Всё происходит настолько быстро, что я не сразу осознаю, как это всё случилось. Вот я поднимаюсь с места, пытаюсь что-то сказать, а в следующую секунду щеку пронзает обжигающая боль, голова дергается в сторону и я тяжело оседаю на лавку. Картинка перед глазами плывёт — понимаю, что плачу. Часто моргаю, пытаясь вернуть резкость зрения.
Глеб стоит напротив, белый как мел. Его глаза широко открыты, в них читается отчаяние и какой-то животный ужас. Сейчас он одновременно похож на загнанного в угол зверька и на до смерти перепуганного ребёнка. По подбородку Глеба стекает тоненькая струйка крови. Понимаю, что он настолько не контролировал себя, что просто прокусил губу.
— Олеся… прости… — шепчет он.
И в этот момент Игорь соскакивает с места и добавляет в палитру ещё красного. Он бьет Глеба, а тот даже не пытается отразить удар или прикрыться. Вижу, как мой муж падает на пол, потом поднимается на колени и закрывает лицо ладонями. Алые капельки брызжут на его белоснежную футболку. Не знала, что кровь на белой ткани выглядит такой яркой. Какой дикий контраст! Чувствую, что теряю связь с реальностью. В ушах шумит, то ли от пощёчины, то ли от пережитого шока.
— Никогда! Слышишь, урод?! Никогда не смей поднимать на неё руку! — рычит на него Игорь, — Если узнаю, что ты ещё хотя бы раз её тронул — клянусь, я тебя урою!
Игоря трясёт, он сам на себя не похож. Никогда не видела его таким. Осознаю, что сейчас он вполне способен «урыть». Мускулы на его руках вздулись, кулаки крепко сжаты. Быстро поднимаюсь, подскакиваю к нему, касаюсь напрягшегося плеча.
Почувствовав моё прикосновение он немного расслабляется. Оборачивается, смотрит в лицо:
— Олеся, ты как? Очень больно? — осторожно прикасается подушечками пальцев к месту удара.
Странно: щека вроде бы онемела, но боль ощущаю остро. Невольно вздрагиваю и слегка отстраняюсь от этих легких прикосновений. И тут же замечаю в глазах Игоря вновь разгорающуюся ярость. Он гладит меня по здоровой щеке, кивает и начинает поворачиваться к Глебу.
Торопливо хватаю его за руку:
— Игорь, я в порядке. Не надо! Не бей его больше… — мне страшно. Боюсь, что если не остановлю его сейчас, то случится что-нибудь непоправимое.
— Тыыыы…. — шипит Глеб в сторону Игоря, — Думаешь, я не понимаю, что ты затеял? Друг, ага, как же! Пользуешься моментом, да? Зря я Олесю ударил — она-то просто дурочка наивная, не понимает ничего. А вот ты — ты как паук плетешь вокруг неё свою паутину. Всё рассчитал, да? Ну так обломайся! Она моя жена! Слышишь?! Ищи развлечения в другом месте. Не смей лезть в нашу семью!
Сильнее сжимаю руку Игоря. Хочу удержать, не дать поддаться на провокацию. Он понимает моё желание, чувствую как выдыхает, успокаивается.
— Леся, пусть бьёт, — Глеб, не вставая с колен, подползает ко мне, замирает у самых ног, смотрит снизу вверх просительным собачьим взглядом, — Только прости меня! Не могу без тебя жить! Я ошибся, но даже преступники получают шанс на искупление и прощение! Неужели мне ты в этом откажешь?! Я ведь правда тебя люблю! И я знаю, что ты меня тоже любишь… Ведь любишь же?
Роюсь в своих ощущениях: стыд, боль, страх… жалость. Не от слова жалеть (не нахожу в себе сил сочувствовать тому, кто только что меня прилюдно ударил, опозорил, измарал в грязи), просто он сейчас действительно настолько жалок, что мне становится противно. А вот того чувства, о котором он говорит, не испытываю. Совсем!
Отступаю на шаг, не давая ему к себе прикоснуться:
— Нет!
— Нет?
— Нет, Глеб. У меня к тебе любви не осталось. Была, да вся вышла. И это не моя вина. Просто ты очень постарался, чтобы всё сложилось именно так, — закрываю глаза и выдыхаю, — Оставь меня в покое. Я не передумаю. Между нами всё кончено!
— Ребят, давайте-ка на выход. Покиньте заведение и выясняйте свои отношения в другом месте. Иначе сейчас полицию вызовем — вклинивается в разговор подошедший менеджер.
Озираюсь по сторонам — все лица повёрнуты к нам: испуганные, удивленные, насмешливые, заинтересованные… Ощущаю себя звездой какого-то скандального теле-шоу. Да, похоже в «Аполлоне» я была сегодня в последний раз…
— Выведите пока этого, — кивает Игорь в сторону Глеба, — Мы с девушкой выйдем следом.
— Что, зассал, герой? — смеётся Глеб, — За юбку прячешься?
— Глеб, не усложняй. Уходи! Я не хочу тебя сейчас видеть. — выдавливаю я.
— Вот значит как? Ну как пожелаете, моя госпожа! — он поднимается на ноги, склоняется в шутовском поклоне, морщится и, не говоря больше не слова, направляется к выходу.
— Простите за этот инцидент. Нам, правда, очень жаль, что так вышло. Я хочу хоть как-то компенсировать доставленные Вам неудобства, — Игорь протягивает менеджеру пятитысячную купюру, — Позволите нам задержаться ещё ненадолго до приезда такси?
Уход Глеба и вид красно-коричневой купюры смягчают непреклонность сотрудника заведения.
— Хорошо, — говорит он, — Только, если вам не сложно, давайте вы подождете такси в моём кабинете. А то мало ли, вдруг ваш друг решит вернуться…