Возвращаюсь домой в раздумьях. История Игоря никак не выходит из головы.
У самой квартиры меня ожидает сюрприз: перед дверью, перекрывая проход, стоит огромная корзина пионов.
В прилагающейся записке: «Прекрасные цветы для самой прекрасной девушки. Прости меня! Люблю до безумия!» И подпись: «Глеб».
Некоторое время стою, тупо уставясь на его послание, а потом сминаю проклятущую бумажку и засовываю её в карман. Дома отправлю в мусор.
Прикасаюсь к роскошному лиловому соцветию, глажу нежный бархат лепестков… Вздыхаю. Похоже, что пионы скоро перестанут быть моими любимыми цветами…
— Что же мне теперь с вами делать? Не выбрасывать же… Вы же не виноваты, что ваш даритель такой козёл!
Задумываюсь на секунду, окидываю взглядом цветочное великолепие, а потом подхватываю свой подарок за ручку и заношу в лифт.
У подъезда нахохлилась маленькая бабулька. Несмотря на летнее тепло, укуталась в несколько слоев одежды. На голове: плотный цветастый платок, повязанный особым, стариковским, способом. Сидит одиноко на скамейке, и озирает окрестности. Видимо, подружек ждёт. Ну, бабушка, будет тебе, чем товарок удивить!
— Женщина, простите, — окликиваю я её.
Та оглядывается, смотрит вопросительно:
— Чем могу помочь, деточка?
— Это — Вам! — улыбаюсь и ставлю у её ног Глебов подарок.
— Мне? — удивляется бабушка, — Ой, красота какая!
И тут же, спохватившись, добавляет подозрительно:
— А почему — мне? Деточка, ты учти, с меня брать нечего…
— А мне многого и не надо. Просто хочу, чтобы этот букет хоть кому-то принёс радость. — успокаиваю я её.
Старушка протягивает руку, трогает скрюченной лапкой лепестковую нежность:
— Как в детство вернулась. Моя мама так их любила! Я маленькой в деревне жила. У нас весь палисадник такими засажен был… — расплывается в счастливой улыбке, — А потом, уже в городе, мне Вася такие дарил. Первый раз прямо с клумбы нарвал, чертяка. Знакомился так со мной. Вот я его отругала, ух! Но он не заробел… И на нашей свадьбе тоже пионы были. Эх… Спасибо тебе, хорошая! Ты мне не цветы, ты мне молодость мою подарила.
Она действительно словно немного молодеет на глазах. Смаргиваю внезапно подступившие слёзы:
— Это Вам спасибо! Доброго Вам дня! — киваю ей и быстро направляюсь к подъезду.
— И тебе, деточка, всего самого доброго! — несется мне вслед радостный, наполненный благодарностью, голос.
Дома принимаю расслабляющую ванну, обряжаюсь в уютную пижаму с единорогами и набираю маме. Пожалуй пора ей рассказать, что здесь у меня происходит.
— Мама! — радостно кричит Кирюша и полностью закрывает обзор, пытаясь поцеловать экран телефона.
Смеюсь, сквозь слёзы умиления. Маленький мой, как же я по тебе скучаю!
Наговорившись с сыном; выплеснув на него бурный поток накопившейся тоски и нежности; выслушав, по-второму кругу, пересказ всех волнующих его событий (бабочка села прямо на нос… дедушка брал на рыбалку и они поймали боольшуууую рыбку… собирали на пляже ракушки, и у него их теперь целое ведёрко…), говорю маме, что мне нужно поговорить с ней наедине. Дядя Паша понимающе кивает и уводит Кирюшу в сад.
— Мам, — не знаю с чего начать и решаю сразу рубить с плеча, — Я хочу… развестись с Глебом!