Мэдди
Я не могу сказать, возвращался ли Эйден в бунгало прошлой ночью. Его не было рядом, когда я заснула или когда проснулась. От острой головной боли рябит в глазах, напоминая, что я вчера слишком много выпила… Раскаиваюсь ли я? Посмотрите, куда это меня привело: под Эйдена.
К поцелую.
Теперь, конечно, придется бороться с желанием повторить. А стоит ли нам обсудить произошедшее? М? Должны ли мы посмеяться над этим или мне следует потребовать, чтобы мы сели и серьезно поговорили о его намерениях? Такие мысли крутятся в моей голове, пока я одеваюсь и тщательно наношу макияж. Я надеваю свой самый красивый сарафан не специально, просто он оказался ближе всего ко мне — в дальней части шкафа. Легкий аромат духов за ушком — случайность. Еще один маленький пшик на обоих запястьях? Ну, мне не хотелось выбирать любимые части тела.
На улице жаркий солнечный день. Я убираю волосы с шеи и закручиваю их в низкий пучок.
Когда я добираюсь до места, все уже завтракают.
Эйден потягивает кофе. Я подхожу и встречаюсь с ним взглядом.
Я выгибаю бровь, и он медленно расплывается в улыбке. Так, будто пытался сдержать ее, не желая поддаваться.
Любопытно.
— А вот и она! Мы делали ставки, когда ты присоединишься к нам, — веселится Данте.
— Эй, не будешь же ты винить девушку за то, что она нуждается в отдыхе? Говорят, она вчера поздно легла, — поддразнивает Стефани.
— Хоть у кого-то была бурная ночь, — стонет Данте.
Я поворачиваюсь спиной к группе, наполняя свою тарелку в буфете, держа кулачки, что никто не заметил, что я покраснела с головы до ног.
— На самом деле, я рада что вы, наконец, вместе, — вздыхает Стефани. — Остальные не в курсе, но Эйден и Мэдди годами жили вместе как соседи по квартире…
Я замираю, а потом резко разворачиваюсь в надежде прервать ее рассказ.
— Стефани, наша история никому не интересна. Самая обычная. Давайте обсудим, чем будем сегодня заниматься…
— Нет! Я обожаю узнавать, как пары познакомились, — не соглашается со мной Каденс, взволнованно хлопая в ладоши.
— Скажем так, — хихикает Стефани, — Мэдди была одержима Эйденом с первого дня.
Меня парализовало. Я стою у буфетного стола в полном оцепенении.
— Когда мы созванивались, она целую вечность рассказывала мне о своей влюбленности и о том, что он никогда не увидит в ней никого, кроме друга.
Вот оно.
Правда выплескивается наружу, как вихрь из страниц моего дневника на всеобщее обозрение.
— О, это так мило! — восторгается Каденс. — И, очевидно, что все у ребят получилось.
В уголках моих глаз собираются слезы. Руки так сильно дрожат, что вилка стучит по тарелке.
— А как насчет тебя, Эйден? — спрашивает Данте. — Ты тоже влюбился с первого взгляда?
Я не могу смотреть на него. Я — провод под напряжением. Оголенный.
Его очаровательный голос пробивается сквозь шум в моих ушах.
— Не совсем.
Не совсем.
Нет.
Точно.
Мое тело начинает двигаться прежде, чем мозг посылает сигнал к действию.
— Я пойду переоденусь, — быстро бросаю через плечо, смаргивая слезы. — Не подумала сразу прийти в купальнике, как остальные. Сейчас вернусь.
Я несусь по тропинке обратно в бунгало с пустой тарелкой в руках.
Я в шоке. Все кажется нереальным. Пейзаж проносится мимо меня. Пробегает ящерица. Все это происходит, но мой мозг слишком занят, пытаясь убедить меня, что все это просто сон наяву.
Я прячусь внутри, за закрытой дверью, и пытаюсь осмыслить сказанное Стефани. Такие слова, как «влюблена» и «одержима», прорываются наружу, отчего все внутри меня сжимается. Что мне теперь делать? Что сказать Эйдену, чтобы он обо всем забыл?
Одно дело, когда у нас у обоих сносит крышу, как прошлой ночью. Это было спонтанно. Весело. Глупо.
А сейчас совсем другое.
Стефани, которая вещает всем о моей одержимости Эйденом с первого дня, — это не тот способ, которым я бы хотела поделиться о своих чувствах. Нельзя бросаться такими словами, как «одержимость», ведь из-за него меня можно счесть сумасшедшей фанаткой.
К тому же, он наверняка подумает, что она сказала правду. И это так! Но ему не нужно было этого знать.
Дверь позади меня открывается, и я резко оборачиваюсь, нацепив широкую улыбку на лицо.
— Ты в порядке? — спрашивает Эйден.
Тут я начинаю мгновенную импровизацию.
— Боже, конечно. Не слушай Стефани. Кажется, я как-то сказала ей, что ты милый или что-то в этом роде, а она подхватила.
Я иронично закатываю глаза.
Эйден останавливается в дверях, нахмурив брови.
Я вытираю щеку, чувствуя, как скатывается одинокая слезинка.
Хотелось бы мне, чтобы он этого не заметил. А еще лучше, чтобы вообще не последовал за мной сюда.
— Это прозвучало не как единичный случай, — произнес он.
Я выдавливаю из себя смешок.
— Уверена, что действительно говорила ей об этом не один раз. Эм, ведь ни для кого не секрет, что ты симпатичный, но это не означает, что я одержима тобой. — Я качаю головой. — На самом деле, я трепалась с ней обо всех своих знакомых парнях. Если не ошибаюсь, только на прошлой неделе я сказала ей, что, по-моему, Дэн довольно милый.
Врушка. Врушка. Врушка.
Он хмурится.
— Дэн с твоей работы?
— Да, ты видел его со мной в гастрономе.
— Ага.
— Эм, понимаешь, между нами говоря, я думаю, что Стефани всегда хотела, чтобы мы были вместе. Это вроде как мило. Так что, не придавай большого значения тому, что она сказала.
— А как насчет прошлой ночи?
О боже мой. Нам обязательно говорить об этом сейчас?!
— Ночью было весело.
Я двигаюсь как птица, порхающая с одного дерева на другое. Поставив тарелку, иду к гардеробной, чтобы достать свой купальник из чемодана.
— Брось, нам не нужно обсуждать дела сердечные, — кричу я, чтобы Эйден меня услышал. — Я еще даже не пила кофе!
Мой голос крутой, как яйца. Словно я постоянно тискаюсь с парнями у бассейна. Рука на моих сиськах? Такое случается каждый день, ничего особенного!
Я переодеваюсь в свое небесно-голубое бикини, а затем накидываю коротенький белый пляжный халатик и возвращаюсь в спальню. Эйден сидит на краю кровати и смотрит в окно.
— Ты не будешь переодеваться? Кажется, все собирались полежать у бассейна.
— Да, конечно. — Он кивает, но не встает.
Его внимание все еще приковано к чему-то за окном.
— Встретимся там?
Наконец Эйден поворачивается и оценивает меня, уставившись так, словно пытается разглядеть что-то глубоко спрятанное.
Я улыбаюсь и шевелю бровями, как бы спрашивая: «Что?»
— Ты бы сказала мне, верно? — задает он вопрос. — Если бы хоть что-то из этого было правдой?
Я стону, как будто нахожусь в агонии.
— Я думала, мы закрыли эту тему.
— Мэдди…
— Да! Эйден, да. Конечно, я бы тебе сказала. Но это неправда, так что перестань так на меня смотреть. А теперь, пойдем повеселимся.
~
Как выяснилось, все эти разговоры о том, что отдых будет исключительно для пар, были не совсем правдой. Разумеется, праздновать приехало и несколько пар, но Данте отдыхал один (его партнер не смог отпроситься с работы), а Каденс вообще одинока. Я прекрасно осведомлена об этом, потому что она проявляет особый интерес к Эйдену. Она засыпала его множеством вопросов о работе с тех пор, как мы присоединились к остальным, хотя, думаю, это имеет смысл. Она помощник литературного агента, и хоть еще не представляет собственных клиентов, но помогает обрабатывать материалы и запросы.
Каденс болтает с нами в мелком конце бассейна, пытаясь убедить Эйдена подумать о том, чтобы продвинуть карьеру в новом направлении.
— Вчера вечером я прочитала твою статью о протестах в центре Остина. Мне понравился твой подход, — выпаливает она. — Повествование от лица детей иммигрантов. Проблема стала очевидна, как будто я смотрела на нее под микроскопом, ее было легко воспринимать.
О-окей. Хотя я и уверена, что его статья вышла замечательной, действительно ли ей нужно смотреть на него с сердечками в глазах? Хочу отметить, насколько она знает, мы влюблены! Разве она не слушала все, что Стефани говорила за завтраком? Вероятно, все она прекрасно слышала, и, к сожалению, это, вероятно, только сделало Эйдена более интересным в ее глазах.
— Я пойду налью себе еще выпить, — сообщаю я, но никто из них не отвечает.
Я переплываю на другую сторону бассейна и вылезаю. Эллиот и Данте организовали бар на складном столе со всевозможными видами алкоголя, блендером и льдом.
Там сейчас Данте, и я направляю в его сторону обаятельную улыбку.
— Могу я соблазнить тебя приготовить мне такой же коктейль, как в первый день? Он получился таким вкусным.
Он подмигивает.
— Конечно. Я как раз собирался сделать себе.
Я протягиваю Данте свой стакан, и он просит меня принести холодную банку спрайта из холодильника.
Когда я передаю лимонад, он смотрит на меня краем глаза.
— Хочешь обсудить то, что Стефани рассказала за завтраком?
— Сделаем вид, что уже обсудили.
Он смеется.
— Знаю, что тебе, вероятно, было немного неловко, но что в этом такого? Вы с Эйденом встречаетесь, так что для него не секрет, что он тебе нравится. Как по мне, это было мило.
Я отвечаю уклончивым гулом.
— Скорее всего, тебе так сложно, потому что вы недавно начали встречаться, — продолжает он обдумывать нашу предполагаемую ситуацию. — Вы двое, вероятно, все еще на стадии выяснения. Ты просто не хочешь показаться слишком увлеченной им.
— Определенно нет.
Данте делает паузу и смотрит на меня.
— Он запаниковал, когда вы вернулись в бунгало?
— О… да…
— Серьезно?!
Я яростно качаю головой, понимая, что потеряла нить разговора.
— Стоп! Нет! — смущаюсь я и пытаюсь отмотать назад. — Он не паниковал, — настаиваю я. — Это я испугалась.
— Потому что он тебе действительно нравится, — заключает Данте.
С облегчением киваю. Хотя бы Данте я могу спокойно признать правду.
Я оглядываюсь на Каденс и Эйдена и вижу, как он подплывает к краю бассейна и вылезает, чтобы ответить на звонок. Эйден спешно берет мобильный и во время разговора кивает, а затем направляется обратно в бунгало, очевидно, желая побыть наедине.
— Интересно, что это за дела, — бормочет Данте.
— Работа, наверное.
Проходит полчаса, но Эйден так и не возвращается к бассейну.
Меня начинают расспрашивать, куда подевался мой парень, и если сначала я просто пожимаю плечами, то позже решаю вернуться, чтобы проверить его, на всякий случай, если что-то не так.
Я иду по бетонной дорожке мимо главного корпуса и вижу впереди наше уединенное бунгало. Дверь слегка приоткрыта, как будто Эйден забыл ее закрыть полностью, или, может быть, он просто слишком торопился. Я поднимаю руку, чтобы постучать в дверь и предупредить его о своем присутствии, но потом слышу, как он говорит по телефону:
— Естественно, это моя мечта. О таком мечтает каждый.
Он смеется над чем-то, что говорит человек на другом конце линии, а затем снова наступает тишина. Я оглядываюсь назад, на тропинку, раздумывая, не вернуться ли мне к бассейну. Но тогда все будут спрашивать меня, что с Эйденом, а у меня все еще нет ответа.
— Я понимаю, — продолжает он. — Я не особо загружен, у меня будет свободное время, так что нет причин, по которым я не смогу прийти туда завтра.
У меня внутри все сжимается.
Нет причин, по которым я не смогу прийти туда завтра.
Нет причин.
— Отлично, да, звучит неплохо. Как только закончим разговор, уточню варианты перелета. Свяжусь с вами после этого.
Эйден снова смеется, горячо благодарит собеседника, а затем звонок заканчивается.
Я слышу его шаги, как он расстегивает сумку, по-видимому, достает свой ноутбук, чтобы проверить эти самые рейсы.
Я прочищаю горло и стучу в дверь.
— Эйден? — зову я, делая вид, будто только что дошла до бунгало.
— Эй, можешь войти.
— Ты оставил дверь незапертой, — указываю я. Он сидит в одном из шезлонгов, пальцы уже летают по клавиатуре.
— Ох, прости. — Он даже не отрывает взгляда от своего компьютера. — Я добежал сюда, чтобы спокойно поговорить, и должно быть, в спешке не закрыл ее полностью.
— Ясно, важный звонок?
Он смотрит на меня так, словно только сейчас понимает, кто я и о чем его спрашиваю. Затем он медленно кивает.
— Да, можно и так сказать.
Я слегка улыбаюсь.
— Почему ты говоришь так загадочно?
Он подражает моей улыбке.
— Наверное, я просто все еще немного в шоке. — Я вскидываю бровь, и он качает головой, прежде чем продолжить: — Это был «Таймс».
— «Таймс»? В смысле The New York Times?
Он смеется, словно сам не может в это поверить, откидывается на спинку шезлонга и проводит руками по волосам.
— Они позвали меня на собеседование.
— Ни фига себе!
Моя челюсть лежит на полу. Это же мечта Эйдена.
— Ага. Дэйв сказал, что замолвил за меня словечко несколько недель назад, но я не думал, что из этого что-нибудь выйдет.
Дэйв — главный редактор Texas Monthly. В течение многих лет он поддерживал Эйдена, верил в его талант и устраивал для него настоящие испытания в надежде, что Эйден обернет все в свою пользу. Ничего удивительного, что он дал хорошую рекомендацию Эйдену, и ничего удивительного, что издательство ждет его в Нью-Йорке на собеседование.
Удивительно лишь то, как не вовремя все это произошло.
— Значит, ты уедешь раньше?
— Понимаешь… Я должен, согласна?
Его зеленый взгляд никогда не был настолько отстраненным.
— Безусловно, должен. Это же «Таймс».
— «Таймс», — повторяет он.
— Невероятно.
— Я знаю.
— Что чувствуешь? — спрашиваю я, сознавая, что мой голос звучит не совсем правильно. Я недостаточно скрываю свои эмоции. Мое беспокойство просачивается наружу.
— Как все не на яву. В смысле, пока ничего не ясно. — Он пожимает плечами. — Мне еще не сделали предложение или типа того. Просто собеседование.
Хоть Эйден и говорит так, но я-то знаю правду. Эйден получит эту работу. Это его момент, время и место, и если он не воспользуется предоставленным шансом, через десять лет он будет вспоминать об этом дне, разочарованно качая головой.
— И что потом? — подсказываю я, потому что мне нужно знать.
— В каком смысле?
— Ты будешь корреспондентом в Техасе или кем-то в этом роде?
По тому, как Эйден хмурит брови, я уже догадываюсь, каким будет ответ. Последний клочок надежды, за который я наивно цеплялась, скомкан и выброшен.
— Работа в Нью-Йорке, — легко говорит он.
Я качаю головой, словно исправляю ход своих мыслей.
— Само собой. Еще бы. Ух ты, это… — Я указываю себе за спину. — Я зашла проведать тебя, так что мне, вероятно, теперь следует предупредить остальных…
— Да, хорошо. — И он вновь концентрирует внимание на ноутбуке. — Мне нужно все выяснить и понять, смогу ли я вылететь из Эль-Пасо или мне следует вернуться в Остин.
— Ого! Конечно. — Я воспринимаю это как намек на то, что мне пора уходить. — Хорошо, удачи.
Я пытаюсь выглядеть полной оптимизма до тех пор, пока не закрываю за собой дверь нашего бунгало. Тогда мои плечи опускаются, улыбка исчезает, и я делаю прерывистый вдох. Такое чувство, что на моей груди лежит камень, как будто я не смогла бы сдвинуться с этого места, даже если бы за мной гнался лев. Прищурившись, я смотрю на пустынный пейзаж, пытаясь понять, как это могло произойти. Эйден проходит собеседование в Нью-Йорке. Если он получит работу, он переедет.
Вот так просто — пуф. И его нет.
Меня тошнит от страха, и мне совсем не хочется верить, что все так быстро произошло. Разумеется, Эйден упоминал о работе в «Таймс», но это всегда казалось несбыточной мечтой, как будто десятилетний ребенок в футболке рассказывал, что когда-нибудь попадет в НФЛ. Я никогда не думала, что он действительно сделает это.
Это неправильно.
Все должно быть иначе.
Прошлая ночь была началом чего-то. Мы оба потерялись в моменте, да, но разве это ничего не значит? Он наверняка тоже подавлял свои чувства, верно? Нельзя ведь целовать того, кто не нравится? Так, может, я ему нравлюсь? Может быть, он жалеет, что нас прервала Стефани?
Сейчас я нахожусь в раздрае с собой, расхаживая взад и вперед по бетонной дорожке перед нашим бунгало, обдумывая варианты в голове и дико жестикулируя руками, как будто я адвокат в зале суда. Я могла бы вернуться к бассейну, достать бутылку водки и выпить ее до последней капли. Или пойти к Эйдену, сказать ему правду о своих чувствах и умолять его остаться.
Ни то, ни другое не звучит привлекательно.
Есть причина, по которой я все это время хранила свою влюбленность в секрете. Будь я одной из тех уверенных в себе женщин, которые кричат о своей любви, мы бы с самого начала не оказались в такой ситуации. Я бы призналась Эйдену, о, не знаю… ДВА года назад!
Я не смогу этого сделать. Ни за что.
С другой стороны, если я не скажу ему сейчас, что тогда?
О, верно: тоска, страдание, душераздирающая печаль.
Я не могу этого допустить.
Я должна рассказать ему все. Он должен знать!
Не раздумывая больше ни секунды, я поворачиваюсь к двери и снова распахиваю ее. Мое сердце бешено громыхает. Зрение затуманивается от преждевременных слез. Я больше не контролирую свои ноги, просто две конечности делают свое дело, пока я не оказываюсь вновь перед Эйденом. Он поднимает на меня взгляд и улыбается.
— Я нашел рейс из Остина, в Нью-Йорке буду завтра до полудня, — сообщает он, откладывая ноутбук на кофейный столик и направляясь к шкафу.
Что?! Уже?!
— Оу, неужели? — Судя по всему, меня эта новость в восторг не привела. — Обычно ранние перелеты тяжело даются, потому что хочется спать, верно? Будешь пить много кофе? Но что потом? Еще больше кофеина? Уф. Удачи. Тебе придется просить рядом сидящего пассажира выпустить тебя в туалет, и сам знаешь, как это раздражает…
Эйден смеется.
— Все будет хорошо.
Я прищуриваюсь.
— Уверен? Какой авиакомпанией летишь?
— «Дельтой».
— «Дельтой»?! Иу. «Юго-Западные» авиалинии хотя бы дают орешки.
— Предполагаю, что «Дельта» тоже раздает закуски.
Дерьмо. Так ли это?
Я слышу, как он сдергивает одежду с вешалок. Эйден на самом деле уходит. Сейчас. Если у него ранний утренний рейс из Остина, это означает, что он должен ехать домой сегодня.
Я кусаю костяшки пальцев, придумывая план. Я думала, что когда я вернусь сюда, он будет сидеть на шезлонге и испытывать те же сомнения, что и я. Он бы увидел мое выражение лица, нахмурился, отодвинул свой ноутбук в сторону и сказал бы: «Не волнуйся. Я точно знаю, что ты чувствуешь, и, конечно, я не соглашусь на эту работу. Я бы никогда тебя не бросил».
И после этого мы бы долго-долго целовались и унеслись в закат на благородных скакунах.
Вот черт.
— Эйден! — резко окликаю я.
Он возвращается в комнату и быстро огибает кровать, чтобы отсоединить зарядное устройство от стены и свернуть его в комок.
— Да?
— Ты точно уверен?
— В чем? — спрашивает он, не потрудившись остановиться и хотя бы посмотреть в мою сторону.
Храбрость покидает меня, как гелий воздушный шарик.
— В этом… рейсе.
— С «Дельтой» все в порядке.
Я неподвижно стою, пока Эйден относит зарядное устройство для телефона и ноутбук в гардеробную, где собирает вещи.
Все я делаю неправильно. Я ошибочно предположила, что просмотр романтических комедий на протяжении всей моей жизни помог мне обрести навыки для этого момента. Но только что все мои широкие жесты сошли на нет. У меня нет гигантских плакатов и бумбокса как в «Реальной любви». Никакой небрежной позы у красного «порше» в стиле «Шестнадцати свечей». Под моей рукой нет микрофона, чтобы спеть Can’t Take My Eyes Off You, как это делал Хит Леджер на трибуне в «Десяти причинах моей ненависти».
Я смотрю вокруг, и меня не вдохновляет обстановка нашего бунгало в пустыне.
Вот, Эйден, возьми этот высохший цветок в знак моей привязанности.
Я слышу, как он застегивает свой чемодан, и мое сердце разрывается на мелкие кусочки. Он появляется мгновение спустя со своим багажом, взволнованно пробегает взглядом по комнате, чтобы убедиться, что ничего не забыл.
— Уверен, что собрал не все. Что бы это ни было, захвати обратно в квартиру… — Его взгляд, наконец, останавливается на мне. — Черт, я не подумал. Как ты вернешься в Остин?
Я отмахиваюсь.
— Попрошу Стефани. Не забывай, что перед отелем стоит целый парк внедорожников.
Он выглядит успокоенным.
— Хорошо, хорошо. Я недолго пробуду в Нью-Йорке. Я забронировал обратный рейс на послезавтра.
Какое это имеет значение?
— Ты же не злишься, что я уезжаю? — спрашивает Эйден, его темные брови нахмурены.
Я натягиваю на лицо нейтральную маску, которая кричит: «Мне все равно!»
— Пфф. Нет! Конечно, нет. Конечно, да, без тебя здесь будет паршиво, и…
Вот он.
Тот самый момент.
И… я очень надеюсь, что ты не согласишься на эту работу.
Эти слова вертятся у меня на кончике языка.
Но тут кто-то колотит в дверь, и выпившая Стефани впускает себя.
— Где вы двое застряли?! Не вздумайте прятаться от всех, чтобы заниматься сексом в середине дня. — Она грозит пальцем, как будто отчитывает провинившихся школьников. — У нас вечеринка! — Она хватает меня за руку и тащит к двери, затем останавливается, когда замечает чемодан Эйдена. — Зачем он тебе сейчас?
Он хмурится и смотрит вниз.
— Прости, Стефани. Мне нужно возвращаться в Остин.
— У него собеседование по поводу работы, — добавляю я, будучи запрограммированной защищать его. — От такого нельзя отказываться.
Даже ради меня.
Стефани ударом карате рубит воздух, как будто слова, которые я говорю, ей скучны.
— Фу! Никаких разговоров о работе. Иди, если тебе нужно! — Она резко оборачивается ко мне, и ее глаза широко распахиваются от паники. — ТЫ! Ты ведь не уедешь, верно? Только потому, что уезжает он?
— Нет, но мне нужно будет вернуться в Остин через несколько дней.
Я морщусь, потому что ненавижу доставлять людям хлопоты.
— Конечно! Этот вопрос я беру на себя. Пока, Эйден! Желаю приятно провести время, чем бы ты там ни собирался заниматься!
Она крепко обнимает меня и тянет за собой, не давая мне возможности остаться.
Я оглядываюсь и смотрю, как Эйден стоит со своим чемоданом в центре комнаты. Прошлой ночью мы целовались у бассейна, а теперь он покидает меня.
Он выглядит грустным, наблюдая за моим уходом, но не просит меня остаться, и это гложет меня больше всего. Конечно, я ничего не сказала ему о своих чувствах, но и он мне не признался.
И это, к сожалению, мне и нужно.
Если бы Эйден любил меня так, как люблю его я… если бы у него были чувства ко мне, он бы сейчас не уехал.
Я наблюдаю с террасы у бассейна, как он катит свой чемодан к машине и загружает его в багажник. Словно парализованная, смотрю, как он обходит автомобиль, подходит к двери со стороны водителя и открывает ее. Я ненавижу, что во мне осталась надежда, совсем немного надежды, которая отказывается поддаваться разуму и здравому смыслу. Он садится в джип и закрывает за собой дверь. Я задерживаю дыхание. Это может случиться сейчас… Он покачает головой и придет в себя. Ну же.
Тут колеса автомобиля начинают вращаться, поднимая пыль. Эйдену было легко уехать; он даже не понимает, что проталкивает мое сердце сквозь лезвия измельчителя.
Наблюдая за отъездом Эйдена, я понимаю, насколько хрупка любовь. Нет никакого способа защититься от нее, нет способа сохранить свое сердце в пузырчатой пленке и в безопасности. Движения автомобиля по грунтовой дороге достаточно, чтобы сокрушить фантазию, которую я лелеяла в душе все эти годы.
Нам с Эйденом не суждено быть вместе.
Все сложилось не так, как я мечтала. У меня были смутные представления, каким должно было быть наше будущее. Будучи лучшими друзьями, постепенно мы бы полюбили друг друга. Предполагалось, что нас ожидает своего рода сказка с фейерверками в небе. Работа не помеха. Настоящая взрослая жизнь? Эм, нет, спасибо! Забудь о предусмотрительности! Бросай свою работу! Разоряйся!
Но Эйден не оборачивается, и моя медленно накатывающая печаль — это облако, отбрасывающее тень на любого, кто находится рядом со мной. Я даже не могу выдавить из себя слабую улыбку. Однако я могу употреблять алкоголь. Данте снабжает меня напитками и слушает, как я охаю и ахаю о том, как сильно скучаю по Эйдену.
— Разве он не уехал на день или два? — спрашивает он, пытаясь обуздать мое настроение.
— Да, а потом НАВСЕГДА, Данте. Навсегда.
Мужчина совершенно сбит с толку моим гиперболическим срывом.
— Просто время в разлуке кажется вечностью? — предлагает он, лихорадочно оглядываясь по сторонам, словно надеясь найти какое-нибудь подкрепление.
Я откидываюсь на шезлонг у бассейна и закрываю глаза рукой, чтобы яркое солнце пустыни не ослепило меня. Погода здесь не соответствует моему настроению. Мне нужны горящие свечи и пасмурное небо. Мне нужны снежные бури и темнота. Я должна быть в лачуге у черта на куличиках.
— Он переезжает в Нью-Йорк, — сокрушаюсь я. — Вот увидишь.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Данте.
— Потому что… Я знаю.
Позже вечером какой-то придурок устраивает для Стефани и Эллиота игру для новобрачных, в которой они сидят посреди гостиной спиной к спине, держа в руках два весла. На одном весле приклеено лицо Стефани, на другом — Эллиота.
Каденс зачитывает вопросы с карточки:
— Итак, кто из вас, скорее всего, оставит посуду в раковине?
Вместо того, чтобы обращать внимание на происходящее веселье, я представляю, что играем мы с Эйденом. Ответ — Эйден.
— У кого самый вспыльчивый характер? — спрашивает Каденс.
У меня.
— Кто более организован?
Я.
— У кого волосы лучше?
У Эйдена.
— Кто громче храпит?
Увы… я.
— Кто готовит лучший завтрак?
Эйден. Его блинчики идеальны.
Слишком простая игра. Я знаю Эйдена лучше, чем кто-либо другой. Я знаю, кто из нас с большей вероятностью что-нибудь сделает или скажет, но затем Каденс переключается на более романтические темы, и внезапно меня бьет в живот холодная жесткая правда.
— Кто сказал «я люблю тебя» первым? — спрашивает Каденс у Стефани и Эллиота.
Никто.
— Кто сделал первый шаг? — продолжает она.
Сколько алкоголя я могу употребить, не испортив вечер Стефани?
— Кто более романтичен?
Я не знаю, ясно?!
И никогда не узнаю.