СОФИЯ
Я притаилась в затемненном углу комнаты, терпеливо ожидая, когда он проснется, что должно было произойти с минуты на минуту.
Внутри помещения было пусто, за исключением стола, стоящего с одной стороны, и единственного стула, стоящего посередине, к которому был привязан мой подопытный. Мои инструменты лежали на столе, выложенные и готовые к использованию для его допроса. Низкая лампа отбрасывала свет на поверхность, освещая остальную часть комнаты мягким желтым светом.
Его руки были привязаны веревкой к подлокотникам кресла, ноги связаны аналогичным образом.
Моралес медленно очнулся от бессознательного состояния. Он попытался пошевелиться, слегка покачиваясь на металлическом стуле, к которому был привязан, но понял, что полностью скован.
Он боролся, на этот раз сильнее, с путами, которые держали его руки и ноги широко, оставляя его неподвижным, чтобы я могла играть с ним. Он снова дернулся против веревки, приглушенный звук отразился от капюшона, закрывавшего его голову.
Прозрачный пластиковый брезент хрустел под моими каблуками, пока я шла к столу, рассматривая варианты. Я прислонилась к краю и скрестила ноги, покручивая зазубренный нож взад-вперед.
— Кто там? — кричал он, наполняя тихую комнату, и эхо его приглушенных воплей ответило ему тем же.
Чертовски жалко.
Наверняка он и представить себе не мог, что его ночь закончится таким образом. Он согласился встретиться со своей женой, чтобы весело провести время, а в итоге оказался связанным при совершенно других обстоятельствах.
Не зная, что за этим стоит его собственная жена. Улыбка искривила мои губы, когда я поняла, что он наконец-то получит по заслугам.
С ножом в руке, я остановилась, когда оказалась прямо перед ним, нависая над его телом. Удовлетворение уже росло в моем животе от страха, который исходил от его тела.
— ¡Puta madre! (пер. Твою мать!) Где я, блядь? Покажи свое лицо, pinche pendejo (пер. чертов придурок), — взревел он, вырываясь.
Я быстро заставила его замолчать, поднеся нож к его точке пульса и мягко прижав кончик к его обнаженной коже. Перед тем как связать его, я сняла с него пиджак и рубашку, оставив только темно-серые брюки и белую майку, которая вскоре должна была окраситься в малиновый цвет.
Его тело мгновенно напряглось от резкого ощущения. Я не чувствовала его пульса, но могла представить, как быстро он бьется, по тому, как быстро вздымалась его грудь, когда я все сильнее прижималась к его коже, не отрываясь от поверхности.
Я провела кончиком ножа вниз, вдоль его яремной вены, скользя им по всей длине его тела. Он стал еще более жестким, его горло опустилось, когда я провела по его члену, и, наконец, я провела лезвием по его бедру.
Он попытался ударить меня ногой, что только подтолкнуло меня вонзить лезвие в его бедро, наслаждаясь звуком рвущейся плоти, наслаждаясь звоном его приглушенных криков.
— Выпусти меня, сукин сын! Ты хоть знаешь, кто я такой? — рявкнул он, стул под ним задребезжал, пока он продолжал тщетно бороться. Я зачарованно смотрел, как его кровь капает на брезент, создавая первые штрихи моего шедевра.
Я выпрямилась.
— Заткнись, — шипел я.
С окровавленным ножом в руке я обогнула его и встала у него за спиной. Я схватил ткань поверх капюшона, который была надет на его голову, и сдернула его, отступая назад, чтобы посмотреть ему в лицо.
Я бросила ткань на стол, пока он тряс головой, медленно открывая глаза, позволяя зрению привыкнуть и постепенно осознавая, где он находится.
Затем я шагнула вперед, в поток света.
Он все еще рассматривал окружающую обстановку, когда его глаза наконец сфокусировались на мне. Они расширились, и я увидела, как на его лице промелькнуло множество эмоций.
Смятение перешло в узнавание, затем в облегчение, а затем в удивление.
— О-Оливия? — спросил он, пораженный моим присутствием.
— Ну, здравствуй, дорогой муж. Рада видеть тебя здесь, — поприветствовала я его, мой тон был шутливым.
— Mi amor, что происходит? — спросил Виктор, все еще пытаясь сложить два и два вместе, пытаясь определить, не разыгрывает ли его мозг.
Его брови нахмурились, и он повернул шею, сканируя комнату на наличие других людей.
— Отпустите мою жену, — сказал он тому, кто, по его мнению, стоял позади меня, но его встретила тишина.
Он вернул свое внимание ко мне, и я сухо рассмеялась.
— Здесь всего лишь я, mi amor, — ответила я, выплюнув это ласковое слово так, словно оно было пропитано ядом.
Его брови сжались в недоумении.
— Что значит "только ты"? Кто заставляет тебя это делать?.
Улыбка расплылась по моему лицу, когда выражение его лица дрогнуло, когда он осознал, кто стоит перед ним, держа в руке нож, покрытый его кровью. Его глаза расширились от удивления, когда я подняла нож, провела пальцем по заостренному краю, и от ощущения его крови по моим венам прокатилась волна удовлетворения.
Мышцы его челюсти сжались, по лицу пробежала смесь ярости и предательства. Идеально.
Я попятилась назад к нему. Придерживая край платья, я убрала лишнюю ткань с дороги, за спину и присела на корточки. Мои локти упирались в колени, лезвие висело между ног.
Искривленная усмешка скривила мои губы, и я уставилась на человека, ответственного за то, что моя жизнь приняла такой крутой оборот.
— Ты не узнаешь меня, не так ли? — насмешливо спросила я, склонив голову набок.
Его взгляд переместился, и я увидела, что он готовится напасть, теперь, когда я оказалась в более уязвимом положении. Потому что только так этот кусок дерьма умел драться.
Когда ты находишься в невыгодном положении.
— В какие игры ты играешь? — спросил он, глядя на меня.
Поднявшись на ноги, я обошла его, проводя кончиком лезвия по плоскостям его тела, его кровь оставляла за собой след, погружаясь в ткань.
— Мне было девятнадцать, когда ты видел меня в последний раз. Но сейчас я уже совсем взрослая, так что позволь мне освежить твою память, — сказала я, теперь стоя к нему лицом.
Отступив назад, я подняла пустую руку вверх, делая вид, что держу пистолет, и подмигнула ему.
— Спи спокойно, Эррера, — поддразнила я его, прежде чем нажать на воображаемый курок.
Его глаза блуждали по моему лицу, три слова, наконец, вызвали узнавание, которое промелькнуло в его чертах, и на него снизошло чувство понимания.
Его лицо резко побледнело, как будто он только что увидел привидение. Я догадалась, что именно этим я и была для него, поскольку я должна была быть мертвой, а не живой и здоровой, держа его жизнь в своих руках.
— Это… невозможно, — прошептал он, глядя на меня в полном недоумении. — Этого не может быть. Я убил тебя. Ты должна быть мертва.
Я пожал плечами.
— Что ж, я выжила.
Его шок медленно угас и превратился в чистое презрение.
— Думаю, в конце концов, ты просто не очень хорошо целился. — Я усмехнулась, покачав головой. — Типичная ошибка новичка — не проверить, дышит ли еще твоя цель, прежде чем оставить ее истекать кровью.
Я подошла ближе, проводя ножом по его виску.
— Думаю, вот что случается, когда ты слишком легко позволяешь другим людям делать твою грязную работу. Когда пришла твоя очередь испачкать руки, ты даже не смог довести дело до конца. Как и многое другое.
Ненависть пылала в его чертах, когда ярость брала верх. У него был убийственный вид, когда он бросился на меня, но далеко он не ушел, его удерживали путы.
Он сжал губы и прошипел:
— ¡Asquerosa! — сказал он сквозь стиснутые зубы.
Влажная слюна брызнула мне на щеку и потекла по лицу. Я вытерла ее тыльной стороной ладони, а затем размазала по его брюкам.
— Ах, ах, ах, — пробурчала я. — Ну и где же твои манеры?
Я одарила его мрачной улыбкой, и прежде чем он успел заметить это движение, я вонзила свой нож в его бедро с другой стороны. Я повернул его один раз, прежде чем оторвать.
Он застонал в агонии, сжав губы, чтобы сдержать крик.
Он наконец перестал скулить, когда медленный скрип открывающейся двери наполнил комнату, и сквозь него пробился лунный свет, мерцающий на фоне крови, скопившейся под Моралесом.
Дверь плотно закрылась за человеком, который сделал все это возможным. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это была она, ее знакомый запах донесся до меня.
— Приятно, что ты наконец-то присоединились к нам, — сказала я, когда она скрылась в тени, ее негромкая усмешка эхом отражалась от стен.
— Пожалуйста, помогите мне, — ныл Виктор, веря, что кто-то сможет помочь ему, сможет прийти на помощь.
Он не знал, что она будет последней, кто откликнется на его мольбы.
Не обращая внимания на его мольбы, я подошла ближе и острием лезвия подцепила Моралеса за подбородок. Он уставился на меня, оскорбления вертелись на кончике его языка.
— Разве здесь не самый красивый вид? — сказала я, потянувшись к его затылку и откинув его идеально уложенные волосы, обнажив шею.
Я ввела нож чуть дальше вниз, прямо вдоль его челюсти, пока не встретила сопротивление. Чувство удовлетворения переполняло меня, когда я наблюдала, как пот стекает по его лицу, как дрожит его тело.
Лезвие вонзилось в его кожу, и капля крови скатилась по склону его шеи.
— Посмотри, у тебя так хорошо идет кровь, а я — ее причина.
Он зарычал, бросая вызов.
— Чего ты хочешь? Тебе нужны деньги?
Выпустив темную усмешку, я покачала головой, убирая лезвие из-под его челюсти.
— Что мне нужно, так это ответы. Мне плевать на твои грязные деньги. — Я сделала паузу. — Не то чтобы у тебя они вообще остались.
Он нахмурился.
— Прости?
Я одарила его застенчивой улыбкой.
— Твои счета пусты, дорогой муж. Школы в наших соседних округах очень благодарны за твои щедрые пожертвования.
Он не успел договорить мои слова, как его глаза сузились, а взгляд наполнился новой волной ярости.
— Ты не посмеешь.
Покачав головой, я рассмеялась про себя.
— О, mi amor, конечно, посмею.
Он открыл рот, чтобы выплеснуть на меня другие оскорбления, но тыльная сторона моей руки коснулась его лица прежде, чем он успел это сделать.
— С чего ты взял, что оскорблять женщину — это нормально? — Я оглянулась через плечо, подмигнув своему гостю. — Думаю, ему нужен еще один урок, не так ли?
Он проследил за моим взглядом, разочарование ясно читалось в его чертах, поскольку он не мог понять, с кем я разговариваю.
— Я вынуждена согласиться, — наконец сказал она.
Шок застыл на его лице, знакомый голос донесся до него, когда она встала рядом со мной и, наконец, показала себя. Его тело напряглось, рот приоткрылся.
Он прошептал ее имя, не веря своему голосу.
— Елена?
Он закрыл глаза, с силой встряхивая головой, пытаясь избавиться от призрака, который, как ему казалось он видел.
— Это не можешь быть ты. Это невозможно.
Его глаза мелькали туда-сюда между нами обоими.
— Сюрприз! — Она издала небольшой смешок. — Рад меня видеть, esposo?