, как тело налилось свинцом, отяжелели ноги. Даже если бы он захотел встать, не смог. Она сошла с ума, подумал парень. Не понимает, как мучает меня своими прикосновениями.
— Почему, боюсь? — с трудом повернул язык в пересохшем рту, и отвернулся. Вдруг почувствовал горячие девичьи губы на своем лбу, потом на щеке. Перед глазами поплыли черные круги.
— Наташка! — прошептал парень. — Ты что? — руки, помимо его воли обняли девушку. Ладони легли на разгоряченную спину, скользнули ниже, обхватили талию, снова поднялись выше по спине, пальцы коснулись волос, густые пряди, змейками прошли между пальцев. Наташа застонала. Рука легла ей на грудь, потом на бедро. Он продел ладонь под ее полусогнутые ноги, приподнял, посадил на колени. Прижался лицом к ее растрепанным волосам, вдохнул запах знакомых духов.
— Наташка! — прошептали губы. — Наташка!
Сергей встал, поднял девочку и, шатаясь, как пьяный, на непослушных ногах, двинулся к своей комнате.
Наташа обхватила руками его шею.
— Не урони! — приоткрыла веки, и увидела раскачивающуюся люстру под потолком. Лампочка качается только при землятресении. А здесь такое не бывает, подумала она. Глупости, приходят в голову. Какой пьянящий аромат и жар исходят от Сережкиного тела, последняя мысль, промелькнувшая в ее, смущенной от чувств, голове. Ну и пусть! Крепко зажмурила глаза и прижалась к широкой груди любимого.
Пальцы нежно перебирают шелковистые пряди волос.
— Не так я представлял нашу первую любовную сцену. Ты еще маленькая, а я покидаю тебя на два года. — вздохнул Сергей.
— Ты хороший! — Наташа положила голову на грудь парню. — Буду жить этими воспоминаниями и ждать!
— Я тебя не брошу! — Сергей погладил ее руку, продел пальцы между пальцами. — Никогда не предам, слышишь? — его голос сорвался. Он почувствовал комок в горле, и резь в глазах. Сергей не мог объяснить наплыв чувств, но ему стало, невероятно жаль Наташу. Другой бы на моем месте, обрадовался происшедшему, ощущал бы себя полноценным мужчиной. А я раскис. Откинулся на подушку, покачал головой, словно отгоняя, нахлынувшую, печаль. — Ты ничего не понимаешь!
— Я тебе верю, иначе бы не пришла. Я тебя очень люблю! Никого не смогу полюбить. Если с тобой что-то случится, я умру! — слезы, повисли на ее ресницах, покатились одна за другой по щекам.
— Глупышка! Ничего не случится! Отслужу, и вернусь! Взрослый мужчина! Как говорят: Готов к труду и обороне! — он сжал пальцы в кулак. — Потрогай, какие мускулы!
Наташа приподняла голову, скосила глаз на тугой узел, надувшийся на руке Сергея.
— Знаю! Все равно не хочу тебя отпускать!
Сергей привлек растрепанную головку к себе, горячие губы коснулись полузакрытых век девушки, курносого носика, прижались к пухлым губам.
— Знай, малышка, дороже тебя, и матери у меня никого на свете нет! Пожалуйста, заходи к ней, пока меня не будет!
Тихо скрипнула дверь. Наташка скинула туфли, на цыпочках шмыгнула в кухню. На столе стакан молока и булочка, приготовленные, для нее, с вечера. Сжала в пальцах булку, откусила кусок, отпила холодное молоко.
— Где шлялась всю ночь? — Наташа вздрогнула, от громкого голоса брата, часто заморгала ресницами.
— У Сережки была? — не унимается Мишка.
— Не твое дело! — проглотив еду, возмутилась Наташка. — Я уже взрослая!
Мишка шагнул к сестре, занес руку над ее головой.
— Только попробуй! — обожгла взглядом, девушка, — Сережке скажу, он тебе покажет, где раки зимуют!
— Значит, у него была! Дура! Он с тобой переспит, уйдет служить, и пой потом, одна, одинешенька! Ты о матери с бабулей подумала!? Опозоришь на весь город! Еще накрасилась, балда! — он сжал плечо сестры. — Меня знаешь! Передай своему другу, если он над тобой посмеется, убью!
— Пусти, дурак! Больно! Сама могу постоять за себя! А Сережку только посмей тронуть! Меня ты тоже знаешь!
— Коза упрямая! — стукнул Мишка кулаком по столу.
— С утра кричите! — шурша по полу, тапочками, заглянула на кухню, бабушка. — Мать разбудите! Где ходила, детка! — она погладила Наташу по волосам.
— У Людки, музыку слушала!
— Врет она! У Сергея ночевала! У него мать на дежурство в ночь ушла, а они сексом занимались!
— Не смей, слышишь, опошлять! — Наташка, сжав кулачки, шагнула к брату.
— Бабуль, видала, кто первый начинает! — отступил парень.
— Ну, и не лезь к ней с воспитанием, сами разберемся! — старушка положила руку на плечо внучки. — Иди, отдыхай!
— Бабуль, маме не говори, я потом скажу!
Варвара Михайловна махнула рукой, улыбнулась. Вот и выросли внуки! У каждого своя жизнь, свои интересы. Лишь бы счастье их не обошло!
Часы пробили восемь ударов. Владимир открыл глаза. Рыжий, пушистый кот выгнул спину, прыгнул с кровати на окно, тронул лапой занавеску.
— Опять на подушке спал! — приподнял голову, парень. — С грязными ногами? Я тебе! — нагнулся, поднял с пола тапочек, помахал им в воздухе.
— Мяу! — кот, спрятался за шторой.
— Не обижай Ваську! — вошла в комнату полная женщина, с толстыми зелеными бигуди, на голове. — Настя поменяет наволочку! Вставай сыночек! — приблизилась к сыну, подняла с его лба, волосы. — Бледненький! Голова не болит? Где провел вечер?
— На дискотеке, с Мишкой и Колькой.— Володька капризно надул губы, сбросил руку матери. — Ну, что ты, как с маленьким! Завтракать не хочу!
— Не хочешь, поспи! К портнихе поеду, потом в парикмахерскую. У отца завтра банкет в ресторане, иностранцы приезжают, какой-то контракт заключать. Я должна выглядеть лучше всех!
Володька скорчил рожу.
— Для нашего города, приезд иностранцев, действительно, событие первой важности. А для тебя, тем более! Только, похудеть, сначала не мешает! Толстая как бочка!
— Неправда! — женщина подошла к вделанному в шкаф, зеркалу, повернулась боком, запахнула на животе, розовый пеньюар. — Немного поправилась! Массажистка за неделю уберет!
— Мам, не мешай спать! — Володька отвернулся лицом к стене.
— Ну, спи! — наклонилась над сыном, поцеловала в щеку. — Почему, Сережа к нам не заходит! Поссорились?
— За компьютером время убивает, послезавтра в армию уходит, завтра вечер устраивает. Куда нам до него!
— Тебя избавили от службы. В институт поступать не захотел. Отцу в ресторане не помогаешь! Гуляешь, и матери грубишь!
— Отстань! — Володька привстал на кровати! — Не мешай спать, а то сейчас все здесь поломаю!
— Успокойся, ухожу! — Тамара Николаевна выскользнула из комнаты, закрыла за собой дверь, тяжело вздохнула, покачала головой. Сколько раз просила Вадима, побеседовать с сыном! Совсем от рук отбился! Гуляет ночами, спиртным попахивает, курит, грубит! — она смахнула набежавшую, на щеку, слезу. Похлопала ладошками подбородок, поправила накрученную прядь, тихо замурлыкала непонятный мотив.
Молодая женщина поставила на плиту сковородку, бросила кусок масла, вылила из алюминиевого ковшика густую смесь из разбитых яиц, муки и молока.
— Колька, вчера опять, негодяй, поздно пришел! Все отцу расскажу!
Высокий парень, с взлохмаченной мокрой, после душа, головой, перекинув полотенце через плечо, шагнул в кухню.
— Мать, раскричалась с утра! Ну, подумаешь, потанцевал на дискотеке!
— Вчера тренер звонил! Сказал, прибавил в весе, стал вялый. Не пустит на соревнования.
— Почему шум? — широкоплечий, мужчина в полосатой пижаме, остановился у порога.
— Как вкусно пахнет! Ты нас балуешь, мать! — подошел к женщине, поцеловал за ухом, растрепал ладонью светлые волосы.
— Не порти прическу! — отстранилась Галина. Приду лохматая, все больные разбегутся!
— Не разбегутся! Такую старшую сестру, еще поискать надо!
— Да, ладно, тебе! — щеки Галины покраснели.
— Лоботряс! — Андрей хлопнул сына по спине широкой ладонью. — Тренировки не пропускай! Иван Ильич прав! Вес набрал! Прекращай ночные гулянки! В институте все нормально!
Николай склонился над столом.
— Больше не буду, пап! Только послезавтра, отгуляю на Сережкиных проводах, и завяжу! Стану серьезно готовиться к соревнованиям! Думаю перевестись на заочный! В школу зовут физруком!
— Эти мысли брось! Учись на дневном! Денег хватает! — Андрей сердито поглядел на сына. — Куда Сергей уезжает!
— В армию, я ж говорил!
— Вот как! К нам давно не заходит.
— За компьютером сидит, в архитектурный собирается после службы, вечером с Наташкой гуляет.
— Наташка, Мишкина сестра?
— Да!
— Еще совсем девчонка! Куда мать смотрит!
— Она никого не слушает. Любовь!
Мужчина наклонился над столом, отрезал кусок омлета, отправил в рот.
— Тебе что за дело до этой девчонки! — женщина тряхнула волосами. Подвинула тарелку на столе, налила кофе.
— Ешьте, мужики, а то на тренировку опоздаете. И мне на работу. Галина застучала ножом и вилкой по тарелке, машинально проглатывая куски омлета, погрузилась в невеселые мысли, и не обратила внимание, на привычные: «Пока, мать!», сына и мужа, ритуальный поцелуй в щеку, стук входной двери. Что он все-таки нашел в Любаше! Чем она лучше меня? Мала ростом, курносая. Почему-то замуж не выходит. Неужели их отношения с Андреем продолжаются? Неспроста, люди говорят, Наташка и Мишка его дети? Закончив завтрак, встала, составила посуду в раковину, глянула на часы. Опять опаздываю!