Эйден
Я крепко прижимаю Мэдди к себе, и мы совершенно неподвижно стоим, даже когда начинает падать снег.
Мое сердце бьется со скоростью мили в минуту, я не чувствую холода, но Мэдди совсем не одета и, боюсь, что если я быстро не доставлю нас домой, то последствий в виде воспаления легких не миновать.
Нужно вытаскивать ее отсюда. Она без куртки, поэтому я снимаю свою и набрасываю ей на плечи. Мгновение я беспокоюсь, что Мэдди откажется, но она закутывается в нее, затем позволяет мне взять ее за руку и перевести через дорогу, в сторону дома.
— Я не сдалась, — говорит она, сохраняя суровое выражение на лице.
До дома рукой подать, пару шагов — и мы у дверей. Быстрый взгляд на подъездную дорожку подтверждает, что Джеймса и Джоли еще нет. Вне всякий сомнений, они пытаются сгладить ситуацию в ресторане. Даже не хочу думать о том, что скажу им, когда они вернутся домой.
Запасным ключом отпираю дверь и впускаю нас в дом. Рука Мэдди по-прежнему в моей, несмотря на то, что мы уже в фойе.
— Туфли, — бормочет она, возвращаясь назад.
Я смотрю вниз — ее ноги облеплены мокрым снегом.
Я наклоняюсь, чтобы помочь Мэдди снять каблуки. У нее холодные ноги. В данный момент она больше сосулька, чем человек, поэтому, не проронив ни слова, я поднимаюсь в полный рост и подталкиваю ее в сторону нашей общей ванной.
Она позволяет мне вести ее, но у меня ощущение, что Мэдди просто собирается с силами. Я в самом эпицентре бури, разумно помнить об этом.
Вдвоем мы не уместимся в небольшой душевой кабине. Горячая вода нужна Мэдди больше, чем мне, поэтому я открываю кран и оборачиваюсь. Она настороженно смотрит на меня.
Бой не закончен.
Мэдди обеими руками цепляется за остатки гнева.
— Повернись, я расстегну тебе молнию, — говорю я, описывая пальцем круг для наглядности.
— Справлюсь сама. Если смогла застегнуть, смогу и снять.
Скинув мою куртку, Мэдди бросает её на полку в ванной.
Я несколько сомневаюсь в своем плане, но теперь мне стало абсолютно все равно, насколько мал душ. Я хватаю подол джемпера и снимаю его одним плавным движением.
У Мэдди отвисает челюсть.
— Я думал, ты в состоянии раздеться сама, — поддразниваю я.
Ее глаза сужаются.
— Я могу… когда ты уйдешь.
Я беспечно пожимаю плечами.
— Мне нужен теплый душ. Как и тебе. Убьем двух зайцев одним выстрелом.
Она фыркает.
— Если ты думаешь, что я приму с тобой душ, ты не в своем уме. Какая часть сегодняшнего разговора осталась для тебя непонятной? Сколько раз я должна бросить снежок тебе в лицо, прежде чем…
Ее слова обрываются, потому как я поднимаю ее с одеждой и всем остальным и несу в душ.
Я ставлю ее прямо под струю и захлопываю за нами стеклянную дверь. Если бы у меня был замок, я бы им воспользовался.
Мэдди закашливается и шипит, но сбежит она только через мой труп.
— Мое платье! — стонет Мэдди, рассматривая красный шелк, который сейчас облепляет ее кожу.
— Надо было его снять, — отвечаю без малейшего раскаяния.
Ее взгляд вспыхивает и встречается с моим. Она сужает глаза в маленькие щелочки и делает шаг ко мне. Ее ладони сжаты в кулаки. Похоже, будь я в джемпере, она бы схватила меня за ворот и дернула бы.
— Выпусти меня, — требует она.
— Нет.
Ее кулаки ударяют меня в грудь.
— Выпусти меня!
— Нет!
Я наблюдаю, как ее гнев проходит, растворяется, распадается на молекулы, превращаясь в печаль, раздражение, страх.
Когда Мэдди снова заговаривает, в ее голосе слышится полускрытое рыдание.
— Отпусти меня, Эйден.
Я хватаю Мэдди за талию и вплотную прижимаю к себе. Мы насквозь мокрые, но зато согрелись. Тем не менее, когда она обнимает меня за талию и впивается пальцами в мою спину, от ее прикосновения веет холодом.
Мэдди опускает голову на мою грудь и всхлипывает. Я упираюсь лбом в изгиб ее шеи и крепче обнимаю.
Мне не хватает близости с ней. Я хочу, чтобы она была внутри меня, частью меня.
Теперь она плачет, но я едва это слышу. Ее тихие слезы хуже, чем громкие рыдания. Мое сердце, черт возьми, разрывается. Я глажу ее по спине, а потом зарываюсь в волосах. Я хочу, чтобы Мэдди посмотрела на меня, хочу, чтобы она что-нибудь произнесла.
Когда она наконец это делает, это причиняет боль.
— Я так сильно хочу тебя ненавидеть.
Ее слова — пули в сердце.
Судя по всему, я опоздал… Неужели никакие мои слова не способны повлиять на нее?
— Нет, — шепчу я.
— Я хочу, — снова повторяет она, ее голос дрожит.
— Пожалуйста, не надо.
Она снова смотрит на меня, и в ее печальных глазах блестят слезы.
— Ты бросил меня и уехал в Нью-Йорк.
— Ты не просила меня остаться.
— Ты не хотел оставаться.
— Да, но я верил, что это необходимо. Думал, что поступаю правильно. Я думал… — Я качаю головой. — Я хотел рассказать тебе о своих чувствах, снова и снова. Мне казалось, что я показываю их тебе, а ты просто делала вид, что не замечаешь. Ты никогда не заводила разговор о наших отношениях.
— Потому что я была влюблена в тебя! — кричит она. — Отчаянно! Ужасно! В худшем смысле этого слова!
Ее слова отдаются в душе со стеклянными стенами эхом, заставляя меня действовать.
Я наклоняюсь и быстро завладеваю губами Мэдди, прежде чем разум, причины, мотивы или последствия смогут проложить себе путь.
Сейчас идеальный момент. Это поцелуй жизни. Поцелуй, о котором я мечтал годами. Поцелуй признания.
Я тоже люблю тебя, Мэдди.
Я любил тебя тогда и люблю сейчас.
Я углубляю поцелуй, прижимаясь к ней всем телом.
Как вообще возможно, чтобы два человека были влюблены, кружили вокруг друг друга, и ни один из них так и не догадался о том, что другой чувствует то же самое? Чем больше я прикипал к ней, тем более одиноким себя чувствовал. Чем сильнее привязывался, тем страшнее было признаваться. Я пытался намекать, флиртовать открыто, чтобы мои действия было невозможно неправильно истолковать, но слова Мэдди за ужином — чистая правда. Я злюсь на себя.
Столько времени… глупо потеряно.
Посмотрите на нас.
Мы разошлись из-за недоразумения.
Мы любили в одиночестве.
Мы изголодались, этот поцелуй так припозднился, что нам больно.
Мэдди царапает мою спину ногтями, пытаясь оказаться ко мне как можно ближе. Я закидываю ее ногу себе на бедро и приподнимаю над полом, чтобы прижать к стене. Так мне легче соединять наши губы и исследовать руками ее тело. Я дергаю бретельки ее платья, но они плохо поддаются — мокрые и прилипли к коже. Я тяну сильнее, и одна отрывается.
Мэдди не замечает. Ее руки скользят по моей талии, двигаясь к низу моего живота, чтобы расстегнуть пуговицу на джинсах. Это нелегко. У нее не получается, но я всегда готов прийти на помощь. Мы неуклюжи и нетерпеливы.
У Мэдди такие нежные руки, и мечтал о них на своем теле уже достаточно долго.
Годы.
Боже. Я хотел ее много лет, но она по-прежнему не моя.
Только здесь и сейчас.
Я чувствую себя сумасшедшим, когда шепчу ее имя и стягиваю платье с ее груди. Расстегиваю лифчик, и она помогает мне его снять. Тот падает на плитку у наших ног. Я трогаю, ласкаю ее груди, пока она не начинает стонать. Затем целую их, желая большего. Я мог бы дразнить, лизать и прикасаться к ней дни напролет, но я сгораю изнутри. Как и она.
Она сжимает ноги вокруг моих бедер и трется о мою твердость, все еще заключенную в мокрую джинсовую ткань. Затем скользит рукой вниз и обхватывает мой член.
О, Мэдди.
Я пропал.
В Нью-Йорке миллионы людей, но ты не одна из них.
Мэдди отстраняется, разорвав наш поцелуй, и проводит губами по моей челюсти и шее. Ее рука продолжает двигаться все сильнее, и мурашки пробегают по моей спине. Черт, это слишком хорошо. Еще немного, и я кончу в ее ладонь. Я отчаянно хочу этого, но не сейчас. С этим придется повременить.
Я хватаю ее за запястье и останавливаю. Когда я вытаскиваю ее руку из своих джинсов, она поднимает на меня глаза. Прижимаю Мэдди к стене, а затем откидываюсь назад, чтобы расстегнуть пуговицу на штанах и ширинку, медленно раздвигая зубцы молнии под внимательным взглядом девушки.
На ней до сих пор слишком много одежды, но красное платье задрано на талии, так что я легко сдвигаю трусики набок. Затем накрываю ее промежность своей рукой и скольжу по ней. Мои пальцы покрываются влагой, а когда один из них погружается в Мэдди, она крепче обнимает меня.
Ее половые губы дружелюбно встречают мои пальцы.
Мэдди закрывает глаза и перестает дышать, когда я выхожу и возвращаюсь назад, растягивая ее для своего члена.
Время на мгновение замедляется, когда она наконец полностью принадлежит мне, раскачивается на моих бедрах… и я не хочу упускать такую возможность.
Спускаю джинсы и боксеры на достаточное расстояние.
— Обними меня за шею, — велю ей.
Мэдди чуть приподнимается, ровно настолько, чтобы мне было легко проникнуть в нее. Небольшой дюйм превращается в два, а затем Мэдди позволяет себе опуститься на меня, так медленно, что я не сдерживаюсь.
Я толкаюсь в нее, и она охает. Пожалуй, я был слишком резок. Наша поза и местонахождение не способствуют томному занятию любовью, но ведь так прошел весь наш вечер, верно? Нежности не было, когда мы ссорились или когда она забрасывала меня снежками.
Ее ноги обхватывают мою талию, она устраивается поудобнее и опускается еще ниже.
Тепло Мэдди окружает меня. Я зажмуриваю глаза, пытаясь собраться, и затем толкаюсь бедрами. Сосредотачиваюсь на звуке ее дыхания, ощущении ее рук на моей шее, прикосновении ее сосков к моей грудной клетке. Мэдди отрывается от стены и полностью повисает на мне. Она зависит от меня, от моих рук, которые удерживают ее за талию. Мое сердцебиение наверняка отдает в ее грудях, потяжелевших от желания.
Мы движемся, встречая удар за ударом. Я приподнимаю ее и прижимаю к стене, чтобы набрать ритм и трахать жестче.
Одной рукой обхватываю шею Мэдди, второй — талию. Когда она начинает соскальзывать, ее ноги крепче стискивают мою талию. Ее груди прижимаются ко мне, но мне до безумия хочется полюбоваться ими. Держа ее за шею, я отвожу ее голову назад, аккуратно, чтобы она не ударилась об плитку. И тогда обвожу груди Мэдди взглядом. Она розовая, раскрасневшаяся и вся мокрая.
Двигаясь в Мэдди, я теряю рассудок, но и она не может сдерживать свои стоны.
Я отпускаю ее шею и опускаю руку между ног. Это сводит ее с ума. Нежные поглаживания моего пальца заставляют ее делать быстрые, прерывистые вдохи. Она выгибает спину и прислоняет голову к кафелю. Она уже близко… Когда Мэдди громко стонет, я чувствую волны ее удовольствия, каждый спазм ее наслаждения.
Я готов кончить вслед за ней, мое тело молит об освобождении, но мне не хочется, чтобы это заканчивалось. Не хочется покидать стеклянные стены теплого душа и окунаться во все, что ждет нас вне их. Поэтому я растягиваю момент и крепко целую Мэдди, продолжая ласкать ее между ног, пока она полностью не выдыхается и не расслабляется в моих объятиях настолько, что вот-вот упадет. Ее глаза распахиваются, и я замечаю в ее взгляде беззащитность и уязвимость. Я отстраняюсь, чтобы хорошенько рассмотреть ее, скольжу вниз по ее телу и толкаюсь один… два раза. Затем, с тяжелым стоном, я прекращаю битву с собой и кончаю. Мэдди крепко обнимает меня, ожидая, что я что-нибудь скажу после того, как закончу двигаться в ней, и наше тяжелое дыхание перестанет заглушать шум душа.
Я осторожно опускаю Мэдди на пол и, убедившись, что она уверенно стоит на ногах, тянусь за гелем для душа. Я не пытаюсь встретиться с ней взглядом или втянуть в разговор, пока наношу средство на руку и намыливаю ее тело. Я тороплюсь, но по необходимости. Первый раунд может легко превратиться во второй, а судя по Мэдди, она устала.
Вымыв нас обоих, я прошу ее подождать и иду за полотенцами. Передав ей одно, вторым сушу волосы и потом оборачиваю его вокруг бедер.
— Эйден…
Короткое слово звучит как предупреждение, и это не остается незамеченным мною.
Я знаю по ее тону, по слегка неуверенной дрожи в ее голосе, что ее речь мне не понравится, поэтому я не позволяю Мэдди продолжать.
Свою борьбу она может вести утром. Мне нужна эта ночь больше, чем она осознает.
Мэдди чистит зубы, надевает пижаму и пытается улизнуть в свою комнату, но я перехватываю ее и тяну в свою кровать. Никаких гнусных планов на ее счет. Я просто нуждаюсь в ее теле под одеялом рядом со мной, чтобы ее колени прижимались к моим, моя рука покоилась на ее талии, и мы были как можно ближе друг к другу.
Я целую Мэдди в волосы и велю закрывать глаза. Я знаю, что в ее голове миллион мыслей. Я знаю, у нее есть тысяча вопросов, которые Мэдди хочет задать, но день выдался долгим, и сейчас в моей постели все, что мне нужно. Не хотелось бы все испортить.