Мэдди
О нет, я впустила очередную в нашу квартиру.
Он меня точно убьет.
Особенно учитывая, что эта девица почувствовала себя как дома на нашем диване. Я приготовила ей немного макарон с сыром (потому что сама проголодалась), и вот теперь она запихивает их в рот огромными порциями, все время плача. Она пробыла здесь дольше, чем я ожидала. Из-за ее горючих слез я не слышу телешоу по телевизору.
Поэтому немного увеличиваю громкость.
— А потом… он так мне и не позвонил, — причитает она.
— Что?! Не-е-ет! Правда? — я реагирую с переизбытком беспокойства высоким фальцетом.
Кажется, повышая свой голос почти до писка, я совершила ошибку (я явно перестаралась), но она этого даже не замечает. По сравнению с остальными, она слишком зациклена на себе.
— Никак не могу понять! Мне казалось, что мы с ним созданы друг для друга. Песня Тейлор Свифт идеально описывает наши отношения.
Это вызывает у меня интерес. Я забываю о ситкоме.
— Какая песня?
— Lover.
Я делаю мысленную пометку доставать Эйдена этой песней при каждом удобном случае.
— И сколько времени прошло с тех пор, как вы… э-э… расстались? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, почему Эйден не рассказал мне об очередном разрыве. Хотя, в последнее время он перестал раскрывать подробности своей личной жизни. Это произошло после случая, когда я рассказала его маме о девушке, которая появилась у нашего порога в свадебном платье в надежде вернуть его. Так Эйден понизил мой статус до «не-твоего-ума-дело». Это одна из причин, по которой я впустила эту девушку. У меня слабость на инсайдерскую информацию… особенно об Эйдене.
— Думаю, около… — Она смотрит в потолок, как будто отсчитывает дни. — Около шести месяцев назад.
— Ох, это…
Дольше, чем я ожидала.
Поскольку она появилась в нашей квартире без предупреждения, плачущая и растрепанная, я предположила, что Эйден расстался с ней вчера или позавчера. Ну, неделю назад максимум.
Девушка ставит тарелку с пастой на кофейный столик и поворачивается ко мне, и ее потрясающие голубые глаза пронзают меня насквозь.
— Так что ты думаешь? Мне удастся его вернуть?
Я прикусываю губы, потому что ненавижу эту часть.
Могу ли я помочь этой девушке вернуть Эйдена? Безусловно. Сомневаюсь, что кто-то знает его лучше меня. Подобно зоологу, с невероятной дотошностью я изучала его жизненные привычки жизни и спаривания в течение двух лет во время нашего соседства. Я знаю его любимую еду (гамбургер с говядиной), его любимое телешоу («Обуздай свой восторг»), его главный раздражитель (люди, которые не убирают тележки за собой в продуктовом магазине) и его тайную страсть (петь хиты начала нулевых в душе). Бритни Спирс, мать ее!
Но вопрос в том… хочу ли я ей помочь?
Вот тут все немного сложнее.
Я поворачиваюсь и пробегаюсь по ней оценивающим взглядом.
— Я не знаю, получится ли у вас, ребята.
— Но как же песня…
Я перебиваю ее и отмахиваюсь, не желая вновь вступать на эту тропу.
— Конечно, песня довольно убедительна.
Только вот с песнями Тейлор Свифт любой может связать свою жизнь.
Я перехожу к следующей части своей речи.
— Я думаю, не стоит терять надежду, но так как я не Эйден, я не могу точно сказать, есть ли у вас, ребятки, будущее.
Девушка шмыгает носом и кивает, деликатно вытирая слезу со своих точеных скул.
Полагаю, что она модель. Эйден притягивает их, будто магнит.
— Итак, чем я могу помочь? — спрашиваю, одаривая девушку полуулыбкой.
Она качает головой, как будто не знает, что ответить.
— Я просто чувствую, что наши отношения остались незавершенными.
— Завершение. — Я понимающе киваю. — Разумеется, оно необходимо.
Тогда я нахожу идеальное решение.
Идея не моя. Впервые это случилось в прошлом году, когда бывшая Эйдена пришла в надежде найти в квартире его, но застала меня. После длительной беседы (только о ней) она умоляла меня позволить ей взять одну из футболок Эйдена. Тогда я почувствовала свою беспомощность. Она не хотела уходить. И что мне оставалось?
Поэтому этой новенькой достанется его подушка.
~
— МЭДДИ! — кричит Эйден, вернувшись домой вечером.
Я в наушниках уже в своей комнате, валяюсь на кровати и смотрю корейскую драму на своем ноутбуке.
— Мэдди! — снова кричит он, оказавшись у моей двери. Эйден даже не стучит, просто толкает ее и опирается на дверной косяк своими метр девяносто.
— О, добрый вечер, — сладко щебечу я, слегка нервничая.
Он не улыбается в ответ. Его зубы стиснуты. В утонченных чертах нет никакой мягкости, по крайней мере, сейчас.
— Келли заходила сегодня? — Его глаза сужаются. Эйден явно приготовился оценить мои следующие слова, чтобы определить, виновна я или нет.
Я симулирую амнезию.
— Келли?
Затем поднимаю палец в воздух и делаю вид, что прокручиваю в голове список всех моих знакомых, но ничего не нахожу на букву К.
Он на это не ведется.
— Ага. Келли. Она оставила мне сообщение на голосовую почту, где сказала, что приходила сегодня, и ты впустила ее. И еще, по ее мнению, я должен дать ей еще один шанс, и ты с этим согласна.
Мой рот открывается и закрывается, как у маленькой рыбки в маленьком аквариуме.
Меня разоблачили.
Мне никак не отвертеться, особенно если учесть, что в своей комнате он быстро обнаружит исчезновение подушки.
— Она показалась мне милой, — оправдываюсь я.
Эйден проводит рукой по своим черным волосам, затем впивается пальцами в корни, словно пытается удержаться от желания задушить меня. Когда он опускает руки, короткие волосы Эйдена остаются всклокоченными, растрепанными.
— Я же говорил тебе больше не впускать их.
Я приподнимаюсь на кровати, чтобы сесть на колени.
— Я ничего не могу с этим поделать! Мне их жалко!
— А не стоит!
Слова истинного сердцееда.
— Они как потерянные щенки в поиске добрых ручек… я не могу их прогнать!
Он наклоняет голову вбок — его гнев лишь слегка рассеялся.
— Мэдди.
Господи, мне нравится, как это прозвучало из его уст, но я заставляю себя сосредоточиться.
— Я серьезно! — возмущаюсь я, для выразительности вскидывая руки в воздух. — Ты не представляешь, что я чувствую, когда они появляются на нашем пороге в печали и отчаянии.
Эйден уходит, топая по коридору. Скоро он доберется до своей спальни и обнаружит пустое место там, где должна быть его подушка.
— Я приготовила макароны! — кричу я, надеясь отвлечь его еще на минуту.
Это не срабатывает.
Наступает пауза, его дверь со скрипом открывается — затем:
— Где моя чертова подушка?!
Ладно, я поняла. Возможно, с подушкой я погорячилась. Футболка еще могла сойти с рук. А вот подушка — вещь для психопатов. Она будет спать с ней каждую ночь? Ну, это желание я могу разделить. Наверное, она пахнет им. Я бы хотела собственную подушку Эйдена, если бы была одной из его бывших. Но я не его бывшая. Я Мэдди. Его подруга. Соседка.
Топ-бум, топ-бум. Он реально крупный парень, поэтому, когда он расстраивается, как сейчас, весь свой вес при ходьбе он переносит в ноги.
Эйден врывается обратно в мою комнату и выдергивает подушку из-под моей задницы так, что я заваливаюсь набок. Затем, не проронив ни слова, он засовывает ее под мышку и оставляет меня.
— Это моя любимая! — кричу ему в спину.
Она мягкая, но не чересчур.
— Хреново, — рявкает в ответ Эйден.
Ладно, кажется, я действительно его разозлила, и он хочет, чтобы я это знала.
Я даю Эйдену минуту на успокоение, затем на цыпочках выхожу из своей комнаты, боясь, что он прячется за углом. Но обнаруживаю Эйдена на кухне со сковородой макарон в руке — он зачерпывает их деревянной ложкой и утрамбовывает в рот. Моя подушка по-прежнему зажата у него под мышкой. Он умен — не выпускает ее из поля зрения. Знает, что я хотела бы украсть ее обратно.
Вместо этого мне придется вести переговоры.
— Могу я предложить обмен? Эта подушка взамен моей другой? У меня есть фирмы с таким же названием, как у тебя.
— Нет.
Что ж…
Я беру ложку из ящика с посудой и иду за пастой, ведь я так и не поела.
Эйден отодвигает от меня сковороду, прежде чем я успеваю зачерпнуть себе хотя бы ложку. Очевидно, он жаждет моей крови.
Я тыкаю его столовым прибором в ребра, и он смягчается — опускает сковороду достаточно низко, чтобы я доставала.
— Так ты не думаешь, что снова сойдешься с ней? — спрашиваю я, собираясь съесть еще одну ложечку.
— Точно нет. Мы расстались несколько месяцев назад. Я о ней даже не вспоминал.
Ого.
— Она показалась одержимой тобой.
Эйден равнодушно мычит.
Я смотрю на него из-под ресниц и удивляюсь. Как и всегда. Эйден из того типа мужчин, что вдохновляют женщин обивать пороги спустя месяцы после встречи, его красота ослепляет… но он далеко не милый. Это важно уточнить. Зато обладатель квадратной челюсти, густых темных бровей и кривой ухмылки.
Эйден встречает мой пристальный взгляд и изучает зелеными глазами.
— Все еще злишься? — отваживаюсь я, пытаясь изобразить на лице полуулыбку.
— Может быть, — отвечает он, и его взгляд на секунду спадает на мои губы, прежде чем он снова переключает свое внимание на ужин.
Скоро я вновь завоюю его расположение. Эйдену никогда не удается долго на меня злиться. Это одна из моих сверхспособностей: укрощение зверя.
Я познакомилась с Эйденом чуть больше двух лет назад на репетиции свадьбы моей сестры. Он опоздал. Мы со свадебной процессией стояли на своих местах в церкви, выслушивая речи священника. Стоит признаться, я засмотрелась на скульптуру Иисуса с внушительным твердым прессом, когда двери церкви открылись. Эйден вошел на закате, мгновенно похитив сердца каждой женщины в помещении.
Он поспешно двинулся по проходу, извиняясь за опоздание, и остановился только для того, чтобы поцеловать свою маму в щеку. Затем поднялся по лестнице и занял свое место напротив меня у алтаря.
Мой спутник, Даррен, подменял его, поэтому произошла неловкая перетасовка. Вот это я понимаю замена! Я уставилась на Эйдена с разинутым ртом. На одно короткое мгновение мое воображение исказило ситуацию, и я представила, что женихом и невестой были мы.
Мое сердце билось от радости. К нему присоединились и другие мои органы. Я вспотела и тяжело задышала, и мне потребовалось довольно много времени, чтобы прийти в себя и осознать реальность. Он не был женихом, он был шафером. Я не была невестой, я была подружкой невесты. Я пришла с молодым человеком, и он не был Эйденом. Даже близко с ним не стоял.
Брат Эйдена, Джеймс, отчитал его за опоздание, а затем махнул подбородком в мою сторону.
— Мы официально представим вас позже, но это Мэдди, твоя пара.
Его пара!
Взгляд Эйдена метнулся ко мне, и я упала в обморок. Или, по крайней мере, была близка к этому.
Мои колени дрожали, угрожая подогнуться. Но я устояла и кротко посмотрела в сторону Эйдена.
Он кивнул, но не улыбнулся, а затем перевел взгляд на священника.
Разумеется, я не могла перестать пялиться на парня. Я пыталась одним глазом сосредоточиться на пасторе, а другим — на Эйдене.
Ничего не могла с собой поделать.
Он был таким… чертовски горячим.
Я предполагала, что он будет похожим на жениха моей сестры (братья, как правило, похожи), но нет. Нет, нет и еще раз нет. Эйден и Джеймс не были похожи. Сравнивать их — все равно что сравнивать черствый заплесневелый хлеб со свежими булочками из духовки. В мужчинах читалось что-то родственное. Но лишь чуть.
Не поймите меня неправильно, Джеймс отлично выглядит. Даже мило, но как адвокат. Ему нравится носить поло и отглаженные шорты цвета хаки. Он из тех парней, которые даже в свои двадцать могут сойти за мужчину за пятьдесят.
Ощущение, что все гены, которые отвечают за сексуальность, достались Эйдену.
— Перестань пялиться, — вяло шикнула себе.
Это было бесполезно. Мне нравились его черты. Весь его образ привлек мое внимание. Я хотела разобрать Эйдена на части и изучить под микроскопом, потому что нельзя быть таким горячим. Он не был идеален, нет. Но его светло-зеленые глаза невозможно было игнорировать, особенно на фоне загорелой кожи и темных бровей. Его черные волосы, в отличии от идеальной укладки Джеймса, были немного растрепаны и нуждались в стрижке. Его рубашка была мятой (вероятно, он только сошел с самолета), а еще он пришел в джинсах, когда все остальные надели брюки и галстуки.
Я настолько увлеклась разбором мельчайших черт Эйдена, что не сразу сообразила, что репетиция закончилась и теперь мы должны были следовать за женихом и невестой по проходу, дабы попрактиковаться в отходе от алтаря.
Эйден вышел к центру прохода и согнул локоть, чтобы я взяла его. Что я и сделала после долгой, неловкой — о да, в этом вся я — паузы.
Я заставила себя улыбнуться, и он прищурился, как будто пытался понять, с какой планеты я родом.
— Привет, я Мэдди, — представилась во второй раз, когда мы начали идти.
Учитывая его телосложение, мы могли преодолеть проход за пару шагов, но он намеренно замедлился, как будто не хотел торопить меня.
— Сестра Джоли, — продолжила я.
— Я так и понял.
Верно.
В тот день мы с сестрой могли сойти за близнецов. Наша мама отправила нас на прическу и макияж в шикарный салон красоты «Сладкая магнолия». Мои длинные светлые локоны завили и растрепали так, что они могли посоперничать высотой с пиком церкви. Макияж отличался вкусом и лоском, подчеркивая мои глаза коричневыми тенями, но накладные ресницы и тридцать слоев кричащей помады в конечном итоге делали мое лицо похожим на восковые фигуры из музея. Увидев итог в салоне, я пошутила над мамой, что добавлю кошачьи черные стрелки и блестки, отчего у нее чуть не случился сердечный приступ.
— Пожалуйста, Мэдисон. Смилуйся надо мной, — попросила она, молитвенно сложив руки. — Только на один день.
Так я оказалась в пышном и розовом чудовищном платье.
Еще один подарок от моей матери. Она заказала платье, чтобы оно соответствовало ее наряду и наряду моей сестры.
Я едва могла двигаться из-за всех этих плотных слоев тюля и шелка.
— Сахарная вата, — бросил Эйден, снова привлекая мое внимание.
Я нахмурилась в замешательстве.
— Что?
— Цвет твоего платья.
Мои щеки стали ярко-алыми.
— Да, в таком трудновато смешаться с толпой.
Его зеленый взгляд прошелся по мне, но он больше ничего не сказал, потому что мы уже дошли до конца прохода. Эйден остановился и отпустил мою руку, одарив меня намеком на улыбку, прежде чем повернуться к своей семье. Его отец обнял его за плечи, а мать сияла от гордости.
Мой же папа тем временем фотографировал меня на сверхмощную камеру с огромным объективом, одновременно пытаясь не заплакать в пятый раз за день.
— Я не могу поверить, что мой ребенок выходит замуж, — сказал он так, словно был близок к очередному срыву.
Щелк-щелк. Затвор камеры открывался и закрывался.
— Держи себя в руках, Питер, — простонала моя мать. — Мы должны быть сильными ради Джоли.
Но в ее голосе тоже слышались слезы.
Она бросилась ко мне и засуетилась над моим платьем, пытаясь расправить цветок, пришитый к моему лифу у сердца.
— Не думаю, что его можно выправить, — заметила я.
На что мама цокнула, как будто ее раздражало отсутствие у меня веры в ее материнские способности. Она вытащила из сумочки маленькую булавку и всунула в мое платье (зацепив при этом мою кожу), игнорируя мой стон боли.
— Вот так, отлично. А теперь перестань сутулиться. — Я ссутулилась сильнее, и она закатила глаза. — Тебе всегда надо поспорить.
Да ну!
После репетиции в церкви был ужин. Разумеется, он удался. Мама участвовала в его планировании, а она устраивала вечеринки всю жизнь, как будто готовилась к большой традиционной южной свадьбе. Как завсегдатай светской жизни Хайленд-парка, она была рождена для подобных моментов.
К моему сожалению, мне не выпал больше шанс поговорить с Эйденом за ужином, не в присутствии членов наших семей, которые пытались завладеть нашим вниманием и задавали назойливые вопросы.
Что ты будешь делать теперь, когда закончила колледж?
Я бы с удовольствием отправилась в Мачу-Пикчу с одним только рюкзаком.
Когда собираешься замуж?
Не знаю… Мне всего двадцать один.
Сколько хочешь детей?
Что? Вы же знаете, что это не я выхожу замуж?
Затем пришло время для выступлений. Джеймс и Джоли (да-да, у мамы точно случилась тахикардия от всевозможных вариантов монограмм) попросили, чтобы члены семьи сказали свои тосты на репетиционном ужине, а не на свадебном приеме, поэтому, когда все расселись и поели, я отодвинула свой стул, подняла фужер с шампанским и постучала по нему ножиком для масла. Преуменьшением было бы сказать, что я немного нервничала, а уж что было после того, как я разбила флюте тем самым ножом и облилась шампанским…
Все ахали от ужаса, пока я смахивала брызги шампанского со своего платья.
— Ну, похоже, что эти репетиции — хорошая идея, — хихикнула я. — Завтра, во время свадьбы, я не стану стучать по стеклу, прежде чем произнести тост.
Все засмеялись, а ко мне бросился служащий, чтобы помочь навести порядок. Именно тогда в маленькой комнате загородного клуба Далласа я встретилась с Эйденом взглядом. Он улыбался, хотя и едва заметно. Лишь правый уголок его рта был приподнят, давая мне понять, что он мне сочувствует, а не забавляется над ситуацией. От столь пронзительного взгляда по спине пробежали мурашки.
Я не совсем помню свою речь. Наверняка это была россыпь неловких и трогательных историй о моем детстве, когда Джоли играла роль идеальной (действительно идеальной) старшей сестры, в сочетании с шуточными предупреждениями Джеймсу о том, во что он ввязывается. Как и моя мать, Джоли может быть весьма требовательной. После тридцати она никогда не выходила на публику без макияжа. Сколько я себя помню, она выбирала имена своим детям. Ей необходимо все перевязать лентой и сделать бант, повесить венок на каждой двери, поставить цветок в каждую вазу. Если честно, я думаю, что плакала она не из-за моей милой речи, а потому что брызги того шампанского попали на фамильную скатерть нашей бабушки, которой покрыли в тот вечер столы.
Какой бы ни была моя речь, Эйден меня поддержал.
Когда я закончила говорить, мы выпили за жениха и невесту. Тогда он встал, взял ножик для масла и сделал вид, что собирается постучать им о бок своего фужера, затем выдержал паузу, как будто раздумывал над этим, прежде чем положить его обратно. Все засмеялись, включая меня. Затем — я никогда не забуду эту деталь до конца своей жизни — чтобы подтвердить, что это была шутка, он подмигнул мне с другого конца зала и только потом переключил внимание на брата.
Я влюбилась в Эйдена во время его речи, что крайне неуместно, учитывая сидящего рядом со мной Даррена. Но я не особо себя за это упрекаю. Эйден — журналист (чего я в то время не знала), так что если кто-то и мог произнести забавную, но пронзительную речь на репетиционном ужине, то это он. Он поведал, как они с Джеймсом отправились в поход по лесу. Эйден растянул лодыжку, выбираясь из оврага, и Джеймсу пришлось нести его до машины, но так как Эйден намного выше, Джеймс в итоге упал и тоже подвернул лодыжку. Они ковыляли обратно к автомобилю, проклиная лес и давая клятву никогда больше не ходить в походы. Все гости были в слезах от смеха, слушая этот рассказ. Кажется, в какой-то момент Даррен попытался привлечь мое внимание, но я отбросила его руку.
Следует отметить, что мы с Эйденом очень мало общались в тот уик-энд. Конечно, на следующий день мы вместе шли к алтарю (он выглядел отпадно в черном смокинге) и позировали для фотографий с остальными членами наших семей, но другого общения у нас не задалось. Мне пришлось переключиться на Даррена, а время Эйдена было монополизировано целой толпой женщин. Я обнаружила, что выискиваю его взглядом во время приема, желая знать, что он делает и с кем разговаривает. Я выяснила, что он был на несколько лет старше меня и холост, но я жаждала большего.
После подачи основного блюда ко мне подошла свадебный организатор и наклонилась, чтобы тихо переговорить со мной.
— Когда Джоли и Джеймс закончат свой первый танец, диджей попросит гостей присоединиться к ним на танцполе. Я бы хотела, чтобы вы с Эйденом вышли первыми.
— Но…
Я взглянула на Даррена, и она проследила за моим взглядом.
— Вы не возражаете, да? — мило уточнила она у моего спутника.
Даррен решительно покачал головой.
— Вовсе нет.
Я посмотрела на Эйдена, точно определив несколько минут назад его местоположение в зале, и была удивлена, обнаружив, что он за мной наблюдал. Когда наши взгляды встретились, он пожал плечами, как бы говоря: «Я в деле, если ты согласна».
После этого я едва могла переварить свой ужин.
Танцы!?
Умела ли я вообще это делать?!
— А теперь встречаем первый танец жениха и невесты, — некоторое время спустя объявил слащавый диджей через громкоговоритель, и я огляделась в поисках коричневого бумажного пакета, в который можно было бы блевануть.
Я чуть не сыграла в ящик. Мне предстояло танцевать с Эйденом и выглядеть так, как будто это было совершенно нормально.
— Ты в порядке? — спросил Даррен, догадавшись о моем надвигающемся приступе психического расстройства. Он наклонился, чтобы взять меня за руку и успокоить, но я отдернула ее прежде.
— В порядке, — промямлила я, вытирая влажные ладони о платье подружки невесты от кутюр.
Я была всецело поглощена попытками придумать темы для разговора с Эйденом на танцполе.
Что ты ел на ужин? Курево или рыба? Курево?! О боже мой. Нет, я не ем сигареты, клянусь. Я про курицу. Ты выбрал курицу или рыбу?
Да я даже в своей голове не выглядела крутой!
Я не поняла, что Эйден подошел ко мне, пока его рука не коснулась моего плеча.
— Мэдди? Ты готова?
Я так быстро вскочила со своего места, что заехала Даррену локтем в нос. У него пошла кровь, и ему пришлось бежать в уборную, чтобы не испачкать костюм.
— Полный отпад! — вздохнула себе под нос.
— С ним все будет в порядке? — спросил кто-то.
— Да, с ним все будет в порядке, — уверила я, не желая подвергать опасности свой танец с Эйденом.
Я случайно взглянула на него и увидела такую же улыбку на его лице, как и прошлым вечером — как будто я была самым забавным человеком в зале.
— После разбитого бокала шампанского и носа твоего кавалера ты кажешься настоящей бедой на ножках, знаешь об этом?
Я побледнела.
— Если ты не хочешь танцевать со мной, то нам не обязательно…
— Все в порядке. Пошли, я могу за себя постоять.
Я обошла свой стул и позволила Эйдену вести меня к танцполу.
— Клянусь, обычно я более собрана.
— Разумеется. Меньшего я и не ожидал, — сказал он, взглянув на мое платье.
Я нахмурилась.
— И что это должно означать?
— О, девушка из Хайленд-парка… Я уверен, что ты брала уроки этикета с семи лет и тому подобное. Держу пари, ты умеешь грациозно ходить со стопкой книг на голове.
— Чтоб ты знал, моя мама начала давать мне уроки поведения на званых ужинах с пяти лет, а не семи, премного благодарна. Если у тебя когда-нибудь возникнут сомнения по поводу того, какую вилку использовать на государственной встрече, можешь обращаться.
Он засмеялся и покачал головой.
— Но знай, я не только это, — продолжила я, чувствуя, что была обязана это сказать.
Эйден молча смотрел на меня, словно не собирался поверить мне на слово.
Когда мы приблизились к краю танцпола, ди-джей заметил нас и объявил, что остальные присоединятся к жениху и невесте. Эйден даже не стал дожидаться моего окончательного согласия — просто взял и заключил меня в свои объятия.
Мы отлично смотрелись вместе. Он не полностью подавлял меня с моим ростом метр семьдесят. Лишь немного.
Одной рукой Эйден обхватил меня за талию, а другой держал за руку. Он повел меня по танцполу с уверенной грацией, спросив, не против ли я покружиться, после чего развернул меня, а затем снова прижал к себе. Я засмеялась и попросила повторить. Что он и сделал. Когда моя грудь вновь его коснулась, я подняла глаза и увидела, что он наблюдал за мной.
Понял ли он, как легко мы двигались вместе? Как это было весело?
Потом я представила, как Даррен засовывает туалетную бумагу в нос, и взяла себя в руки.
Прочистив горло, я спросила:
— Так чем ты занимаешься?
Он сказал мне, что он журналист.
— В самом деле? Это потрясающе!
Эйден криво усмехнулся.
— Не могла бы ты сказать об этом моим родителям? Они продолжают умолять меня вернуться в аспирантуру и найти «нормальную» работу.
— Пф-ф. А что считается «нормальной» работой?
— Вероятно, что-то вроде того, чем занимается Джеймс.
Он махнул головой туда, где Джеймс с моей сестрой танцевали, медленно двигаясь и глядя друг другу в глаза. В отличие от них, мы дважды обошли танцпол благодаря Эйдену.
— Разве он не работает в области корпоративного права? Какая скука, — поддразнила я.
Эйден улыбнулся, оценивая меня.
— Знаешь, я вчера ошибся насчет тебя.
— О, да?
Он кивнул.
— Полагаю, это произошло из-за твоего внешнего вида. Ты напоминала свою сестру. — Его улыбка померкла, как будто он понял, что, возможно, обидел меня. — Неправильно выразился. Она отличная. Я рад, что она и Джеймс нашли друг друга.
— Можешь не объяснять, — вставила я с улыбкой, которая, надеюсь, смягчила его чувство вины. — Скажем, они с мамой очень похожи, так что твое ошибочное впечатление вполне логично. В эти выходные я не чувствую себя собой. Волосы и мейкап… Я немного другая…
— Могу я украсть Мэдисон?
Это был Даррен. Даррен, милый парень, с которым я встречалась два месяца. Даррен — парень мечты до моей встречи с Эйденом. Какой унизительный момент — выйти из объятий Эйдена и перейти к Даррену. И почему Эйден оказался таким джентльменом? Почему он не стал угрожать телесными повреждениями, отказываясь отпустить меня?
Остаток ночи прошел скучно. Я могла поклясться, что видела, как Эйден уходил с красивой девушкой из сестринства Джоли. После этого я съела два куска торта и спряталась в углу, слушая разглагольствования моей тети о теориях заговора, прочитанных в Интернете.
Не следует использовать микроволновые печи! Но, ради всего святого, если ты это делаешь, обязательно отойди в другой конец комнаты. Эти волны поразят твой мозг!
В воскресенье утром, после прощального завтрака, я стояла у отеля и ждала, когда Даррен подгонит свою машину. Все это время я пыталась придумать, как бы по-тихому порвать с ним. Не из-за Эйдена, нет, а потому, что уже какое-то время наши отношения медленно шли под откос, и я не видела с ним будущего.
Я услышала, как кто-то окликнул меня по имени, и когда обернулась, то с удивлением обнаружила выходящего из вестибюля Эйдена с чемоданом, который заслонял собой раннее утреннее солнце.
— Уезжаешь? — спросил он, как будто мы были старыми друзьями.
— Ага. Пора возвращаться домой.
Меня ужасно взволновала эта встреча, наверно потому, что я смирилась, что мы больше не увидимся. Теперь у нас появился шанс! Мы ведь могли подружиться? Обменяться номерами? Влюбиться раз и навсегда?
— Где ты живешь?
— Здесь… в Далласе. Хотя не знаю, сколько еще здесь пробуду. Я только что окончила университет штата Техас и прохожу собеседование на должность в Остине.
Его брови взлетели вверх.
— Серьезно? Я там живу.
— Быть такого не может! Очень удачно.
Он ухмыльнулся.
— Да, если ты все-таки приедешь и тебе понадобится, где остановиться, дай мне знать. Мой сосед по комнате только что съехал.
Несколько недель спустя я позвонила ему.