ТЕО
Она был чертовски красива. Фотографии едва ли передавали ее красоту.
Я не знал, что на меня нашло, но прежде чем я смог остановиться, я обнаружил, что протягиваю руку, внезапное желание прикоснуться к ней захлестнуло мои чувства.
Но это была не самая странная часть нашего общения. Зловещее чувство овладело мной, когда кончики моих пальцев коснулись точки пульса на ее нежном запястье.
Простое прикосновение, легкое касание большого пальца к ее обнаженной коже вызвало шквал мурашек, пробежавших по моей руке, и дрожь по нашим телам.
У меня не было подобной реакции на кого-либо уже очень давно, особенно после нее.
Я даже не мог заставить себя произнести ее имя, потому что это заставило бы всплыть все воспоминания, которые я задвинул в самую дальнюю часть своего мозга. Не то чтобы это когда-либо срабатывало.
Воспоминания о ней всегда присутствовали в каждом уголке моего сознания, преследуя меня, как живой призрак.
Но Оливия была так похожа на нее.
Тонкие черты ее лица, изгиб носа, рот, от которого невозможно было отвести взгляд.
Последний раз, когда я прикоснулся к ней, все еще был свеж в моей памяти, напоминание о ее мягких губах и о том, как идеально они прилегали к моим, поселилось в моей памяти навсегда.
Оливия так сильно напоминала мне мою Софию.
Твоя София, — пробурчал голос в моей голове. Она никогда не была по-настоящему твоей. Он продолжал дразнить меня.
Но это была не она.
Это не могла быть она, потому что это означало бы, что я потратил последние семь лет на поиски того, кто все это время был здесь, прямо под рукой. Это означало бы, что я потратил последние семь долбаных лет на поиски того, кто не хотел, чтобы его нашли.
Потому что она никогда не писала. Никогда не искала меня.
Я все испортил той ночью, поцеловав ее, желая ее. Но если бы она осталась, я бы дал ей все, что она хотела. Даже если бы это была жизнь без меня.
Я только хотел, чтобы она была в безопасности, счастлива.
В тот вечер я был на складе, работал над нашим последним заданием, когда мне позвонили и сообщили о стрельбе в доме сеньора Эрреры.
Бюро следило за его семьей с тех пор, как его офис объявил, что он хочет ввести в действие новый закон, ограничивающий поставки через порты. Мы знали, что картели будут не в восторге, поскольку новые ограничительные меры помешают их основному способу торговли.
За прошедшие годы мы разоблачили несколько мелких групп, но Бюро всегда пыталось найти главаря картеля. В конце концов мы выяснили, что семьи Аморетти и Валенте были не единственными в торговле наркотиками и оружием между странами. Они лишь снабжали тех, кто монополизировал этот бизнес здесь.
Однако в последние годы работы в бюро я стал больше подозревать Баррерасов, очень влиятельную семью на юге, но было трудно конкретно связать их с исчезновениями и трупами, которые, как мы подозревали, они оставляли после себя.
Кто бы за них ни отвечал, они всегда охотились за конкурирующими семьями или людьми, которые могли стать проблемой позже, но они никогда не выбирали в качестве цели высокопоставленных лиц.
По крайней мере, до того дня.
За годы работы я видел много мест преступления, но убийство Эрреров было, пожалуй, самым ужасным. Когда я прибыл на место преступления той ночью, меня встретило оглушительное эхо тишины.
И столько чертовой крови, что невозможно было даже определить, от кого она исходила.
Тогда я и нашел ее, со слабым пульсом и едва слышным дыханием. Как только я увидел ее лицо, мое сердце заколотилось в груди, а горло сжалось до невозможности.
Несмотря на всю кровь, которую она потеряла, она была самой красивой из всех, кого я когда-либо видел. Багровые пятна окрасили ее загорелую кожу, темно-каштановые локоны обрамляли ее, как ореол, ее красота сияла сквозь эту жуткое зрелище.
Я бросился к ней и попытался остановить кровь, которая сочилась из ее бока, пока мы ждали медиков, которые были уже в пути. Когда они прибыли, мы отвезли ее в больницу, где они провели несколько часов в операционной, пытаясь остановить внутреннее кровотечение, вызванное пулей.
Если бы я приехал на минуту позже или стрелок прицелился бы на миллиметр выше, она бы не выжила.
И я был бы лишен лучшего года в своей жизни. Лишенный встречи с любовью всей моей жизни, каким бы коротким ни было наше с ней время.
Все это того стоило.
После операции ее перевели в отделение интенсивной терапии для наблюдения, пока ее состояние не будет признано достаточно стабильным, чтобы мы могли перевести ее в более безопасное место, где наш собственный медицинский персонал сможет присматривать за ней во время ее восстановления.
Когда действие анестезии закончилось, она была в таком паническом состоянии, что успокоилась только тогда, когда, к удивлению, находился с ней в палате я.
Через несколько дней после операции заместитель директора навестил ее, чтобы представить назначенного агента, который должен был стать ее опекуном в программе защиты свидетелей, но она отказалась взять ее под защиту, если только я не буду тем, кто это сделает.
Несмотря на то, что я вел другое дело, Бюро поручило мне охранять ее, поскольку я мог продолжать свое наблюдение дистанционно.
Я не был в восторге от идеи приостановить свою работу, но что-то, связанное с необходимостью обеспечить ее безопасность, заставило меня согласиться.
Мы провели месяцы в изоляции, чтобы убедиться, что они по-прежнему считают, что она погибла во время нападения, как и ее родители. Чтобы убедиться, что они не вернутся и не закончат начатое.
Когда я не помогал ей выздоравливать, я утопил себя в поисках того, кто сделал это с ней. Я сделал своей личной миссией найти ублюдка, который причинил ей вред.
Но мы до сих пор не знаем, кто заказал и исполнил убийство.
Когда годами работаешь над делами, подобными тем, что поручили мне, это перестраивало твое сердце. Меня наняли, чтобы присматривать за ней, но природный инстинкт защищать ее в конце концов стал более сильным, чем долг.
Ей не потребовалось много времени, чтобы оживить мою душу и вернуть ее к жизни, и я влюбился в нее.
Сильно.
Да, она была красива — вы были бы слепы, если бы не видели этого — но что действительно привлекло меня, так это ее стойкость. Несмотря на все, что ей пришлось пережить, начиная с того, что она стала свидетельницей убийства своих родителей до того, когда ее застрелили, она была сильнее большинства парней, с которыми я работал.
Я старался ограничивать свое общение с ней и избегать любых ситуаций, которые могли бы отклонить меня от профессионализма, потому что у меня была работа. Мне нужно было сохранять ясную голову, чтобы защитить ее.
Но она была очаровательна. Опьяняющей. Я не должен был хотеть ее. Я не мог ее хотеть.
По крайней мере, я так думал до той ночи, когда все изменилось.
Из всех людей в этом мире я влюбился в сердце, которое билось не синхронно с моим.
При мысли о том дне, когда я проснулся без нее рядом, у меня скрутило живот. Мне потребовалось все усилие, чтобы не выдать себя. Я засунул руки в карманы, чтобы никто не заметил, как я сжимаю кулаки, пытаясь не дать гневу взять верх.
Я не видел Софию и не слышал о ней. Это не означало, что я перестал ее искать. Потому что, поверьте мне, это не так.
Семь долбаных лет я искал ее.
Честно говоря, я не знал, зачем продолжал поиски, когда она ушла от меня, не сказав ни единого слова. Но что-то глубоко внутри всегда подсказывало мне продолжать искать ее.
Звук открывающихся стеклянных дверей отвлек меня от моих мыслей. Кончики пальцев все еще покалывало от ее прикосновений, поэтому я провел ими по бедру и вышел вслед за ее мужем на террасу.
Он подвел нас к мраморному столику во внутреннем дворике, где сел в одно из кресел.
— Нам нужно кое-что обсудить. Это касается Оливии, — сказал он, жестом указывая на одно из свободных мест перед собой. — Садись.
Я в замешательстве вскинула брови, гадая, затронет ли он тему моей реакции на встречу с его женой.
— А как насчет миссис Моралес, сэр?
Я сел напротив него, откинулся на металлический стул, перекинул руку через спинку соседнего и положил каблук своей черной оксфордской туфли на другое колено.
Моралес выдохнул и медленно потянулся к пиджаку. Он вытащил небольшую пачку смятых записок и положил их на стол. Я потянулся за ними, прочитал ту, что лежала сверху, и быстро понял, что это та же записка с угрозами из досье Ноя.
Мои глаза снова переместились на последнюю строчку, где черными чернилами было написано "позволишь ли ты истории повториться?". В моем сознании промелькнул образ его жены, и в груди вспыхнуло неистовое пламя при мысли о том, что ее постигнет та же участь, что и его покойную жену.
Это было нелепо. Я познакомился с ней недавно.
Она напоминает тебе Софию, — сказала та часть меня, которая все еще держалась за нее. Я внутренне проклял ее, заставив замолчать на время.
— Мистер Моралес, что они имели в виду, говоря, что история повторится? — спросил я, не в силах собрать все воедино. Я знал, что меня наняли для защиты его жены, но вся информация, которую мне дали, была туманной.
Мне нужно было знать больше.
Он не ответил. Что-то навязчивое появилось в выражении его лица. Между нами повисло молчание, но я решил не давить на него дальше. Мне нужно было, чтобы он передал мне информацию добровольно, к чему, судя по выражению его лица, он не привык. Пока я ждал его ответа, я просмотрел другие записки — ещё больше угроз с теми же каракулями.
Подождите, я думал, что была всего одна записка, но здесь их по меньшей мере дюжина.
Я снова встретил его взгляд, и он выдохнул, осматривая окружающую обстановку.
— Пожар, в котором погибла моя жена, не был случайным, — признался он. — Она была убита.
Наступила пауза.
— Все началось также с писем, но однажды ночью все обострилось, и они пришли за ней. Другие письма, которые у тебя в руках — это все те, которые я получил до того, как они забрали у меня Елену.
Они? Кто они?
Озадаченный его откровением, я переводил взгляд с него на бумаги, которые держал в руках, и обратно. Положив их на место, я нахмурил брови, прежде чем передать информацию, которую я собрал из отчета о вскрытии его жены.
— Полицейский отчет показал, что ваша жена умерла во сне от вдыхания дыма и обезвоживания, вызванного сильными ожогами. Пожарные заявили, что пожар был несчастным случаем, когда неисправный провод оборвался, вызвав электрический пожар.
Моралес замешкался, быстро оглядел меня еще раз, прежде чем поерзать на своем месте.
— Потому что мои люди сделали так, чтобы это все выглядело именно так. После того, как мы получили первую записку с угрозой жизни Елены, я попросил их не сообщать в полицию, потому что был уверен, это как отвлекающий маневр от соперника, поскольку мы работаем над расширением.
Это было неудивительно, поскольку у таких коррупционеров, как он, всегда есть хотя бы один человек в полиции, работающий на них. Но, несмотря на его открытость, я не доверял ему.
В этой истории должно было быть что-то еще, ведь зачем ему врать о смерти жены? Зачем ему скрывать это только для того, чтобы снова иметь дело со своей последней женой?
Он мрачно усмехнулся, проведя рукой по волосам.
— Не то чтобы этого никогда не случалось раньше, но это всегда были пустые угрозы.
После паузы он сглотнул.
— По крайней мере, были, пока мне не позвонил начальник полиции и не сообщил о смерти моей жены.
Он поднялся на ноги и посмотрел в сторону своего дома.
— Оливия не знает правды о смерти Елены и других письмах.
Он снова переключил свое внимание на меня, собирая записки со стола, чтобы положить их обратно в карман.
Нависнув надо мной в угрожающей позе, он положил твердую руку мне на плечо.
— Я бы хотел, чтобы все так и оставалось.
Мы встретились взглядами, раздражение скрутило мои внутренности от его вызывающего приказа. Это не было предложением. Это был приказ.
Я проглотил свою досаду.
— Хорошо, сэр, — наконец сказал я, отодвигая стул, чтобы встать, его ножки заскрежетали по каменным плитам.
— Хорошо. А теперь я попрошу Джексона показать тебе окрестности.
Я начал следовать за ним, когда мой взгляд привлек силуэт, появившийся за занавесками окна, выходящего в сад.
Я не смог защитить Софию, но я защищу ее.