Игорь
Не знаю, как так вышло, что абсолютно незнакомый человек так быстро стал для меня своим, близким.
В тот день, в самолёте, все как-то само-собой получилось. Когда узнал, что одной из пассажирок плохо стало, не задумываясь предложил переместить её на соседнее, более удобное, кресло. Не из-за того, что женщина, не из-за того, что молодая и симпатичная — я и не знал тогда, как она выглядит и сколько ей лет — меня это вообще не интересовало. Просто человек попал в беду, а я мог, хоть как-то, ему помочь, вот и всё.
Послушав тех, кто, на момент обморока, был поблизости с ней, мы со стюардами пришли к выводу, что тут имеет место быть сильная аэрофобия. Перенервничал человек. Неприятно, но не смертельно — скоро должна прийти в себя.
Маша, моя сестра, тоже очень боялась летать, поэтому я знал, как себя вести в случаях подобных панических атак. Когда девушка очнулась, то постарался максимально отвлечь и успокоить её. Объяснять про безопасность полёта, в такой ситуации, бесполезно — человек уже накручен, увещания пользы не принесут, только взбудоражат ещё сильнее. Лучшее, что можно сделать — это постараться разговорить бедолагу. В момент разговора и дыхание выравнивается и мозг, поневоле, с панических мыслей на другое переключается. Поэтому я напоил девчонку ледяной водой и постарался завязать диалог. Поначалу старался, а потом сам не заметил, как увлёкся беседой. Уже и не помню, когда последний раз вот так просто и легко с кем-то общался.
Когда посадку объявили, даже расстроился слегка. Решил Олесю как-то отблагодарить за приятно проведение время. Предложил подвезти до дома. Когда высадил и уехал, ещё долго в душе ощущение света и тепла сохранялось.
А потом — эта неожиданная встреча в театре. Я же и не планировал туда в тот день идти, билет в последний момент приобрёл. Даже опешил слегка, когда её увидел. Ну и подумал, что может быть знак это, может быть небеса мне, в её лице, друга посылают. А Олеся как раз в фитнесс-клуб записаться собиралась, ну я и рассказал ей про «Фаворит» и предложил там пересечься. С одной стороны, точно знал, что мои фитнесс-клубы, действительно, лучшие в регионе, так что, рекомендовать их было не стыдно. С другой стороны, решил: если придёт, то значит точно судьба.
И она пришла… Пришла, несмотря на плохое самочувствие, несмотря на то, что уже определилась, что не сможет себе позволить занятия в «Фаворите». Это, наверное, порядочностью называется, когда человек, даже в ущерб себе, ценит чужое время и просто не может отмахнуться от данного кому-то обещания.
Я был уверен, что дорогой подарок она от меня не примет — по ней видно было, что не из таких. Поэтому и пошёл на хитрость: позвонил девчонкам на ресепшен и дал кое-какие распоряжения. Потом уже, обдумав, действительно запустил акцию. Решил, что раз так получилось, то пусть. Интересный маркетинговый ход вышел, но это не главное. У моих годовщина близилась — это на меня давило сильно, вот и подумал: пусть будет своего рода дань памяти.
Уже через несколько дней мне стало казаться, как будто бы Олесю я вечность знаю. И я чувствовал, что ей со мной тоже было комфортно.
А после она рассказала мне про измену мужа. У меня в голове до сих пор не укладывается, как он мог гулять от такой как она. Чего ему не хватало? Да и вообще: не приемлю «хождений на сторону». В моём понимании, мало что может быть более омерзительным, чем предательство доверившегося тебе человека. Возможно это я какой-то неправильный, но даже в самый разгульный период моей жизни, меня никогда не тянуло заводить отношения сразу с несколькими женщинами.
Понимая, что ситуация у Леси не простая, я направил её к своему адвокату. Строго-настрого запретил Елене Петровне озвучивать Олесе стоимость данной услуги. Юристка не спорила, не хотела терять постоянного клиента.
Когда сегодня в кафе появился разъяренный Глеб, я не удивился. Не скажу, что ожидал чего-то такого, но вполне понимал эту, направленную на меня, ярость. В его глазах я, действительно, выглядел соперником — он же ничего обо мне не знал. Да и судил, исходя из собственного опыта — тому, кто воспринимает женщину лишь как сексуальный объект, сложно поверить в бескорыстную разнополую дружбу. Возможно у него сработал инстинкт собственника, а может быть он действительно, по-своему, её любил. В любом случае, я был готов к тому, что он полезет на меня с кулаками. Но он поступил иначе… И я слишком поздно понял, что он собирается сделать.
В тот момент, когда он ударил Олесю, я ощутил в себе такую ярость, будто планка упала. Бросился, чтобы уничтожить, раздавить этого гада. Ударил, разбил его морду в кровь, но никакого облегчения не ощутил. Хотелось продолжать, хотелось преподать ему такой урок, чтобы этот говнюк на всю жизнь запомнил, что ждёт подонка, посмевшего поднявшего руку на женщину. Меня трясло, ярость не давала мыслить разумно. Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не Леся. Одним прикосновением успокоила, отвела чернильный морок всепоглощающей злобы.
Выдохнул, но понимал, что оставлять её одну нельзя. Не был уверен, что этот подлец, в отместку, на ней не отыграется. Предложил пожить какое-то время у нас с Ингой. Благо мои жилищные условия позволяют целую роту гостей принимать, что уж говорить об одной несчастной девочке.
Олеся категорически отказалась заявлять в полицию на Глеба. Побоялась, что её всерьез не воспримут. Я понял, что переубеждать сейчас бесполезно и просто настоял зафиксировать побои в травмпункте. Ещё в кафе, втихаря обменялся контактами с менеджером, тот подтвердил, что, в случае чего, согласен выступить свидетелем. Так что, если Олеся передумает, то все доказательства против Глеба у неё уже есть.
Я искренне радовался, что сегодня Олеся и Инга наконец-то встретятся. Меня как-то подспудно напрягало, что они всё ещё не знакомы лично. Нет, я не скрывал от супруги, что сдружился со своей случайной самолетной попутчицей, рассказал ей про наше знакомство в полёте и про последующую встречу в театре. Инга прореагировала нормально и даже предложила как-нибудь пригласить Олесю к нам в гости, но я всё равно опасался, что ей может быть как-то неприятно в душе. Хотел, чтобы она увидела мою подругу, пообщалась с ней и сама убедилась, что в моих с Олесей отношениях нет ничего, кроме дружбы.
И вот они встретились… Не знаю, что нашло на Ингу. Ничем, кроме ревности, я объяснить её поведение не могу. Она весь вечер вела себя крайне агрессивно, пила как не в себя. Мне было очень больно видеть её такой, наблюдать её душевные страдания. Если бы я знал, что наша с Олесей дружба причинит моей жене такую боль, я бы не стал так сближаться с этой замечательной девушкой. Просто помог бы инкогнито и всё на этом. А я повёл себя как конченый эгоист! Мне было так легко с Олесей, что я не взял в расчёт чувства другой достойной женщины. Решил, что раз с моей стороны ничего предосудительного нет, то и переживать на счёт ревности не стоит. Думал только о себе, не понимая, что мои действия могут так ранить мою супругу. Какой же я дурак!
И перед Олесей неудобно. Она-то такого отношения точно не заслужила. Если Инге и стоит на кого-то злиться, то только на своего глупого болвана-муженька. Объясню завтра всё Инге. И перед Олесей ещё раз извинюсь за нас обоих.
Подхожу к Инге. Её качает, она еле держится на ногах. Осторожно обнимаю её за талию, поддерживаю, чтобы не упала.
— Что вы там разговаривали? — выдыхает она. Огромные изумрудные глаза искрятся подозрением и праведным гневом.