TEO
Когда я забрал ее с еженедельной встречи в среду с женами некоторых помощников Моралеса, я думал, что она захочет вернуться домой или провести остаток дня за покупками, но она поступила совершенно не так, как я ожидал, застав меня врасплох.
О том, чтобы добровольно посвятить свой день обучению этих детей работе на компьютере, я думал в последнюю очередь.
Все они не только выглядели так, будто хорошо ее знали, но, похоже, даже скучали по ней и ее урокам.
У нее было такое выражение лица, которого я никогда раньше не видел. Она выглядела… довольной. Даже счастливой. Ее губы были растянуты в легкой улыбке, глаза прищурены в уголках.
В ее чертах была какая-то легкость, которая меня заворожила.
Я почувствовал, как мое сердце сжалось в груди от этого зрелища. Дело было не только в ее красоте. Она обладала ею в полной мере. Нет, было что-то в ней, в том, что она была в своей стихии, что заставило мое сердце забиться.
Когда я продолжал наблюдать за ее улыбкой, что-то внутри меня изменилось. В ней было больше, чем она хотела сказать. Ее черты лица были такими безмятежными. Исчезли раздражение и вечная хмурость, которыми она встречала меня.
Казалось, что перед моими глазами разворачивается жизнь другой Оливии.
Она сидела с ними, казалось, несколько часов, а я не мог оторваться. Я мог сказать, что она знала, что я все это время был здесь, но, честно говоря, мне было все равно. Я хотел греться в том сиянии, которое она излучала, находясь с этими детьми.
Жгучая потребность видеть ее такой, такой счастливой и беззаботной, в моем присутствии поселилась внутри меня. Эта абсурдная потребность расцвела в моей груди, когда я понял, что хочу, чтобы она улыбалась из-за меня.
В конце концов она подняла на меня взгляд, и наши глаза встретились в молчаливом обмене. Что-то изменилось между нами с той ночи два дня назад, когда я застал ее за разглядыванием моих вещей. С тех пор она держала дистанцию, все реже и реже со мной спорила, и я понял, что мне этого не хватает, не хватает нашего общения.
Несмотря на то, как она порой выводила меня из себя, мне всегда нравилось чувствовать огонь, который она излучала, когда бросала мне вызов вызов. Это давало мне больше возможностей мечтать о том, как я смогу ее приручить.
Через несколько часов она отпустила класс, и ученики, болтая, направились к выходу, но одна из учениц, девочка, которая, похоже, была примерно одного возраста с Майей, осталась позади и сделала нерешительный шаг к Оливии.
Со своего места я не мог расслышать их разговор, но Оливия присела на ее уровень, заправляя за ухо распущенный темный локон. Прошло секунда, прежде чем девочка обхватила ее за шею.
Лицо Оливии расширилось от шока, она сначала не знала, что делать, но в конце концов обхватила маленькую девочку руками, заключив ее в крепкие объятия. Она сказала ей последнее слово, после чего девочка помахала ей рукой и побежала к выходу, оставив Оливию на коленях.
На мгновение она замерла, потом подняла глаза и увидела, что я смотрю на нее. Отвернувшись, она встала и отошла в конец комнаты, где собрались остальные волонтеры, чтобы поболтать.
Попрощавшись с оставшимися сотрудниками, она прошла мимо меня и поспешила к машине.
У меня было так много вопросов, которые я хотел задать ей, но решил не делать этого и включил радио, чтобы заполнить тишину во время нашей поездки к дому. Через тридцать минут я припарковался в гараже, и мы оба вошли в дом.
Мы прошли мимо гостиной, пока она направлялась в свой кабинет, а я свернул в сторону кухни, как вдруг нас остановил голос.
— Ты дома, — заметил Виктор. Для кого-то другого он мог бы показаться нормальным, но я услышал в нем какую-то нотку раздражения.
Раньше я никогда не обращал внимания на их общение, но с тех пор, как обнаружил отметины на ее лице той ночью, я стал более внимательно следить за тем, как он с ней разговаривал, как она реагировала на него, когда он находился рядом, и искать любые признаки того, что проблема все это время была в нем.
Я всегда был настороже, когда мы выходили за пределы этих стен, но никогда не думал о том, чтобы заглянуть внутрь них.
— Мистер Альварес, не мог бы ты оставить нас на пару минут? — спросил он, скорее приказал, с натянутой улыбкой. Его взгляд не отрывался от Оливии.
— Да, сэр.
Я никуда не собирался уходить, но ему не нужно было этого знать. Я шагнул по коридору в сторону кухни, но отступил назад, когда услышал, как он снова заговорил.
Я спрятался за стеной, наблюдая за их перепалкой. Хотя Моралес стоял ко мне спиной, я мог отчетливо видеть профиль Оливии сбоку.
Ее руки были скрещены на груди, и она стояла прямо, на одном уровне глаз с Виктором, так как она переобулась в туфли на каблуках перед тем, как мы вошли. Он был напряжен, его кулаки были сжаты по бокам, когда он бормотал проклятия на испанском себе под нос.
Оливия оставалась на месте, не сдвинувшись ни на дюйм, пока он продолжал говорить о том, как неуважительно она себя ведет по отношению к нему и как она подрывает его имидж, покидая светское мероприятие, чтобы провести время с этими детьми.
Он говорил с таким презрением, что у меня все силы ушли на то, чтобы не подойти и не поставить его на место за то, что он так с ней разговаривал. Но это было бы переходом границ, а это не входило в мои обязанности.
Я был здесь, чтобы защищать ее от внешних угроз, а не для того чтобы улаживать брачные конфликты. Но самое главное, я знал, как отреагируют мужчины вроде Виктора, если увидят, что кто-то встал на защиту их жены, и я не хотел создавать для нее проблем.
Несмотря на то, что Оливия была закрытым человеком, я находил способ поговорить с ней, когда мы оставались вдвоем, вдали от него, чтобы попытаться понять, нужен я ей или нет.
Когда он закончил свою болтовню, она сделала движение, чтобы пройти мимо него, но он обхватил пальцами ее запястье и резко потянул назад. Это движение позволило мне мельком увидеть его лицо, и я увидел, что оно покраснело.
Я увидел, как его маска наконец упала, обнажив монстра под ней.
Оливия обхватила себя руками, готовясь к удару, а я наблюдал, как рука Моралеса вытянулась в воздухе, готовая ударить ее.
Но прямо перед тем, как это произошло, моя рука с силой схватила его за запястье, отводя его назад.
— На твоем месте я бы этого не делал, — резко сказал я, крепко сжимая его руку.
Он отшатнулся на несколько шагов назад, его глаза смотрели на меня словно кинжалы. Я встретил его взгляд с такой же настойчивостью, осмеливаясь бросить мне вызов. Мое тело вибрировало от убийственной ярости, и я был в двух секундах от того, чтобы изуродовать его своими кулаками. Он должен считать себя счастливчиком, что я не убил его прямо здесь и сейчас.
Его маска вернулась на место, и он отдернул руку. Он направился к своему кабинету, обернувшись на полпути, чтобы посмотреть на меня.
— Никогда больше так не делайте, мистер Альварес, — сказал он недовольным тоном, а затем захлопнул за собой деревянную дверь своего кабинета.
Когда адреналин улетучился, я повернулся и увидел, что Оливия уже ушла.
Я почти не видел ее последние несколько дней. Пять, если быть точным.
Да, я считал, но не хотел слишком много думать об этом факте.
С того дня она проводила большую часть дня взаперти в своем кабинете, спускаясь вниз только для того, чтобы поесть, а затем снова запиралась.
Сегодня был первый день, когда мы провели какое-то время наедине.
Ранее утром Виктор вызвал меня в свой кабинет, сообщив, что я нужен ему на весь день. Мне было поручено сопровождать его и Оливию на поздний завтрак в центре города, чтобы в последнюю минуту провести экстренную встречу с некоторыми членами совета директоров его компании.
Виктор взял машину с Джексоном, а я поехал с Оливией отдельно. Я хотел поговорить с ней о том, что произошло, но каждый раз, когда я открывал рот, она останавливала меня своим пристальным взглядом, не желая обсуждать тот инцидент в среду.
Небольшое кафе располагалось в тихом районе. Хотя мы с Джексоном считали его достаточно уединенным, чтобы не требовался предварительное разрешение службы безопасности, мы решили, что будет лучше, если мы оба будем здесь.
Некоторое время все было тихо. Никаких других подарков или записок не появлялось после того, что было в гараже. Мы не нашли ни отпечатков пальцев, ни чего-либо еще, что могло бы помочь нам отследить отправителя. Я отправил его Ною, но ответа от него до сих пор не было. Я несколько раз пытался дозвониться, но все время попадал на голосовую почту.
Но тишина не всегда была хорошим знаком. Во всяком случае, тот, кто отправлял угрозы, возможно, оставался вне поля зрения, просто чтобы подготовиться к чему-то большему. Возможно, мы просто оттягиваем время.
Я снова перевел свое внимание туда, где все они сидели за круглым столом в центре магазина, погруженные в оживленную беседу.
Оливия сидела лицом ко мне, прислонившись спиной к деревянному стулу. Ее темные волосы были собраны в конский хвост, несколько выбившихся прядей обрамляли лицо. На ней было что-то вроде юбочного костюма в темно-синюю полоску с длинным блейзером, сквозь который проглядывали белые кружева.
Она выглядела прекрасно. Она всегда выглядела прекрасно.
Она оперлась локтями на мраморную поверхность стола, присоединившись к разговору после того, как один из мужчин спросил ее мнение о том, как разрешить кризис, с которым они столкнулись.
Я воспользовался этой возможностью, чтобы отвлечься от нее и действительно заняться своей работой, оценивая обстановку.
Комната, в которой мы находились, была хорошо освещена, в основном за счет дневного света, проникающего через огромные эркерные окна. Несколько мягких ламп свисали с высокого потолка, деревянные лодочные весла использовались в качестве лопастей вентилятора. За барной стойкой в дальнем правом углу выстроились старинные зеркала, а ее переднюю часть украшали растения и сухие цветы.
Годы работы в этой сфере научили меня замечать незаметное, видеть то, что не видят другие. Мой взгляд метался от человека к человеку, ища признаки пистолета, торчащего из пояса, нервного подергивания руки, повторного взгляда в сторону выхода.
Один из официантов прошел мимо скамейки, где я сидел, с единственным напитком на подносе. Мой взгляд мимолетно скользнул по нему, заметив маленькую белую бумажку рядом с напитком, но я отмахнулся от нее и снова вернул свое внимание к Оливии, к официанту которой приближался к их столику.
Я все еще смотрел на нее, когда по моей коже поползло зловещее чувство. Инстинктивно моя спина напряглась, каждый дюйм меня пришел в состояние повышенной готовности.
Оливия повернулась к официанту и кивнула в ответ на его слова, после чего взяла у него лист бумаги. Ее глаза быстро просканировали содержание, затем она встала, широко раскрыв глаза, лихорадочно оглядывая комнату.
В конце концов она повернулась в мою сторону, и новая позиция позволила мне лучше рассмотреть ее лицо, и тогда я увидел его.
Красная точка была направлена прямо ей в лоб — снайперская точка.
Мое тело пришло в движение еще до того, как мой мозг зарегистрировал это. Я вскочил со стула и побежал к ней.
— Оливия, ложись! — неистово крикнул я.
На мгновение воцарилась полная тишина, прежде чем начался хаос. Мое тело врезалось в ее тело, когда я схватил и закружил ее, повалив на пол, чтобы закрыть ее тело своим. Через окно раздался выстрел, звук разбитого стекла о керамический пол эхом разнесся по запаниковавшему залу. Посетители кричали и вскакивали со своих мест, некоторые прятались под столами, чтобы укрыться, а другие бежали к выходу.
Выстрел был быстрым. Пуля вонзилась мне в плечо, и от ее силы у меня помутнело в глазах.
— Черт, — пробормотал я себе под нос. Мои кости застонали от удара, и я почувствовал, как горячая жидкость просачивается мне под рубашку.
Я резко закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на боль, пронзившую мою руку, и громкий звон в ушах. Это был не первый раз, когда в меня стреляли, но все равно было чертовски больно.
Я ждал, заглушая окружающие нас крики, позволяя им раствориться на заднем плане, сосредоточившись на попытке расшифровать, были ли еще выстрелы.
Ни одного.
Только одна пуля.
И она была направлена прямо на нее.
Я все еще пытался понять, что происходит, почему снайпер нацелился на нее, когда почувствовал, как она прижалась ко мне.
— Отпусти меня, — шипела она, пытаясь выползти из-под меня.
Я дважды моргнул, застигнутый врасплох ее резким тоном. Это у меня в плече потенциально застряла пуля, а она пыталась вырваться, что только разозлило меня еще больше. Неужели ей всегда нужно бороться со мной, даже когда я пытался спасти ее гребаную жизнь?
— Оливия Моралес, перестань упрямиться и не высовывайся, —прошипел я ей в лицо, удерживая ее на месте, прижав ее к себе рукой за шею.
Она продолжала извиваться, но я наклонил свое лицо ближе к ее лицу.
— Я сказал, прекрати, блядь, двигаться. Не заставляй меня повторяться. — Моя хватка стала еще крепче, не давая ей возможности сдвинуться.
Каждый дюйм моего тела прикрывал ее. Ее глаза расширились от нашей близости, ее дыхание сбилось, становясь все более поверхностным с каждой секундой.
Я проигнорировал быстрый эффект, который произвела на меня ее близость и огляделся в поисках Джексона. Я нашел его за перевернутым столом в нескольких футах от нас, с пистолетом в руке, с Виктором, прижавшимся к его спине, с испуганным выражением лица, как будто он только что увидел привидение.
— Снайпер ушел? — пробормотал я ему.
Он неуверенно пожал плечами.
Я осмотрел окрестности, высматривая через разбитое окно в поисках каких-либо признаков того, что снайпер все еще там. Вероятно, они отступили, как только упустили свою цель. Я полагал, что к моменту прибытия властей их уже не будет в живых.
— Я досчитаю до трех, и мы побежим вон в тот задний зал, — сказал я ей на ухо, повернув голову, чтобы указать на заднюю часть ресторана.
Я пригвоздил ее взглядом, прежде чем она смогла возразить. Мои слова, наконец, прорвались сквозь границы ее желания бросить мне вызов. Успокоившись, она кивнула в знак понимания.
Посчитав, что все чисто, я достал пистолет из боковой кобуры на бедре. Затем я прошептал ей на ухо "три", подтянул ее к себе, и мы оба бросились в дальний конец комнаты, мое тело по-прежнему прикрывало ее.
Найдя кладовку, которая, как я знал, находилась слева, я потянул ее за руку, втаскивая нас внутрь, и закрыл за нами дверь. Я знал, что Джексон сразу же доставит Виктора домой, и, честно говоря, меня совершенно не волновало, что с ним случится.
Моя цель была сосредоточена исключительно на том, чтобы доставить Оливию в безопасное место.
Моя рука потянулась за ее спину, чтобы потянуть за болтающийся шнур, который я заметил, когда входил, и включить лампочку малой мощности над нашими головами.
Она мерцала, прежде чем окрасить комнату в мягкий янтарный оттенок. Моя рука скользнула к ее спине, притягивая ее к себе. Засунув пистолет за пояс за спиной, я позволил своим рукам блуждать по ее телу, осматривая его на предмет повреждений.
Она разомкнула губы, словно собираясь что-то сказать, но из них не вырвалось ни звука. Ее глаза были широко раскрыты, когда она сосредоточила свое внимание на мне. Она быстро заморгала, затем покачала головой и сделала шаг к двери позади меня.
Я поймал ее руку в свою, мои пальцы сжались вокруг ее запястья. Я притянул ее к себе, и теперь ее лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Другой рукой я быстро обхватил ее за шею, прижимая ее еще ближе, пока наши дыхания не смешались воедино.
— У тебя есть желание умереть?
Она вздернула подбородок, в ее глазах был вызов, но она не произнесла ни слова.
Ее тело напряглось прижимаясь к моему, и я с усилием воли заставил свое тело не дрожать от ее близости. У меня давно не было такой сильной реакции на кого-то другого.
Возможно, это была мания запретного, но я не мог отрицать, как мое тело было захвачено ею, чувством знакомости. То, как она идеально прижималась ко мне. Взгляд ее глаз.
Черт.
Я отстранился от нее, максимально отдалившись от нее. Я потянулся, чтобы снять пиджак.
— Ч-что ты делаешь? — спросила она в недоумении.
Вместо ответа я расстегнул пуговицы на рубашке, пунцовые пятна пропитали левую сторону, и сбросил ее с плеча. Затем я расстегнул лямки бронежилета, поморщившись от жгучего давления.
Я позвал ее согнутым пальцем.
— Иди сюда, — приказал я.
— Тео…, — она замолчала, теперь ее взгляд был прикован к моему плечу, из которого, без сомнения, все еще сочилась кровь.
Я вздохнул, сокращая расстояние, и надел жилет ей на голову. Она пристально смотрела на меня, пока я поправлял бретельки, чтобы они хорошо сидели на ней.
Ее рука дотянулась до моего голого плеча, ее палец провел по моей коже, размазывая кровь.
— У тебя идет кровь, — сказала она, задыхаясь, с беспокойством в голосе.
Я рискнул взглянуть вниз и увидел, что ее темно-карие глаза пылают жаром. Воздух стал густым, как это всегда бывало, когда мы оставались вдвоем в замкнутом пространстве. Эта чужая, но знакомая энергия потрескивала между нами.
Я стряхнул ее руку со своего плеча — ее прикосновение было слишком невыносимо — и закончил закреплять жилет на ее теле.
— Со мной все будет в порядке. Не снимай его.
Она хотела отойти, но я притянул ее к себе, приподняв указательным пальцем ее подбородок.
Оливия открыла рот, чтобы что-то сказать, но я прервал ее, схватив за подбородок.
— Послушай, мне все равно, что ты сейчас думаешь. Тебе нужно научиться следовать инструкциям, не споря. Кто-то пытался убить тебя. Если я говорю надеть пуленепробиваемый жилет, ты надеваешь этот гребаный бронежилет. Это ясно?
Ее дыхание сбилось, и я увидел, как в ее глазах разгорается желание пойти против моего решения, но она просто кивнула.
Оливия Моралес может стать моей смертью.