Моя подготовленная речь была прямо передо мной, годы моей жизни свелись до абзаца из 100 слов, которую я напечатала за обедом. Эдвина предложила свои варианты по телефону, но в частности слова «Я нашла себе нового парня» показались мне неуместными и жестокими. После некоторой шумихи со стороны моей сестры, я отправила Джонатану сообщение с просьбой поговорить и позвонить, когда сможет. Он ответил, что позвонит через несколько часов.
В тот момент я была рада, что у меня есть несколько часов на подготовку, но теперь предвкушение превратилось в стресс. Чтобы отвлечься, я пошла в уютное кафе «Баркер», чтобы позаниматься — точнее, посидеть с учебниками, наблюдая за людьми. Ротонда с темным полом была облюбована студентами факультета Искусств и Гуманитарных наук, которые с одинаковым рвением обсуждали все: от Ричарда Шмида15до Овидия16и Леди Гаги.
Тихую болтовню прервал скрежет стула по полу. Группа студентов сдвинула два стола вместе, собрав стулья со всего кафе, чтобы дополнить свое рабочее место. Даже с дополнительным столом они оказались прижаты друг к другу, борясь за место для локтей и пространством для кофе.
Одна девушка не стала придвигаться так близко, как ее спутницы, а вместо этого уставилась в высокие окна. Светлые пряди волос упали на впалые щеки и уставшие голубые глаза, серый свитер соответствовал оттенку ее лица.
— Фиона! Ты вообще слушаешь? — позвал кто-то из группы.
Девушка несколько раз моргнула и слабо улыбнулась. Ее губы зашевелились, но я не смогла расслышать, что она сказала.
Не спрашивая, я поняла, что это Фиона Трулок. Айрис назвала ее призраком, и это описание было точным. Она была отличницей, готовая произносить выпускную речь, но теперь казалась отвергнутой, безжизненной. Ее друзья оживленно смеялись и болтали, но так и не смогли вовлечь Фиону в свою тусовку. Вместо этого она сидела, неподвижная и молчаливая, жалкий остаток интереса Хоторна.
У меня в животе образовалась пустота, когда я наблюдала за ней. У меня возникло странное чувство, что я вижу свою собственную судьбу.
Прежде чем я смогла продолжить размышления, мой телефон зазвонил. Джонатан.
— Все в порядке, Августина? — спросил Джонатан. Заботливый, вежливый и уравновешенный — он из тех парней, которые оставляют девушкам решения, а не проблемы. — Ты сказала, что тебе нужно поговорить со мной о чем-то важном?
— Я… — слова на экране расплывались. Краем глаза я видела, что Фиона так и продолжала молчать. — О, эм…
— Где ты? Там так громко.
— Я просто в кафе…
— Ты меня немного встревожила, Августина. С тобой все в порядке?
Я закрыла ноутбук.
— Мои тетя и дядя хотят знать, что ты делаешь на День благодарения. Они очень хотят тебя увидеть.
— Утром к нам приедет семья моей матери, а вечером моего отца, но я могу прийти на поздний обед, если их это устроит?
Мои уши перестали слышать, что он говорит.
Если это было правильное решение, то почему оно казалось таким неправильным?
***
В ночь перед Регатой на реке Чарльз команда гребцов принесла в жертву богам погоды ящик выпивки, дым от костра был настолько сильным, что весь кампус пропах Bud Light17. Однако подношение осталось неуслышанным богами, и в день соревнования тучи были тёмно-серого цвета, а ветер дул не в ту сторону.
С нашего места на мосту Элиот, я могла видеть вдалеке надвигающуюся грозу. Сахар, Айрис и я прислонились к парапету, где толпились студенты и зрители. По всему берегу реки Чарльз люди выстроились на траве и дорожках, стремясь хоть мельком увидеть соревнование. Кричать «Пёсик!» — быстро превратилось в игру, каждый раз, когда мы замечали собаку, бегущую за своим хозяином.
Холодный ветер трепал мои волосы, и я повыше запахнула пальто. Даже в толстом коричневом бушлате18, кожаных перчатках и вязаной шапочке я дрожала. К счастью, я надела сапоги. А вот бедняжка Сериз не надела и наступила в лужу, из-за чего сразу же отправилась домой, чтобы согреть ноги, иначе она рискует простудиться. Мне вспомнилось замечание Риккарда, о том, что я всегда мерзну, но я отогнала его прочь.
— Вперед, Гарвард! — радостно воскликнула Айрис, демонстрируя вновь обретенную гордость за университет. Сахар схватила ее сзади за пальто, чтобы она не упала в реку. — Мы должны победить, — сказала она нам, как только ее ноги благополучно вернулись на землю.
— Я и не знала, что ты такая фанатка гребли, — заметила я.
Она издала короткий смешок.
— Не говори глупостей, Августина. Кого волнует гребля? Я здесь, чтобы увидеть, как наш университет уничтожит всех остальных.
Айрис была права. За прошедшую неделю я познакомилась с греблей больше, чем за всю свою жизнь. Я даже узнала, кто такой рулевой — еще одно слово, обозначающее шкипера, ответственного за управление лодкой, — и не смогла не поддаться ажиотажу и не захотеть поддержать наш университет. Это также помогало отвлечься от круговорота моих мыслей.
Вдалеке раздались радостные возгласы, когда лодки приблизились. Айрис присоединилась к ним, заставив меня пожалеть о том, что я не захватила с собой наушники. Мгновение спустя гребцы уже мчались к нам, и, приближаясь, я смогла разобрать слова, которые они выкрикивали. Раз, гребем! Два, гребем! Три, гребем! Ожидание росло по мере их приближения — последний мост был печально известен своими многочисленными столкновениями.
Мы все ликовали, когда они скрылись под мостом, а наша команда в малиновых майках вырвалась вперед.
Все посмотрели на другую сторону моста, разделенную оранжевым пластиковым ограждением, которое должно было помешать зрителям перейти мост и попасть под машину. С той стороны раздались одобрительные возгласы, когда лодки проплыли мимо, и один из них крикнул нам: — Все еще выигрываем!
На другой стороне образовалась группа парней, их смех и вопли звучали громче, чем у всех остальных. Я заметила макушку золотистой головы и замерла.
Риккард.
После событий в библиотеке, мы не разговаривали. Я не была уверена, избегали ли мы друг друга или просто не пересекались. Последствия моего почти принятого решения заставили меня чувствовать себя несколько более настороженно, чем обычно. Эдди несколько раз подталкивала меня к этой теме, но я не могла выразить свои мысли словами.
Я наблюдала за тем, как Риккард издал восторженные крики вместе со своими друзьями, его ухмылка была ослепительной. Он был одет в распахнутое пальто, темно-бордовый свитер под ним и полосатый шарф — олицетворение выражения «Лига плюща». Когда лодки пересекли финишную черту, он издал торжествующий вопль, и весь мост последовал за ним.
Айрис схватила меня за плечо и потрясла.
— Мы победили! Мы победили!
Риккард оторвался от соревнования, чтобы сказать что-то кому-то позади себя, но остановился, когда наши глаза встретились. Я не была уверена, какой ожидала от него реакции, но широкой ухмылки и короткого взмаха руки было явно недостаточно. Он поприветствовал меня так, словно мы были старыми друзьями, прежде чем повернуться к своим друзьям. Все это произошло менее чем за три секунды, но у меня внезапно перехватило дыхание и закружилась голова.
Сахар наклонилась к моему уху, слова были едва слышны из-за торжества.
— Что между вами двумя происходит?
Я покачала головой.
— Ничего!
Было ясно, что она мне не поверила, но Айрис, потащила нас с моста в толпу людей прежде, чем что-либо еще было сказано. Повсюду разлетались приглашения на вечеринки в кампусе, а хорошие спортивные манеры были выброшены в окно, когда мы самодовольно смотрели на проигрывающие команды.
Мы с Сахар взялись за руки и пошли за Айрис, когда она повела нас к еде. Мы стояли в очереди за закуской из лобстера с маслом стоимостью 21 доллар, прежде чем отправиться обратно в кампус.
— Августина!
Я замерла на месте, поворачиваясь. Риккард шел к нам, не переставая очаровательно ухмыляться. Он остановился перед нами, наклонив голову в сторону Айрис и Сахар.
— Дамы, — поприветствовал он. — Мне нужно поговорить с Августиной о чем-то важном. Вы ведь не возражаете, если я уведу ее на несколько минут?
По жестокой иронии судьбы ни Айрис, ни Сахар не были настроены против Хоторна, когда это имело значение. Обе, казалось, были на мгновение ошеломлены его ухмылкой и вниманием, пока Сахар не покраснела до корней волос, а Айрис, заикаясь, произнесла: — Привет! О, эм, привет! Да, забирай ее! Они схватили друг друга за руки и унеслись прочь. Кажется, Сахар пробормотала что-то о встрече со мной в общежитии, но она так быстро ушла, что я не могла быть уверена.
Я подняла на него глаза, изучая выражение его лица. Когда мой взгляд достиг его губ, я почувствовала их призрачное прикосновение на своих собственных, и это воспоминание настолько въелось в мой мозг, что я знала, что буду думать об этом десятилетиями.
— Ты выглядишь замерзшей, — сказал Риккард.
Его слова вырвали меня из мыслей.
— А когда я такой не выгляжу?
Риккард снял с шеи шарф и накинул его мне на плечи. Он был все еще теплым от его кожи.
— Ты не обязан отдавать мне свой шарф, Риккард, — сказала я, когда он завязывал его. — Я не хочу, чтобы тебе было холодно…
— Со мной все будет в порядке, — он отступил, засовывая руки в карманы.
Мгновение мы пристально смотрели друг на друга.
Когда Риккард продолжил молчать, я спросила: — Все в порядке?
— Мы избегаем друг друга.
— Больше нет… с двадцати двух секунд назад.
Он покачался на пятках, на его губах заиграла легкая улыбка.
— Я не хочу, чтобы мы избегали друг друга, Августина.
Я посмотрела на свои ноги, а затем на него. Риккард пристально смотрел на меня темными, сосредоточенными глазами, пытаясь понять, что происходит в моей голове.
— Я тоже не хочу.
— Тогда мы оба можем согласиться с тем, что нам не нужно избегать друг друга, и можем прекратить эту подростковую фигню.
Я уже открыла рот, чтобы ответить, как мимо прошла пара парней, оба приветственно хлопнули Риккарда по спине.
— Хоторн! Как дела, чувак?
Риккард поприветствовал их с таким же энтузиазмом. Как только они прошли мимо, выражение его лица снова изменилось. Он пояснил: — Том и Риз. Они с моего курса по психологии.
Я огляделась. За пределами пузыря Риккарда, люди наблюдали за происходящим. От компаний студентов до любопытных светских львиц. Когда были только мы с Риккардом, легко было забыть об остальном мире. Но это вмешательство напомнило мне, что мы не единственные два человека во вселенной — даже если он заставлял меня именно так себя чувствовать.
Это внимание заставило меня смущенно потянуть за шарф.
Риккард осторожно взял меня за локоть и повел в сторону от тропинки. Когда мы наполовину спрятались за деревом, сила их взглядов ослабла.
— Нам не следовало целоваться, — резко сказал он. — Ты была права.
У меня сжалось сердце.
Он провел рукой по волосам.
— Нам… лучше быть просто друзьями. Для нас обоих.
Я подняла на него глаза. Риккард не смотрел на меня. Его глаза были устремлены на реку, выражение лица было нехарактерно жестким.
— Ты не возражаешь? — я не могла понять, прозвучал ли мой тон с надеждой или с сожалением.
— Это лучше, чем альтернатива.
— Альтернатива?
Он резко повернул ко мне голову, тяжело сглотнув.
— Я возьму все, что ты мне дашь, Августина, — его тон звучал как предупреждение. — Я приму все, что ты мне дашь.
Погружение в Чарльз не смогло бы остудить меня после того, как я услышала эти слова от Риккарда.
— Тогда друзья, — выдавила я из себя.
— Друзья, — Риккард посмотрел на небо, а затем снова на меня. В одно мгновение черты его лица из жестких и напряженных превратились в любезные и очаровательные, и он одарил меня такой же харизматичной улыбкой, какой и всех остальных. — Пока ты здесь…
Он достал из кармана пальто конверт и протянул его мне. На конверте аккуратным почерком было написано мое имя.
— Ты официально прошла во второй тур.
Клуб «Аргус» вылетел у меня из головы, как и его эксклюзивный процесс панчинга. Риккард должен был стоять за тем, чтобы меня приняли во второй тур.
— А что думают по этому поводу старшие члены клуба?
Риккард пожал плечами.
— Я не спрашивал.
Я почувствовала, как у меня дернулись губы.
— Я постараюсь прийти.
— Связи, помнишь? — он сделал несколько шагов назад, не обращая внимания на людей, которые выкрикивали его имя так, словно он выиграл соревнование. — Увидимся, Августина.
Он повернулся и помахал рукой ближайшей группе людей. Они поприветствовали его, втягивая в свои ряды жадными руками и отчаянными взглядами. Риккард был любим, создан для того, чтобы получать внимание и процветать за счет него. Как я вообще могла подумать, что между нами что-то может получиться, ума не приложу.
Я поднесла его шарф к носу, глубоко вдохнула и направилась обратно в общежитие. Одна.