Наша первая встреча. Помню всё настолько чётко, как будто бы это случилось только вчера…
***
Захожу в аудиторию и встаю за своим мольбертом. Накануне Алла Иннокентьевна намекнула, что на следующем занятии нас ждёт нечто «из ряда вон».
— Ну, девчонки, радуйтесь — выхватили-таки свой золотой билетик. Такая фактура вас ожидает — закачаетесь! — с заговорщицкой улыбкой изрекает наш педагог — И только попробуйте схалтурить и не оправдать мои надежды! Заставлю до конца года исключительно голых старушек рисовать!
— Что же там за «фактура» такая? Как думаете: хорошенький? — возбуждённо перешептываются однокурсницы.
Я тоже сгораю от любопытства и предвкушения. Но, в отличии от товарок, меня не волнуют внешние данные демонстратора пластических поз, скорее мне интересно, насколько хорошо я смогу справиться с новой задачей. До этого мне не приходилось делать ничего подобного.
Алла Иннокентьевна просит ребят зашторить окна. Деревянный ящик на подиуме задрапирован отрезом плотной ткани. Мальчишки включают и выставляют свет.
В студию заходит высокий светловолосый парень. На вид чуть старше меня, стройный, подтянутый, узкие джинсы обтягивают длинные, безупречной формы ноги, широкий свободный свитшот не в состоянии скрыть контур красивой фигуры.
Кто это? Новенький из студентов? Или это и есть наш «золотой билетик»?
Алла Иннокентьевна приветливо улыбается, подзывает к себе старосту и они втроем удаляются в комнату отдыха.
Через несколько минут троица возвращается. Вижу, что парень успел переодеться.
— Ребят, это Глеб. Он будет нашим демонстратором на несколько ближайших занятий. Напоминаю, что сегодня мы начинаем писать обнаженную натуру мужчины в положении лёжа. — объявляет Алла Иннокентьевна и поворачивается к парню — Глеб, Вы можете пройти на своё рабочее место. Примите пожалуйста позу, которую мы оговаривали. Говорить можно, но постарайтесь, по-возможности, не двигаться. Через пол часа у Вас будет перерыв на отдых.
Глеб кивает, снимает халат и подходит к подиуму — он полностью обнажён, если не считать коротких обтягивающих трусов, телесного цвета. Несколько девочек восхищенно всхлипывают. Я тоже впечатлена. И есть от чего — парень действительно прекрасен. Широкоплечий, атлетически сложенный. Рельефная, развитая, но, не в пример анаболическим качкам, естественная мускулатура; ровная, чуть загорелая кожа; на голове густая грива волнистых светло-русых волос, отливающих, при каждом движении, золотом. И глаза! Яркие, небесно-синие…
Внезапно ловлю на себе его пристальный, оценивающий взгляд. Теряюсь на секунду, отворачиваюсь, подавляя невольный вздох.
— Это не человек — это, всего лишь, натура! Отбрось непрофессионализм и сосредоточься на работе, Лесь! — приказываю себе.
Тридцать минут — перерыв — ещё тридцать… по кругу. Время проносится незаметно. Полностью погружаюсь в процесс, но, тем не менее, отмечаю, что на меня он больше так ни разу и не взглянул…
Мы рисуем его на протяжении двух недель. За это время, для остальных, Глеб стал «своим в доску». Во-время перерывов его особо не достают, жалеют, дают спокойно размяться, но вот после окончания занятий он неизменно окружен ребятами. Они обсуждают что-то, весело смеются… парни, прощаясь, дружески хлопают его по плечу, девочки же, сбившись в плотное полукольцо, рисуются, кокетничают и всячески стараются привлечь его внимание.
А я ощущаю, что мне нет места в этой щебечущей стайке… на меня он даже не смотрит.
Дома, по-вечерам, воспользовавшись многочисленными набросками, пишу его портрет и с содроганием сердца ожидаю скорое и неминуемое расставание — Алина (одна из моих подружек по учебке) рассказала на днях, что Глеб продолжать работать натурщиком не планирует. Понимаю, что скоро он навсегда исчезнет из моей жизни, но, как ни пытаюсь, не могу выкинуть его образ из головы. Плотные, навязчивые мысли плавно перетекают из холодной действительности в жаркие и красочные сны…
— Ну что ж, Глеб, искренне Вас благодарю! Вы работали как настоящий профессионал. Думаю, что ребята со мной согласятся… — произносит Алла Иннокентьевна, под одобрительный гул аудитории, — Слышала, что Вы нас покидаете, но хочу сказать, что если вдруг передумаете, то я буду рада снова увидеть Вас в своей
мастерской.
Вот и всё…
Не желая растягивать неприятный момент, быстро собираю свои вещи.
На выходе из вуза меня догоняет раскрасневшаяся Алина.
— Лесь, слушай, тут Глеб всех в кабак зовёт, хочет свои «проводы» отметить. Карочь, знаешь же «Пятый угол»? Давай с нами! Через пол часа там собираемся. — взбудораженно верещит она в моё ухо.
Смотрю на неё и отрицательно качаю головой:
— Меня он не звал. Не думаю, что мой приход будет уместным…
— Ну ты и зануда! — обиженно куксится подруга, — Тебе реально особое личное приглашение требуется?!
Очень хочется пойти, увидеть его ещё хотя бы раз, но почему-то мне кажется, что виновник сходки меня там совсем не ждёт.
— Без проблем! Тогда я лично тебя приглашаю, — раздаётся у меня за спиной.
Подпрыгиваю от неожиданности и оборачиваюсь.
Глеб стоит практически вплотную ко мне. Ощущаю его запах и тону в пронзительно-гипнотической сини. Сердце сбивается и замирает, а потом, срываясь, несётся в бешеном аллюре.
Чувствую, как мгновенно краснею…
— И я буду очень рад, если ты придёшь. — добавляет он…
Трель дверного звонка вырывает меня из плена воспоминаний.
Мастер приехал.