СОФИЯ
Он смотрел на Елену с убийственным выражением лица, выплескивая на нее оскорбления.
Мое выражение лица помрачнело.
— Следи за своим ртом, придурок.
Я шагнула между его раздвинутых ног, и мои пальцы метнулись вперед, впиваясь ногтями в его подбородок, чтобы вернуть его внимание ко мне. — И не смей смотреть на нее. Ты потерял это право давным-давно.
— Что, блядь, ты думаешь, ты сможешь сделать? Вы оба просто жалкие шлюхи. Он продолжал оскорблять нас, несмотря на свое уязвимое положение.
Мужчины.
Я усмехнулась про себя.
Я подняла кулак и ударила его по лицу, от моего удара на его верхней губе образовалась слеза.
— Су…
Я прервала его, снова заезжая кулаком ему в лицо. Он хватал ртом воздух.
Елена захихикала рядом со мной, и Моралес снова переключил свое внимание на нее, поэтому я использовал кончик своего клинка, чтобы вернуть его внимание ко мне.
Я приподняла бровь.
— Мне повторить?
Он зарычал в ответ, сплюнул кровь, собравшуюся у него во рту, и капли попали мне на пальцы.
Вздохнув, я вытерла кровь с пальцев лезвием и открыла ему рот. Он резко вдохнул.
— Открой, — приказала я.
Он выругался, отказываясь, но я воспользовалась этой возможностью, чтобы провести плоской стороной ножа по его языку, смахнув кровь на язык.
— Глотай, — сказала я, крепко сжав его щеки, чтобы удержать их закрытыми. Он покачнулся от моей хватки, но его горло наконец-то сжалось, когда он увидел, что Елена нацелила на него свой пистолет.
Я отступила назад и скрестила руки на груди.
— Теперь, когда мы покончили с твоими не подобающими манерами, скажи мне, почему ты убил моих родителей.
Мысли о той ночи закрались в этот момент, заставив меня вспомнить, как я впервые увидела этого человека.
Я прокралась вниз по лестнице, стараясь никого не разбудить, так как утром у Baba была пресс-конференция, чтобы объявить о новом законодательстве. Мы с mama должны были поехать на девичник, но ей было неудобно оставлять Baba.
Я едва добралась до последней ступеньки, как застыла на месте, уставившись в дуло пистолета, на другом конце которого злобно ухмылялись. Уголком глаза я увидела, что mama и baba связаны и лежат на полу.
Крик застрял у меня горле, когда ствол пистолета уперся мне в висок.
Я вынырнула из воспоминаний, и смех Моралеса зазвучал в моих ушах.
Я оглянулась на то место, где он сидел, и его смех обнажил его зубы, окрашенные кровью.
— Зачем мне это делать? Ты убьешь меня, когда…
Он не успел закончить свое предложение, как его смех сменился пронзительным криком, звук успокаивающе ударил по моим барабанным перепонкам. Я переключила свое внимание на Елену, только чтобы увидеть ее глушитель, нацеленный на его колено, дым валил из дула.
Знала, что она понравится мне.
Я кивнула в ее сторону, безмолвно спрашивая, все ли с ней в порядке, и она ответила застенчивой улыбкой. Валентина тренировала ее, но стрелять по мишени — это не то же самое, что стрелять в живое существо.
— Иисус, блядь, — прокричал он.
Я уставилась на него в ответ.
— Да, от него мало толку, — съязвила я. — Я спрошу тебя в последний раз. Почему?
Слюна вылетела из его рта, он хрюкнул, задыхаясь, чтобы набрать воздуха.
— Твой отец годами мешал картелю и моему бизнесу. Он постоянно менял законы, затрудняя нам работу. Мы пытались подкупить его, но он не сдвинулся с места, — признался он почти скучающим голосом.
Боль пронзила меня до глубины души от его откровения. Последние восемь лет моя жизнь шла к этому моменту. Я выживала, искала ответы, но так и не смогла понять, зачем кому-то понадобилось преследовать мою семью.
Я потеряла свою жизнь просто потому, что мой отец мешал их маленьким начинаниям, и им нужно было устранить препятствие.
— Ты и твоя мать должны были уйти той ночью. Вы двое были просто в не в том месте и не в то время. Я никогда не любил незавершённые дела, поэтому я всадил пулю между глаз твоей суки матери, а затем в тебя, — закончил он с самодовольной ухмылкой на лице.
Кровь начала бешено стучать в моих ушах.
Мои ноздри раздувались, по позвоночнику пробежала волна жара.
Я отошла от него и бросила нож на пластиковый брезент. Я вытащил пистолет из кобуры, пристегнутой к бедру, и встал прямо.
— Виктор Моралес, ты забрал все, что у меня было, все, что я любила. Было приятно разрушить все, что ты построил.
Я снял пистолет с предохранителя, направив ствол на него. Шокированное выражение его лица в сочетании с прохладой ствола под моими пальцами принесло мне удовлетворение, которое я не могла объяснить.
С помощью этого пистолета я смогла бы смыть с себя все, что больше не хотела чувствовать — боль, горе, одиночество, кошмары, преследующие мои сны.
Пришло время для твоего конца, Виктор Моралес.
Вытянув правую руку, я спросила.
— Твои последние слова?
На моем лице появилась медленная ухмылка, и прежде чем он успел ответить, я пробормотала последние слова, которые он сказал мне, когда думал, что избавился от меня.
— Спи спокойно, Моралес.
Мои пальцы сжались на спусковом крючке, напрягаясь. Я выстрелила, не дрогнув, опустошив патронник.
Потребовались три пули, чтобы изменить мою жизнь, но мне нужна была только одна, чтобы покончить со всем этим.
Звонкий звук отразился от стен, когда между его глазами появилось свежая дырка от пули. Его голова опустилась, и из раны хлынула темная кровь, окрасив ошеломленное лицо Моралеса и стекая на бетонный пол.
Вонь крови быстро заполнила воздух, обжигая волосы в моих ноздрях. Я почувствовала, что на лицо капает влага, и вытерла щеку.
Я поднесла руку к лицу, заметив смесь крови и мозгового вещества на пальцах. Волна тошноты прокатилась по мне, но я прикусила язык и проглотила желчь, подступившую в горло.
Меня охватило чувство утешения, покой, который я искала, просочился в каждый сантиметр моей кожи. Хотя его смерть не смогла смыть мое горе, я почувствовала облегчение от осознания того, что получила ответы на вопросы, которые так долго искала.
Наконец-то я смогу отдохнуть и восстановить справедливость, которой так и не удостоились мои родители.
Мы с Еленой стояли бок о бок, глядя на мертвое тело.
Я не любила обниматься, но что-то внутри меня всколыхнулось, и я повернулся к ней, крепко обняв ее.
— Все кончено. Ты свободна.
Я отпустила ее и отошла от его тела, мои шаги остановились перед столом сбоку. Я взяла то, что мне было нужно, и вернулась к ней.
— Она заедет за тобой и отвезет тебя, куда ты захочешь, — объяснила я, протягивая ей рюкзак с новым паспортом и немного денег, чтобы она могла наконец жить спокойно.
— Тебе обязательно было стрелять ему между глаз? — спросила Валентина, усмехаясь.
Последние несколько месяцев я получала долю с каждого судна и контейнера, прибывающего в город и покидающего его от имени моего мужа, и его деловые партнеры должны были узнать, что он дважды обманул их, только чтобы найти Моралеса уже мертвым.
— Это подпись Баррерасов. Полиция не станет сомневаться и закроет расследование, поскольку у них есть связи, — ответила я.
Валентина была гением хакерского дела и бывшим снайпером, с которой я познакомилась в Даркнете, когда копалась в жизни Моралеса. Она работала на Коллекционера (The Collector), мстителя, который протягивал руку помощи тем, кто в ней нуждался, будь то возврат долга или возмездие в обмен на услугу. Если мы не оказывали помощь, он приходил за своим долгом.
На самом деле именно Валентина стояла за тем выстрелом во время бранча. Выстрел, который позволил мне провести лучшую неделю в моей жизни.
Тео.
Мне пришлось вернуться на вечеринку, пока он не заметил моего отсутствия.
— Не могла бы ты прислать кого-нибудь, чтобы убрать этот беспорядок и сделать так, чтобы это выглядело как месть от марокканцев? Мне нужно вернуться на вечеринку.
Я услышала, как она что-то бормочет кому-то на заднем плане, прежде чем она дала мне знать, что кто-то уже в пути.
С этими напутственными словами я пристегнула свой дымящийся пистолет обратно в кобуру на бедре, и мы вышли из грузового контейнера. Ничто не подготовило меня к тому, что ждало меня снаружи.
Именно тогда я столкнулась с ним лицом к лицу.