— Ты обещал мне, что не будешь отвлекать меня, — пробормотала я, когда губы Риккарда прижались к моей шее. — Я пытаюсь учиться… О… — мои слова оборвались, когда он добрался до моего позвоночника.
Его губы изогнулись, прижимаясь к моей коже.
— Если ты еще не научилась…
Я отстранилась, наклонив голову, чтобы посмотреть на него. Мы занимались в библиотеке Бейкера с обеда, и сейчас часы близились к полуночи. Несмотря на поздний час, в читальном зале Стамс было многолюдно: одни занимались, а другие спали в течение фазы быстрого сна. Обычно мы занимались на другом берегу реки, в Уиденере, но Риккарду для подготовки к экзамену понадобился доступ к архиву бизнес-школ, и я прошла двадцать минут пешком в декабрьскую погоду, чтобы просто молча посидеть рядом с ним.
К счастью, на неделе подготовки к экзаменам занятий не было, и я могла провести с ним максимум времени. Кроме того, он так обрадовался, когда увидел меня в библиотеке, что я, наверное, переплыла бы Чарльз, только бы увидеть это выражение его лица.
Но теперь он закончил свою работу и решил, что есть другие вещи, которым он предпочел бы уделить внимание.
— Пойдем, тебе нужно отдохнуть, — прошептал он. Его рука лежала на спинке моего стула с тех пор, как мы сели, и то и дело играла с моими волосами с непринужденностью, которая волновала меня больше, чем самый горячий поцелуй. — Ты уже двадцать семь минут смотришь на этот вопрос.
Я медленно теряла способность сосредоточиться.
— Уже все закрыто.
Это был мой тонкий способ намекнуть ему, что он должен пригласить меня к себе, но либо он был намеренно проницательным, либо я была слишком деликатной, потому что он не уловил намека.
— Нет, если есть ключ, — размышлял он.
— Ключ?
Риккард только улыбнулся.
— Собирай свои вещи.
Сложив свои тетради, я незаметно засунула записку между страницами его учебника, пока он смотрел в сторону. Это была забавная маленькая традиция, которую мы завели на этой неделе: оставлять друг другу записки, которые потом можно было найти. Те, что он оставлял для меня, варьировались от комплиментов до сокровенных мыслей и вещей, которые он видел и которые напоминали ему обо мне. Я сохранила все до единой, положив их в конверт в ящике для нижнего белья.
Мы вышли из библиотеки рука об руку. Холодный ветер щекотал мои щеки, а земля под ногами была скользкой от льда.
Прошло пять дней с тех пор, как мы начали встречаться (я скрупулезно вела счет), и каждый день Риккард высаживал меня у входа в общежитие с головокружительным поцелуем. Он не приглашал к себе или обратно в общежитие. Самое большее, на что мы решились — это поцеловаться на покрывале для пикника, где он просунул руку мне под рубашку, но тут начался дождь, и все быстро закончилось.
— До моего общежития идти долго, — небрежно сказала я.
Риккард кивнул.
— Я провожу тебя, не волнуйся. Не хочу, чтобы с моей девочкой что-нибудь случилось.
Значит, как только я начинаю с ним встречаться, он становится глупым, подумала я про себя, но тут же уловила коварный блеск в его выражении лица.
— Ты меня дразнишь.
Он отпустил мою руку и обхватил меня за плечи, прижавшись поцелуем к моей щеке.
— Если не я, то кто?
— Я не люблю, когда меня дразнят, — но мои слова не прозвучали сердито. — Куда ты меня ведешь?
Риккард вел нас по Гарвардской улице, в направлении стадиона.
— Терпение, Il Penseroso. Скоро ты все узнаешь.
В поле зрения появилось большое прямоугольное здание с надписью «Блоджетт», написанное сбоку. Снаружи здание бассейна Блоджетт32 имело странную форму: крыша была очень большой и держалась на колоннах. Оно напоминало геометрический гриб. Я никогда не была внутри, но у меня было предчувствие, что это скоро изменится.
— Бассейн закрыт, — сказала я.
Риккард протянул ключ.
— Для меня — нет.
— Значит, ты одновременно и вор, и очаровашка?
— Очаровашка? — он выглядел довольным этим титулом. — Если я такой очаровашка, то почему мне понадобилось столько времени, чтобы затащить тебя в постель?
— Ты до сих пор не затащил меня в постель.
Риккард рассмеялся и отпер дверь.
— Я не вор. Мистер Ливингстон разрешил мне взять ключи.
— Мистер Ливингстон?
— Уборщик, — он усмехнулся мне через плечо. — Знаешь, тебе не стоит быть такой аристократкой, Августина.
Запах хлорки защекотал мне ноздри, когда мы вошли в огромное помещение, и звук захлопнувшейся за нами двери отозвался громким эхом. Бассейн Блоджетт использовался для всех водных видов спорта, а по бокам располагались ряды сидений. Над бассейном висели флаги Гарварда, которые в темноте светились голубым светом.
Риккард бросил свой портфель на стул и начал снимать обувь.
Я приостановилась.
— У меня нет купальника.
— У меня тоже, — он стянул с себя свитер и расстегнул рубашку, открыв мне голую грудь.
— Здесь холодно.
— Вода теплая.
Я покраснела.
— А если кто-нибудь войдет?
— Никто не войдет. Сейчас полночь. Все разошлись по домам, — Риккард расстегнул брюки, обнажив свой пояс Адониса, ведущий вниз…
У меня пересохло во рту, когда он снял брюки, а затем трусы. Он продемонстрировал мне свою голую задницу, после чего прыгнул в бассейн, разбрызгивая воду. Он вынырнул, вода доходила ему до плеч, и тряхнул волосами, как собака, обдавая меня каплями.
— Ты идешь? — его улыбка была лукавой. — Если только ты не хочешь сидеть и смотреть.
В его словах было достаточно смелости, чтобы я сняла туфли и начала раздеваться. Пальто, свитер, блузку, оставшись в лифчике. Повернувшись спиной к Риккарду, я сняла носки и брюки, аккуратно сложив их на одной из скамеек.
Руки дрожали, когда я расстегивала бюстгальтер, и рука поднялась, чтобы прикрыть грудь, прежде чем холодный воздух успел накрыть меня. Мне уже доводилось обнажаться перед мужчиной, но никогда — в таком уязвимом и откровенном виде. Здесь не было ни темноты, ни одеяла, под которым можно было бы спрятаться.
Мои колени подогнулись, когда я подошла к краю бассейна.
— Теплая?
— Прекрасная, — сказал он, не отрывая от меня глаз.
Я скользнула в воду, держась за бортик. Я была не так высока, как Риккард, и с трудом держалась на ногах. Он подплыл ко мне, и я вцепилась в его бицепс, впиваясь пальцами в твердые мышцы. Я почувствовала, как его руки обхватили мои обнаженные бока, и хотя в талии, по сути, не было ничего сексуального, как только я почувствовала его ладони на своих бедрах, меня пробрала дрожь.
Риккард повел нас дальше в бассейн, вокруг нас плавно двигалась рябь. Вода ласкала мою обнаженную грудь, соски затвердели.
— Вода приятной температуры, — сказала я.
Его губы дрогнули.
— Школа подогревает ее зимой.
Рука Риккарда скользнула к моей попке. Все внутри меня растаяло, вплоть до верха бедер.
— Ты волнуешься перед экзаменами? — спросила я, пока мы плыли.
— Нет.
— Жаль, что тебя не оценивают по высокомерию, любовь моя. Я думаю, ты бы очень хорошо справился.
Риккард сжал мой зад, ухмылка растянулась от уха до уха.
— Ты меня дразнишь.
Я вернула ему его слова.
— Если не я, то кто?
Под поверхностью я почувствовала, как что-то твердое прижалось к нижней части моего бедра.
— Теперь кто кого дразнит?
Он смотрел на меня полузакрытыми глазами. Мне нравилось, когда он был таким: легким, расслабленным, моим. В моменты уединения в нем появлялась новая мягкость, которую он никогда не показывал на людях, и именно в эти моменты мое сердце горело от того, как сильно я его люблю.
Любовь преподносилась мне как розовое, ванильное чувство, как бабочки в животе и цветы, доставленные к порогу. Либо мне все врали, либо то, что я чувствовала к Риккарду, было ненормальным. От одного взгляда на него кровь стыла в жилах, мысли о нем проносились в голове как навязчивый ураган, а одно его прикосновение делало меня его добровольной рабыней.
Риккард с самого начала сказал, что мы выше обыденных ритуалов ухаживания наших сверстников, но были ли мы выше их представлений о любви? Открыли ли мы вместе новый, лучший тип отношений? Мой парень согласился бы с тем, что у нас было, и я не могла побороть чувство самодовольства в своей груди при этой мысли.
— О чем ты думаешь? — пробормотал он.
— О нас.
Он выглядел довольным.
— О чем именно?
Я провела руками по его рукам до шеи, следуя линиям его острой челюсти и ушей, пока капли не потекли по щекам, как слезы. Глаза Риккарда не отрывались от моего лица, когда я наклонилась ближе и взяла его губы в свои. Мы целовались медленно, глубоко. Я покусывала его нижнюю губу, пока он не раскрыл ее шире, позволяя мне просунуть язык в его рот.
Его рука обхватила мою талию, прижимая меня к себе и возвращая контроль над ситуацией. Мои груди и внутренняя поверхность бедер встретились с твердыми мускулами. Я сцепила лодыжки за его спиной, используя их как опоры, чтобы прижаться к нему.
Мы оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть кислород, прижавшись лбами друг к другу.
— Я только об этом и думал весь день, — пробормотал он. — Я не мог сосредоточиться на учебе.
— Я думала, что помогаю тебе быть продуктивным.
Риккард приподнял бедра. Я подавила стон.
— Врешь, — он провел носом по моей щеке. — Хорошие товарищи по учебе не трутся друг о друга бедрами и не расстегивают блузки, потому что слишком жарко.
Было трудно удержаться от улыбки.
— Я понятия не имею, на что ты намекаешь.
Его смех прошелся огнем по моему позвоночнику.
— Не строй из себя невинность, Августина.
Риккард поцеловал меня в шею, и я откинула голову назад, пораженная.
— Признайся, что ты пыталась отвлечь меня, — пробормотал он, прижимаясь к моей коже.
Я почти призналась, но даже в муках вожделения моя способность лгать была необременительной.
— Ни за что.
Он дотянулся до моего пульса и нежно прикусил его. С моих губ сорвался второй стон.
— Ну же, Il Penseroso, будь хорошей девочкой, — промурлыкал он, — признайся.
Он отстранился, и я вскрикнула от разлуки. Риккард взял в ладони одну мою грудь, поглаживая сосок большим пальцем. Это прикосновение произвело на меня неописуемое действие, и я могла только наблюдать, как он наклонился вперед и взял розовый сосок в рот.
— Признайся.
Должно быть, я покачала головой, потому что он зарычал.
Боль между бедер нарастала с огромной интенсивностью, и единственное облегчение, которое можно было найти — это прижаться к его груди, пока его пресс не стал тереться об меня. Я двигала бедрами вверх-вниз, и Риккард отпустил меня достаточно надолго, чтобы пробормотать: — Чёрт, а затем вернулся к моему соску.
Трение стало слишком сильным, и я застонала, уткнувшись головой ему в шею. Он провел рукой по моей спине, переставляя нас так, что я снова оказалась прижатой к нему, достаточно близко, чтобы между нами не было воды.
Мое дыхание вырывалось короткими неглубокими вздохами.
— Я пыталась отвлечь тебя, — сказала я ему в шею.
В груди Риккарда раздался смех, но он ничего не сказал.
Мы плавали в бассейне, пока наши пальцы не стали морщинистыми, как чернослив.
— Что мы будем делать с полотенцами? — спросила я, когда мы вылезли из бассейна. Риккард помог мне встать, уставившись на мою грудь. — Риккард?
— Ммм?
— Полотенца.
Он моргнул, глядя на меня, словно очнувшись от сна. Я прикрыла грудь, чтобы помочь ему.
— В раздевалке для парней должно быть несколько.
— Чистые…
Эхо хлопнувшей двери заставило нас обоих замереть. Белый круг света скользил по плитке и сиденьям…
Риккард потянул меня к входу в раздевалки, прижав палец к губам. Послышались шаги, тяжелый стук ботинок.
— Есть кто? — позвал грубый голос.
Я посмотрела в глаза Риккарду и пробормотала: — Наша одежда.
Риккард выглядел слегка обиженным и пробормотал в ответ: — Я знаю.
Стук ботинок становился все громче и громче, пока охранник не оказался рядом с нами, отделенный стеной. Никто из нас не смел дышать.
Время тянулось медленно. Риккард, возможно, и не получил бы никакого наказания за проникновение на территорию университета после наступления темноты, но я не была такой же неприкасаемой, как он, и рисковала быть исключенной.
Риккард почувствовал мою панику и провел рукой по моему боку. Его глаза встретились с моими, давая понять, что все будет хорошо.
Охранник издал раздраженный звук и развернулся. Я услышала щелчок рации, прежде чем он сказал: — Все чисто. Ложная тревога.
Мы не двигались с места, пока не услышали, как хлопнула дверь.
— Черт, это было близко.
Я прижала руку к сердцу.
— Я думала, ты очаровал мистера Ливингстона.
— Наверное, я заржавел.
Юмор в его голосе заставил меня покачать головой.
— Если бы меня поймали…
— Ничего бы не случилось, — он сделал паузу. — Ну, разве что тебе пришлось бы писать мне письма в тюрьму.
Я не смогла скрыть довольной улыбки.
— Ты собирался убить этого беднягу?
Риккард погладил меня по бокам.
— Я единственный, кто может видеть тебя голой, — его руки добрались до моих трусиков, уже насквозь промокших от бассейна и наших занятий в нем. Один палец дернулся за резинку, но он не стал их стягивать. — Тебя предупреждали, что от меня одни неприятности.
— Предупреждали, но я так и не увидела никаких доказательств.
Его глаза сверкнули.
— Вторжение в частную собственность — недостаточно хорошо для тебя? Тебе трудно угодить, — кончики пальцев прошлись по моему бедру, подбираясь все ближе и ближе… Я слегка ахнула, когда он надавил большим пальцем на мой клитор. Улыбка Риккарда стала глупой и широкой, как у собаки, которую наконец-то пустили на диван. — К счастью для тебя, я люблю вызов.
Риккард встал на колени, уперся руками по обе стороны от моих бедер. Я схватилась за его голову, чтобы удержать равновесие.
Он стянул с моих ног трусики, а затем задрал мою левую ногу, положив ее себе на плечо. Доказательство моего желания было выставлено на всеобщее обозрение, но я не могла даже притвориться смущенной. Застенчивость была так далека от того мира, который мы с Риккардом создавали вместе в этот момент.
Взгляд моего парня наполнился вожделением, его дыхание стало глубже, когда он впился в меня взглядом.
— Красивая, — сказал он скорее себе, чем мне.
Риккард наклонился вперед, прижимаясь ртом к моему пульсирующему клитору. От его техники у меня закружилась голова. Я почувствовала, как его язык прижимается к моей расщелине, ритмичными движениями то усиливая, то ослабляя давление. Когда я издала похотливый стон, он стал двигать языком влево-вправо, пожирая меня так, словно был голоден, словно был ненасытен.
Мои бедра дернулись так сильно, что от удара о стену у меня на спине остались бы синяки, но я не беспокоилась, когда оргазм пронзил меня насквозь, прояснив мой разум раскаленным добела светом. Я услышала его имя в своих ушах и поняла, что странный хриплый голос, выкрикнувший его, был моим.
После того как я кончила, я тяжело дышала, а Риккард стоял рядом со мной. Он провел пальцами по моим волосам и покрыл поцелуями мой лоб и щеки. Кожа вокруг его рта была гладкой и мерцающей.
— Тебе понравилось? — он знал ответ, он просто хотел услышать, как я его скажу.
Я посмотрела на него игриво.
— Мм.
— Мм? И это всё, что я получаю? — Риккард улыбнулся, прижавшись к моей коже. — Не волнуйся, Августина, у нас есть целая жизнь, чтобы ты придумала лучший ответ на то, что я заставляю тебя кричать. Я даже помогу тебе с мозговым штурмом.
Когда его руки снова начали опускаться вниз, я мягко остановила его.
— Я хочу пойти туда, где нас не будут прерывать… и где теплее.
Риккард склонил голову.
— Для тебя все что угодно.
Он нашел в подсобке для водного поло несколько чистых полотенец и вытер меня насухо, после чего мы снова переоделись в свою одежду. Когда он завязывал шнурки, я протянула руку и прижала ее к его сердцу.
— Ты делаешь меня очень счастливой.
Он положил свою руку на мою.
— Ты тоже делаешь меня счастливой, Il Penseroso.
Я задумалась, что мы нашли не только новый способ любить, но и еще один способ сказать, что я тебя люблю.