Снимаю с брелока старый ключ и заменяю его на новый. Оставшиеся экземпляры отправляются в ящик компьютерного стола. Ну вот, ещё одна галочка в мысленном списке дел. Пока справляюсь. Но что будет, когда мой список закончится? Будущее видится туманным и пугающим…
Ладно! Как там у Скарлет? «Не сегодня! Подумаю об этом завтра!»
Желудок сводит в сосущем спазме, живот недовольно вторит голодным урчанием. Блиииин, я же больше суток ничего не ела! На нервяке даже и забыла об этом.
Ревизия холодильника не радует: тут не то, что «мышь повесилась», тут ей даже вздёрнуться не на чем… Кроме пластиковых доз с какими-то ресторанными объедками, да одного сырого яйца, ничего съедобного не обнаруживаю. Зато с другим проблем нет: пара бутылок шампанского, текила, самбука…
«Эти» отрывались с размахом!
К алкоголю я ровно, да и праздновать пока особо нечего. Так что проку мне от этой находки, ну ровным счётом никакого…
— Не могли еды нормальной купить, сволочи! — раздражённо ворчу себе под нос, понимая, что незамедлительного похода в магазин мне не избежать.
Иду одеваться и оттормаживаюсь.
Вот же! Я же свою одежду стирать не закинула, а основные вещи моего небогатого гардероба остались в Сочи… В отчаянии бросаюсь в спальню, открываю шкаф и печально осознаю, что выбор в чём пойти, особого выбора не предполагает. Вечернее платье — мимо. Короткий сарафанчик — ага, самое то в нём тяжёлые продуктовые пакеты таскать! Кожаная мини-юбка (каприз Глеба) — отметаем. Пара домашних пижам… не то… не то… Всё не то!
— Ну зачем тебе много одежды?! — увещевал Глеб, пресекая мои и без того редкие порывы купить что-либо понравившееся — Ты же с ребёнком всё время, оставить его не с кем. Я работаю постоянно. Ну, куда тебе наряжаться-то?! Да и с деньгами сейчас нужно обращаться более осторожно. Вот пойдёт Кирюха в школу, тогда и обновишь гардероб. К тому же, заранее закупаться вообще смысла нет — вдруг растолстеешь за это время. И что тогда, деньги на ветер?!
Расстраивалась, но неизменно кивала, соглашаясь с его логикой. Вот и докивалась! Одни джинсы — грязные после дороги и дворовых пряток, вторые — остались у мамы, пара шорт и летние брючки — там же… Ну и как теперь быть?
На верхней полке, в самом дальнем углу, нахожу свои старые клёши, которые носила ещё до беременности. Они, с трудом, но налазят.
Да уж…
Пора бы тебе Леся и о себе подумать!
Расстраиваюсь было, но потом меня озаряет: вот ещё несколько пунктиков к моему спасительному списку!
После магазина настроение немного улучшается. Загружаю холодильник свежими овощами и фруктами. Нет, ударяться в крайности я не собираюсь — проходили уже. Но макароны и картофель из рациона на некоторое время уходят — это точно.
Быстро поужинав, решаю, что вот теперь пора устроить себе домашнее спа. Сто лет как не расслаблялась!
Уже было выхожу из кухни, но передумав, возвращаюсь и открываю холодильник.
А почему бы и нет! Заслужила!
Влажный туманный воздух наполнен тонким цветочным ароматом, пышные хлопья пены, пуховой нежностью, ласкают разгоряченную кожу.
Из динамика телефона мелодично рыдает Flёur: «…буду я — я из более прочного теста,
Я достойна занять это место, я многое делаю лучше…»
Моргаю, отгоняя внезапно подступившие слёзы, тянусь к фужеру, отхлёбываю глоток ледяной жидкости, ощущая, как пузырьки покалывают и приятно щекочут нёбо. Потом закрываю глаза и с головой погружаюсь в остывающую воду. Один, два, три… минута… две… Выныриваю, жадно глотая кислород. Раньше это неизменно помогало, но сейчас легче, почему-то, не становится. Вот тебе и поплавали!
За то время, пока я принимала ванну, за окнами потемнело. Первые неуверенные капельки ударились о стекло, выдержали неловкую паузу, и словно уже не имея сил сдерживаться, понеслись, забарабанили, зашелестели…
Натянув любимую пижаму, сажусь на гладкий пластик подоконника. Забираюсь на него прямо с ногами и прижимаюсь лбом к прохладному и чуть запотевшему стеклу, отслеживаю пальцем змеящиеся водяные дорожки.
Дождь. В тот вечер тоже был дождь…
***
Ирка Котова буквально врастает в колени Глеба. Верхние пуговки красной обтягивающей блузы расстегнуты так, что виден чёрный мысок ажурного лифчика, полная аппетитная грудь практически вываливается из глубокого выреза. Лицо раскрасневшееся, но до одурения довольное. Она поправляет сбившуюся прядь длинных шелковистых волос и взглядом, полным торжества и превосходства, сканирует лица неудачливых потенциальных соперниц. Наклоняется к Глебу, что-то щебечит ему на ушко. Тот смеётся, опускает голову и практически упирается носом в её пышные буфера…
— Да к чёрту! — подзатуманенный алкоголем мозг пронзает очередной вспышкой бессильной ревности, — Довольно с меня этого балагана! Баста!
Встаю, бросая на стол смятые сторублёвые купюры.
— Счастливо оставаться!
— Лееесь, ты кудааа? Чё соскочила-то?! — кричит мне вслед Алина, предпринимая попытку выбраться со своего насеста.
Решительным жестом останавливаю её:
— Домой. Мне правда пора… На учёбу завтра.
— Так всем на учёбу, Смирнова. Ну, что как не своя?! Возвращайся давай! — подаёт голос осоловевший Пашка Зёмкин, — Или это… давай провожу тебя, что ли…
Выдавливаю из себя дежурную улыбку и отрицательно качаю головой:
— Не. Сама дойду.
На улице темно и промозгло. До дома, по диагонали, идти пару кварталов, не больше. Стою минуту, мысленно прикидывая предстоящий маршрут. После жаркой и душной забегаловки, холодный, пропахший озоном уличный воздух поражает своей сладостью. В голове проясняется. Прохожу пару метров по освещенному фонарями тротуару и решительно сворачиваю в тоннель контрастно-чёрной подворотни.
— Дееевушкааа, Вашей маме зять не нужен? — настигает меня пьяный мужской голос.
Вздрагиваю от неожиданности и ускоряю шаг.
— Эээй, курица, куда побежала так? — в голосе второго слышаться возмущённые злые нотки.
Боооже!!! Только этого мне сейчас не хватало!
Уже не стесняясь, срываюсь на бег и влетаю в безжизненное пространство спящего двора — с одной стороны полукругом возвышается какое-то административное здание, с другой — две старые пятиэтажки. Слепые провалы окон, а те, что излучают свет, плотно зашторены. Дождь разогнал людей по домам, даже вездесущих собачников не видно.
Тяжёлый топот приближающихся шагов за спиной. Чья-то шершавая, горячая ладонь хватает меня за локоть и резко отдергивает назад, к тёмной стене здания. Пытаюсь закричать, но пропахшие табачной вонью пальцы зажимают раскрытый в крике рот — вместо пронзительного вопля вырывается лишь приглушенный сдавленный писк. Один мужчина плотно прижимает меня к себе, не давая пошевелиться, вырваться из этой цепкой хватки. Второй заходит спереди. Жёсткие, грубые пальцы забираются под футболку, шарят, щипают, смыкаются на груди. Второй рукой он возится с замком моих джинсов. Чувствую его касания, содрогаюсь от ужаса и отвращения. Он пинком подсекает мои подогнувшиеся ноги, раздвигает их, залезает под тонкую ткань трусов, пытается проникнуть глубже. Боооольнооо!
Боже мой, Боооже, только не так!
— Не трясииись, слаааденькая, сейчаас согрееею… — упырь хрипло дышит в моё лицо вонючим кислотным перегаром.
— А ну отвалили от неё, уроды! — до боли знакомый, наполненный угрозой голос, вырывает меня из липкой тины зловонного кошмара.
Глеб!