Школа, выпускной класс
Ян
Есть такой мультик советский, мне его логопед включала, когда звуки перед школой ставила, называется "Апельсин". Короче, там волк стырил у лесных зверей апельсин, чтобы слопать все в одну глотку. Но звери сами не промах, и из-под носа утащили каждый по дольке. В итоге у волка осталась лишь кожура.
Я это к тому, что в последнее время мне казалось, я и есть тот самый волк, что сидел с апельсином.
У меня была популярность в школе, куча верных, как мне раньше казалось друзей, беззаботное будущее, девушка и влюбленная в меня Чижик с оленьими глазами.
А осталась лишь кожура.
И добила меня инфа, которую я подслушал в разговоре между Полькой и Ингой о том, что, якобы, Филатов и Ева втайне ото всех встречались.
Девчонки шептались, стоя в закоулке между входом на главную лестницу и коридором, а я по ту сторону двери. Так и застыл на месте, вслушиваясь, как из себя выходила Клименко, потому что Ева замутила с Филатовым.
А меня чернотой накрыло. Помню, как развернулся и унесся в раздевалку, дожидаться этого урода. А там прижал, чтобы выяснить, правда ли это все.
Конечно, я догадывался. Но думал, что Еве он чисто внешне зашел. В конце концов, Филатов многим девчонкам понравился. Но ни за что бы не мог предположить, что Никольская сможет с ним настолько далеко зайти.
Филатов отпираться не стал. Типа, это не мое дело.
И опять нас физрук разнимал.
И почему то меня злил не сам факт, что они встречались. Все мои мысли все равно о другой теперь.
Меня до трясучки взбесило, что этому козлу она доверилась. Она пошла с ним до конца, ничего о нем толком не зная.
Задетое самолюбие — вот, что меня мучило.
Я же два года хороводы вокруг Никольской хороводил, все только по ее воле. Но Ева так до конца мне и не открылась, хотя мы с ней знали друг друга очень давно.
В этот же день Никольская примчалась ко мне домой, чтобы поговорить.
Я к ней не вышел.
Ее объяснения или, хуже, извинения подробности, еще хуже, чем просто молчание. Что она хотела объяснить? Как влюблялась в другого, пока еще была со мной? Как другой парень смог ее заинтересовать настолько, что она послала на хер все свои принципы, все свои громкие речи о том, что жизни этому парню не даст, мать которого разрушила ее семью.
Тут и объяснять нечего. И слушать это овечье блеяние я не хотел.
Одно радует, после нашей со Стасом разборки его решили перевести в параллельный класс. Теперь хоть глаза мозолить перестанет.
Но плохая новость состояла в том, что нас вдвоем заставили отрабатывать повинность, подготавливая библиотеку к ремонту.
Это, типа, у них эксперимент — сможем ли мы подружится, выполняя вместе рутинную работу.
Меня выловили первым. И я уже изрядно замудохался, когда этот гондон ввалился в читальный зал.
— Вам нужно вон с тех рядов все книги в коробки уложить. Завтра начнется ремонт, и стеллажи разберут. Присоединяйся к Яну, а я пока в архив схожу — протараторила довольная библиотекарша и свалила, оставляя нас одних.
Я молча сгреб очередную порцию книг, бухнулся на стул и, бегло пролистав, складывал их в коробку, пока Филатов так и мялся на одном месте о чем-то размышляя. Наверное, о том же, о чем и я — как бы побыстрее разделаться со всеми этими дерьмом.
Наконец, Стас отморозился и подошел к стеллажу с книгами. Захватил сразу целую стопку книг и уселся с ними на соседний стул.
И тут вообще капец! Этот гондон принялся запихивать их в мною собранную чертову коробку.
Тут уж у меня заметно подгорело. Я вытянул ногу и отодвинул несчастную коробку подальше от Филатова.
— Харе, в мою складывать, свою собери. Они у окна лежат. Скотч и ножницы тоже там.
— Че бычишь, не выспался? — приборзел мудак.
— Иди на хер — я поднялся со стула, чтобы зацепить еще книг.
И пока он скурпулезно собирал коробку при помощи скотча, меня бабахнуло. Не могло не бабахнуть, потому что я долго копил в себе.
— Вот в толк никак не возьму — я закинул книги и уставился на Филатова. До ломоты в кулаках захотелось до него доеб*ться. — Как только Ева на тебя повелась. Ты же все специально подстроил?
— Что подстроил? — Филатов невозмутимо подхватил коробку и подошел к своей куче книг.
— Да все, бл*дь! — у меня тормоза снесло. — Такие нищеброды всегда ищут девчонку побогаче. Уж не знаю, чем ты ее так так привлек. Только я думал, Ева умнее. Не поведется на такую шваль, как ты. Инга то ладно, просто трахаться любит. Но Ева… Не думал, что она такая же. Если б знал, давно уже тра…
Договорить он мне не дал.
Выбил из-под меня стул одним ударом, так, что я повалился пятой точку на пол.
— Долбо*б! — я прорычал в ответ и втащил ему в живот с разворота.
Филатов сложился пополам, но сразу же очухался. И я бросился на него, придавливая к полу.
— Ах, ты сука — он схватил меня за шею и куда-то так надавил, у меня ад искры из глаз посыпались.
Я зашипел от боли, а Филатов, воспользовавшись моментом, перекатил меня на спину и уселся верхом на бедра.
— Лучше заткнись, и никогда так больше о ней не говори.
— Да, пошел ты — я выплюнул ему мне в лицо. — Что у тебя за игра? Ведь вы живете в одной семье, мать вашу! Ева влюбилась, а ты такой мутный, что даже тошно. Какое у вас будущее? Никакого. Вы из разных социальных слоев, очнись! — дернул головой, пытаясь ослабить мою хватку Филатова. — Она не сможет жить, как ты привык в своих трущобах. А ты не сможешь ей дать то, к чему Ева привыкла. Или на деньжата отчима рассчитываешь? Ты же ее сломаешь. При любом раскладе. А у нее и так все херово из-за матери — кукушки. Она на таблах торчит. Просто, бл*дь, пораскинь мозгами. Не будь эгоистом.
Мудак такие зенки вытаращил на меня. Понял все. Понял, что я чертовски прав. Просто признавать не хотел.
Продышался и отпихнул меня, поднимаясь на ноги. И я следом, отряхивая пыльные брюки.
— Ты что ли, умник, лучше? Сам же ее бросил.
Вот бы врезать ему, да, снова получить наказание из-за этого гондона вообще не улыбалось.
— Я ее не бросал. Ева не так меня поняла — я плюхнулся на стул и устало запрокинул голову, прикрывая глаза. — И зачем ты только появился? Все же было хорошо до вас. Ты не замечал, как она на тебя смотрела с самых первых дней? Нет? — выглянул на него. — А я заметил. Сразу просек — дело плохо. Хоть Ева и говорила, что ты ей нафиг не уперся.
— Да, брось ты драму ломать, Марек. У вас и до меня все было не очень — произнес Филатов с кривой ухмылочкой.
Козел хренов.
Надо было сваливать, пока новая потасовка не завязалась. Сил сдерживаться не осталось.
— Ты нихрена не знаешь о нас — и пнул стул и подобрал с пола рюкзак. — Я сваливаю.
И, как назло, в дверях столкнулся с библиотекаршей.
— Марек, ты куда собрался?
— Домой.
— А как же ваше наказание? Я директору пожалуюсь — посеменила за мной в коридор.
— Валяйте, а я спать.
Домой я заявился взбешенным хуже некуда. И чтобы немного усмирить нервы схватил мяч, переоделся в баскетбольные шорты и черную толстовку. Подхватил мяч и потопал на площадку во дворе.
Сколько я там проторчал, не помню. Отца дома, как всегда не было, да, и маман укатила с Лили на развивашки, а потом в спорт-клуб. Так что за меня переживать было некому.
Незаметно на площадке загорелся уличный прожектор, освещая очищенное покрытие и сетку.
Я чувствовал, как на морозе замерзли икры, и как полыхали огнем щеки, но снова и снова забрасывал мяч.
Никому, совершенно никому не было до меня дела.
— Ян, замерзнешь — послышалось за моей спиной.
И моя грудная клетка начала набирать ход, разгоняясь все сильнее и сильнее. Может, все не так уж плохо?
— Я горячий чай заварила с мелиссой — мелкие шаги за моей спиной приближались все ближе. — Ты же любишь с мелиссой?
Я зажмурился до точек перед глазами. Неужели Полька запомнила даже такую мелочь?
С силой отбросил мяч к ограждению и сорвался с места. Сгреб девчонку в объятия, прижал плотнее, чтобы ощущить тепло и согреться. Вдохнуть с ума сводящие и присущий только ей аромат. Полька часто задышала. И меня повело от ее реакции на меня.
Тонкие пальчики зарылись в мои волосы, и я млел. Растекался, перед этой хрупкой девчонкой.