Эти две красавицы отмечали свадьбу всю ночь. Я отключился под их «концерт» уже глубоко за полночь, так и не дождавшись… ничего.
Утром просыпаюсь в холодной постели один. Одиночество и чувство брошенности скребётся где-то на задворках.
Как быстро я привык к ней, к ощущению её тёплого гибкого тела рядом. Одна ночь без жены… а я уже чувствую себя покинутым. Мерзкое чувство. Липкое. От него даже в жаркий день охватывает озноб.
Вскакиваю с кровати, накидываю на себя домашнюю одежду и в спешке бегу осматривать дом.
Иду искать свою потеряшку. И… нахожу её в гостиной на диване в обнимку с моей сестрой.
Выдыхаю от облегчения. Но уже в следующую секунду тону в раздражении на Лику.
Такую ночь мне испоганить! Она с детства такая! Вечно мне всё обламывает!
Но её дружба с Марьяшей радует. Хотя кое-что я бы всё же предпочёл подкорректировать. Как донести до взбалмошной сестры, что алкоголь Марьяше вреден? Ну не пила она его всю сознательную жизнь, нафиг он ей сейчас?
Смотрю на этих двоих и решаю, что второй свадебный день уж точно должен быть по моему сценарию. А для этого надо отправить Лику восвояси.
Поэтому без зазрения совести отдаю громкий приказ:
— Рота, подъём!
Марьяша подпрыгивает в испуге. Путается в руках и ногах и падает с узкого дивана на пол.
А Лика — стрелянный воробей, лениво потягивается и открывает глаза, недобро взирая на меня.
— Вот дьявол! Такой сон разбудил!
— Титры не досмотрела? Вы всю ночь мне спать не давали, теперь моя очередь.
— Изверг. Зря вот ты, Манюнь, вчера ему песни под окном пела. Не заслуживает он этого.
— Стесняюсь спросить, это которая для меня была? Про ведьму и осла с вашим истошным "иа-иа-иа", или про бомжа*, которую вы горланили в два голоса безбожно фальшивя?
Машуня, прикрывая стыдливо лицо рукой, бочком пытается слинять из комнаты.
Стыдно тебе, любимая? А мужа в брачную ночь бросить не стыдно было вчера? Ничего, это иногда даже полезно.
— Хорошо же пели. Не слушай его, Мань. Вечер был огонь! Я тыщу лет так не отдыхала. Слушайте, а давайте так каждую годовщину вашу отмечать, а?
А Марьяша молча сбегает на второй этаж.
— Ага, мечтать не вредно! — Злобно рычу я. Оборачиваюсь, чтобы убедиться, что жена скрылась в ванной и плотно закрыла дверь. — Все последующие годовщины только наедине. А ты на этот день будешь отправлена в чёрный список на всех гаджетах. Пакостница мелкая! Такую ночь мне запорола!
— Ой, вот только не надо меня нервничать!
— Я не шучу, Лика! Завязывай с алкоголем, а то я тебя к жене на пушечный выстрел не пущу.
— Вот дурак. Для него стараешься, стараешься, а он ещё недоволен.
— И где же там было для меня?
— Её признание, что влюблена в тебя по самые ушки. Весь вечер про это жужжала.
Радость от такого сообщения меня на мгновение оглушает. Я даже забываю, что собирался выпроводить сестру по-быстрому.
Вот умеют эти две пигалицы обезоружить меня буквально одной фразой. Да так, что напрочь вся злость исчезает.
Как у них это получается? Необъяснимо, но факт — раздражение на сестру бесследно прошло. За такую новость, я готов её даже расцеловать, чего не делал… пожалуй, никогда такого мне и в голову не приходило. Целовать такую язву не хотелось ни в детстве, ни тем более сейчас. Но за Марьяшку готов пойти против принципов.
Сгребаю Лику в охапку и… не целую, нет… просто прижимаю к себе по-братски.
— Ох, как тебя повело-то от такой новости. Ну хватит, хватит. — Отталкивает нерешительно Лика. — Совсем раскис. И не смей слюнявить меня.
— Даже не подумаю. — Усмехаюсь, глядя на эту вредину брыкастую. — От тебя несёт, как от ликёроводочного завода. А ещё ты неисправимая стерва.
— Ой, фу. Грубиян. Вот настоящий интеллигент не скажет: «Как была стерва-стервой, так ею и осталась», а скажет: «Время над нею не властно».
Ржу над этой паршивкой. Но люблю её, этого не отнять. У нас особые отношения. Нежностью там и не пахнет. Но наши шпильки в адрес друг друга нас бодрят и держат крепко, не позволяя разрушиться родственным отношениям.
— Не обижай только её, Ник. — Уже со всей серьёзностью говорит вдруг сестра. — Хорошая она. Даже слишком для тебя. И что только в тебе нашла? Но это уже не моё дело. Ладно, мне пора. У тебя где-то на первом этаже ванная была…
— Вторая дверь направо.
Проходя мимо зеркала в прихожей, шарахается в испуге.
— Мать моя женщина! Протрезвела до неузнаваемости!
Не могу скрыть своей усмешки. Эти две проснулись похожими на панды от потёкшего макияжа. Но красивее женщин я в своей жизни не встречал.
Бред! Полный!
Но сейчас я их воспринимаю не глазами, а всей душой. Они обе для меня даже в самом невменяемом состоянии будут оставаться прекрасными и любимыми.
Вызываю такси для Лики, дожидаясь её в прихожей.
Выйдя из ванной, сестра снова вглядывается в своё отражение.
— Смени зеркало, оно у тебя неправильное, по утрам такие ужасы показывает. — Морщится Лика, обуваясь. — Ну всё ребятки, я ушла. Пора возвращаться к своим баранам… и возглавить стадо. Мавр сделал своё дело, Мавр может уходить.
У Лики своё проектное бюро, которое занимается проектированием… стадионов и спортивных площадок, на минуточку. Она с юности бредила различными видами спорта. Всё время возмущалась, что спортивные залы не пригодны для спорта. А теперь сама воплощает мечты в реальность. И получается у неё очень неплохо. Куча наград, масса заказов по всему миру это только подтверждают.
Провожаю сестру до такси. Убеждаюсь, что она наконец уехала. От неё всего можно ожидать…
И с предвкушением возвращаюсь в дом. Притормаживаю на пороге, прислушиваясь к тишине. Ни звука…
Где же ты прячешься от меня, мой гений?
Ай-яй-яй, нехорошо лишать мужа самого вкусного… Нехорошо…
Делаю уже традиционно реанимирующий напиток.
Быстрыми шагами преодолеваю лестницу на второй этаж. Задерживаюсь на мгновение у двери в ванную. И медленно надавливаю на ручку.
Открыто.
Выдох.
Захожу внутрь. Марьяша лежит в ванной. С закрытыми глазами. Отмокает…
Но как только слышит щелчок закрываемой двери, тут же выпрямляется, на автомате закрывая грудь рукой.
Замираю…
Медленно подхожу и сажусь на корточки, протягивая стакан жене.
Выпивает до дна. Несколько капель стекают по подбородку к шее…
К ложбинке между ключицами…
Таким изящным… красивыми, как на полотнах известных художников.
Теряясь от моего молчания и пожирающего взгляда, Марьяша напротив начинает тараторить:
— Мне так стыдно! Прости! Сама не понимаю, как так получилось. Ты всё время становишься свидетелем моего нелицеприятного поведения. Вообще-то я не такая. Обычно не пью. Просто…
Мои губы сами собой растягиваются в улыбке.
Сердце бьётся в груди, как бешенное, потому что рядом любимая девочка, которая испытывает ко мне ответные чувства. Как долго я об этом мечтал…
Как ждал… со страхом… боясь, что не смогу вызвать в ней тех же чувств, от которых сгораю сам…
А сейчас даже слова сказать не могу. Потому что во мне растекается блаженство, сделав от счастья немым.
Вытягиваю её из ванной. Вытираю полотенцем. Подхватываю осторожно на ручки. И несу в нашу спальню.
Укладываю на живот. Сажусь сверху на ноги, стараясь не давить на неё своим весом. Беру бутылочку массажного масла с прикроватной тумбочки, что приготовил ещё вчера и капаю на спину прохладную жидкость.
От неожиданности Марьяша вскрикивает.
— Ч-ч-ч…
Начинаю нежно втирать масло в соблазнительные лопатки, осторожно массируя и разглаживая мышцы. Девушка под моими руками настороженно замирает.
Не останавливаясь, массирую каждый сантиметр её хрупкой спинки. Спускаюсь к пояснице, с каждым движением пальцев выдавливая из неё стон…
— Ммм…
— Да. Вот так… — Шепчу я неосознанно, потому что уже сам весь погружён в эту сладкую тягучую атмосферу. — Расслабляйся… Забудь обо всём…
Наконец я добрался до сладенького…
Руки спускаются на округлую попку. Сминают. Сжимают. Гладят. Срывая самые страстные стоны, когда мои пальцы проходятся совсем близко от её нижних губок…
С недовольным рыком, что заставляю себя нерационально сдерживаться, спускаюсь ниже, продолжая массировать стройные ноги.
Меняю положение, раздвигаю бёдра и устраиваясь между ними.
Веду пальцами, разглаживая стянутые напряжением мышцы, вдоль потрясающих ножек до самых пальчиков.
Втираю масло в стопы поочерёдно одну за другой, надавливающими движениями, чтобы не было щекотно.
Задерживаюсь на каждом пальчике, наблюдая, как от этих простых действий выгибает мою чувствительную девочку.
Она призывно оттопыривает попку на встречу мне, позволяя во всех деталях разглядеть блестящие от затопившего её желания гладкие складки с розовой горошинкой, где сосредоточено самое жгучее желание…
Не выдерживая больше ни секунды, хватаю Марьяшу за бёдра, фиксируя в удобном для себя положении, и впиваюсь ртом в её жаждущую сердцевину, срывая томный вскрик.
Пытливым языком довожу её до сладострастных судорог. И уже не сдерживаясь, резко стягиваю с себя домашние штаны и врываюсь в горячую, умело подготовленную плоть, балдея от того, как сокращаются вокруг члена бархатные стенки.
Медленными движениями растягиваю удовольствие, поддерживая нас на самом краю и вновь вовлекая жену в водоворот нестерпимого вожделения и похоти.
Именно в этот момент я ощущаю, как ставлю невидимую печать, подтверждая брачный союз с любимой женщиной. Не смотря на все наши безумства «до», только сейчас я внутренне признаю нас настоящими супругами, потому что знаю, что моя девочка наконец сдалась, и её сердце принадлежит мне… и только мне.
Опуская покрывшийся испариной лоб на её спину, довожу нас до ослепительного завершения, припечатывая рукой по аппетитной попке.
— Моя!
___________
*Король и Шут — «Ведьма и осёл» и Сектор Газа — «Бомж»