Мэдди
Следующим утром я приоткрываю дверь спальни и высовываю нос в поисках признаков жизни. С тщательной внимательностью к деталям окидываю взглядом гостиную и кухню. Эйдена нет. Или, как минимум, его нет в общей зоне. Не раздумывая ни секунды, я хватаю свою сумочку, распахиваю дверь и убегаю.
Я не боюсь спора. Просто у меня нет сил для борьбы таким ярким и ранним воскресным утром. Я разработала план, по которому буду находиться подальше от квартиры весь день, что достаточно легко осуществить летом в Остине. Начинаю я с чтения на территории Капитолия. Затем устраиваю поздний завтрак в «Кэролайн», побаловав себя вафлями с большим количеством горячего кленового сиропа. Потом прогуливаюсь по Городскому озеру, где кормлю уток остатками своего позднего завтрака. Разумеется, когда пытаюсь уйти, пернатых охватывает жадность, и на протяжении доброй четверти мили за мной тянется вереница голодных крякающих водоплавающих птиц.
— Мама! Смотри! — удивленно восклицает маленькая девочка. — Она как Белоснежка!
В этот момент, громко крякнув, утка кусает меня за пятку.
— Ой! Вашу ж мать!
Мама отталкивает от меня свою дочь и закрывает ладонями уши ребенка.
Днем я заваливаюсь в квартиру Блайта и Мии. Они до сих пор в пижамах, видимо, планировали провести день за просмотром старых фильмов. Следующий на очереди «Мария-Антуанетта» Софии Копполы.
Когда я устраиваюсь у них поудобнее, меня спрашивают, чем я сегодня занималась.
— Ой, да особо ничем. Исследовала город.
Блайт мычит.
Даже не собираюсь выяснять причину этого «м-м-м». Мне все равно, что оно означает. Я просто хочу съесть попкорн и сосредоточиться на Джейми Дорнане в его роли любовника Марии.
Каждый раз, когда они пытаются заговорить во время фильма, я шикаю на них:
— Давайте притворимся, что мы в кинотеатре, — что можно расшифровать как «рот на замок».
В конце концов, Блайт встает и вырывает у меня миску с попкорном.
— Все. Уходи.
— Что?!
— Мы знаем, что ты нас используешь, чтобы спрятаться.
Я принимаю глубоко оскорбленный вид.
— Неужели я не могу провести воскресный день с двумя моими лучшими друзьями без каких-либо обвинений?!
— Конечно, можешь, но Эйден позвонил ранее и спросил, видели ли мы тебя.
Вот блин.
— И, кстати, сегодня у нас годовщина — пять лет.
Я радостно хлопаю в ладоши.
— Это замечательно! Может, мне сходить за продуктами и приготовить вам что-нибудь вкусненькое? О! Еще я могу испечь торт!
— Нет, уходи, — останавливает меня Миа и пытается силой вытолкать меня из помещения.
— Хорошо! Ой, не обязательно меня щипать, — шиплю я.
— Иди домой. Поговори с Эйденом.
Ужасный план.
Вместо этого я возвращаюсь на улицы Остина. Мне посчастливилось наткнуться на фермерский рынок, где я пробую все бесплатные образцы, а затем повторяю дегустацию по второму кругу. В итоге я покупаю свежие подсолнухи и сыры кустарного производства, чтобы немного успокоить совесть. Эйден любит сыр, но, уверяю, я покупала его не для него.
Ближе к обеду, боли в животе заставляют меня вернуться в нашу квартиру. Я понимала, что рано или поздно мне придется ответить за свои поступки. Тяжело ступая, я поднимаюсь по лестнице и открываю нашу дверь.
Эйден стоит у плиты, задавая кому-то по громкой связи вопросы о рецепте.
— Я только что добавил куриный бульон. Он должен кипеть? — спрашивает он.
— Да, а теперь добавляй пасту. Не забудь потом накрыть все крышкой! — Я узнаю голос его мамы. — Паста сварится только в случае, если ты накроешь сковороду крышкой.
— Но если я ее добавлю, то сковорода переполнится…
Она смеется.
— Этого не произойдет. Просто добавляй ингредиенты осторожно, чтобы ничего не выплеснулось по бокам.
— Хорошо, а насколько потом это все оставлять? — спрашивает он, регулируя температуру.
— Минут на пятнадцать. Время от времени помешивай, чтобы паста не слиплась.
— Понял. Спасибо. Думаю, получится прилично. Ничего похожего на твое блюдо, но это лучшее, что я мог сделать.
— Ей понравится.
Я улыбаюсь, потому что догадалась, какое блюдо у Эйдена на плите. Моя любимая паста в сливочно-томатном соусе с итальянской колбасой и тортеллини. Когда его мама приезжает в гости, то всегда ее делает.
— Здравствуйте, миссис Смит, — говорю я, сообщая им обоим о своем приходе.
Эйден резко оборачивается, удивившись, что я так тихо подкралась к нему. Я бросаю свои покупки с фермерского рынка на кухонный островок и направляюсь к плите, чтобы заглянуть в сковороду.
— Отлично выглядит. Почти как у твоей мамы.
— Главное не передержать, — добавляет она с другого конца провода.
— Хорошо, мам. Думаю, я понял, — благодарит Эйден, поднимая телефон.
— Позвони, если тебе понадобится еще какая-нибудь помощь. Люблю вас.
— Пока! — кричим мы в унисон.
Эйден вешает трубку и смотрит на меня. От страха, что он попытается поднять наш вчерашний разговор, я тянусь к своим пакетам и хватаю сыр.
— У меня есть для тебя подарок, — щебечу я, протягивая ему головку.
Он ухмыляется.
— Потрясающе. Попробуем? Я умираю с голоду.
Я беру маленькую разделочную доску и разворачиваю сыр. Отрезав ножом кусочек, я передаю его Эйдену, а затем отрезаю для себя. Эйден съедает сыр одним укусом.
— Где ты была сегодня? — спрашивает он, приобнимая меня, чтобы дотянуться за ножом и отрезать себе еще кусочек.
— О, просто бродила. Читала и гуляла. Ничего такого. А ты?
Он открывает рот, чтобы ответить, но тут звонит его телефон. Я предполагаю, что это его мама, которая желает убедиться, что он не сжег пасту, но затем мельком замечаю идентификатор вызывающего абонента и понимаю, что это его босс. Эйден уходит с телефоном в свою комнату. Я слышу только часть разговора, а минуту спустя он выходит и берет ключи.
— Похоже, прямо сейчас в центре города проходит акция протеста. Дэйв хочет, чтобы я поехал туда.
— Окей. Я послежу за пастой. Пятнадцать минут, верно? И периодически помешивать?
— Да, именно так. Оставишь мне немного?
И выходит за дверь, чтобы рассказать миру о важных новостях дня. Я прочитала много статей Эйдена, и он отлично справляется со своей работой. Как правило, люди в его возрасте писали простые истории о лучших тако в городе, но Эйден рано проявил себя, потому что корпел над статьями в свободное время и неустанно представлял их своему редактору, пока одна из них не попала в журнал, в то время как его сверстники развлекались.
Я помешиваю пасту, намереваясь идеально ее приготовить. Я уверена, что Эйден вернется домой чертовски голодным, и не хочу, чтобы ему пришлось жевать не вкусную пасту.
Через тридцать минут я заканчиваю есть, а порцию для Эйдена убираю в холодильник. Через час я начинаю зевать. Каждые несколько секунд я смотрю на дверь, гадая, когда он в нее войдет. Затем включаю местные новости и смотрю на протест. Я вглядываюсь в толпу в поисках Эйдена, но никак не могу найти его среди толпы людей.
Прикрывая глаза, я убеждаю себя, что вздремну всего несколько минут. Максимум десять. Но отключаюсь, как свет, и сплю всю ночь до утра.
Меня будет льющийся из окна солнечный свет. Я моргаю и протираю глаза ото сна, прежде чем сесть и зевнуть. У меня ужасно свело шею от лежания на диване, но это меньшее из зол… стоит мне бросить взгляд на кухонные часы.
Я выкрикиваю ругательства, одну длинную цепочку, которая длится до тех пор, пока я не вхожу в гардеробную переодеться и не вылетаю за дверь. Я не расчесала волосы и не почистила зубы. Я забыла воспользоваться дезодорантом и на мне разные черные балетки, но я уже на два часа опоздала на работу и не могу больше терять время.
Не могу поверить, что проспала!
Пятнадцать минут спустя я врываюсь в «Зилкер Креатив» и поднимаюсь по лестнице на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Раз даже оступаюсь, и больно ударяюсь голенью. Мой стон боли эхом разносится по лестничной клетке, но я не останавливаюсь, чтобы проверить, действительно ли моя кость раскололась надвое или мне просто так кажется.
Пыхтя и кряхтя, я рывком открываю дверь и, прихрамывая, выхожу в холл, по дороге расчесывая волосы пальцами.
— Боже мой, — охает кто-то, когда я прохожу мимо, но и я без того в ужасе, поэтому не оглядываюсь и не проверяю, имели ли в виду меня.
Когда я подхожу к своему столу перед кабинетом Элизы, она выглядывает через стекло, и ее глаза расширяются. Она выбегает с телефоном около уха и прикрывает рот рукой.
— Алло, 9-1-1? Да, на моего сотрудника напали. — Затем она протягивает трубку мне. — Они хотят поговорить с тобой.
Я благодарю оператора за потраченное время и приношу извинения за причиненные неудобства, затем вешаю трубку.
— На меня не нападали.
— Но твое лицо, — шепчет Элиза, указывая на меня с разинутым ртом.
Я поворачиваю голову в сторону ее кабинета и ловлю свое отражение в зеркале. Мои глаза покраснели и опухли от слез. Волосы похожи на птичье гнездо, спутанные и зачесанные с одной стороны. Прежде чем бежать сюда, мне следовало посмотреться в зеркало. Теперь я понимаю, что все-таки стоило задержаться дома на десять минут.
Я съеживаюсь и отвожу взгляд.
— Я забыла завести будильник и проспала.
Ее плечи опускаются, как только она понимает, что я в порядке.
Вот только я не в порядке. Моя нога все еще пульсирует, а дыхание сбилось, но ей не нужно этого знать.
— А, понятно. Я должна отчитать тебя, но считаю, что выпускать негативную энергию в мир вредно для моих кишечных бактерий.
— Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду, — говорю я, энергично кивая головой, как будто действительно думала о своих кишечных бактериях хоть один день в своей жизни.
Убедившись, что я хорошо себя чувствую, Элиза оставляет меня в покое, чтобы я могла приступить к выполнению своих обязанностей — заняться «грязной работенкой»: внести несколько больничных листов и заказать канцелярские принадлежности. Я знаю, кому-то подобные вещи кажутся скучными, но мне нравится рутина. Люблю, когда у меня есть список задач на день, и люблю чувство выполненного долга, когда я все их делаю.
Примерно в обед звонит мой мобильный телефон.
Это Стефани, одна из моих лучших подруг детства, которую я не видела уже несколько лет. Мы учились в разных колледжах, а теперь она вернулась в Даллас. Тяжело поддерживать связь на расстоянии, хотя мы и стараемся созваниваться несколько раз в месяц.
— Мэдди! Я так рада, что дозвонилась! Так переживала, что ты не возьмешь трубку из-за работы.
Стефани не работает. Ну… не работает в общем смысле этого слова. Ее матери принадлежит фирма по дизайну интерьеров, и Стефани помогает, когда ей этого хочется. Ах, вот это жизнь.
— Нет, сейчас идеальное время. Я как раз собираюсь на обед. Что случилось?
— Ну, как ты знаешь, я обсудила с Эллиотом проведение совместного мальчишника и девичника.
— Ага, нашла что-нибудь?
— Думаю, мы остановимся на небольшом комплексе в Западном Техасе. Это настоящий оазис в пустыне с рядом частных бунгало, так что у каждого будет свое собственное пространство. Разумеется, мы наймем поваров и массажистов, так что не думай, что все будет примитивно.
Зная Стефани и Эллиота, я и не надеялась на «примитивность». Отец Эллиота — совладелец «Даллас Маверикс». Так что, вероятно, этот пустынный оазис — долбаный дворец.
— Так ты придешь, да?!
— Конечно!
Еще после первого приглашения на эту вечеринку, я отметила в рабочем календаре неделю выходных.
— И поскольку у нас совместный праздник, обязательно приведи кого-нибудь. Это же не будет проблемой? У тебя кто-то есть? Я знаю, что в последнее время тебе не везло с отношениями, поэтому я могу посводничать. Может быть, познакомить тебя с одним из друзей Эллиота?
— Нет! Нет, не нужно, — выпаливаю я, чувствуя, как краснеют мои щеки.
— О, так значит, ты с кем-то встречаешься?
— Э-э…
У меня звенит в ушах. Время, кажется, остановилось. Если я скажу ей, что ни с кем не встречаюсь, она заставит меня провести целую неделю с одним из друзей Эллиота. Ну нет, спасибо! Но если я совру, что у меня действительно есть парень, то… что, черт возьми, мне тогда делать? Нанять эскорт?
В голове всплывает образ Эйдена.
Точно!
ЭЙДЕН.
Отличная мысль! Ему даже не нужно приходить. Я просто прикроюсь им, чтобы избавиться от необходимости навязываться одному из друзей Эллиота. Эйден точно не будет возражать. Он посмеялся после знакомства с Элизой, верно? Что плохого от еще одной лжи?
— Мэдди? — Стефани беспокоится, что звонок оборвался.
Я прочищаю горло.
— Я действительно кое с кем встречаюсь.
— С кем?! Расскажи мне все!
— С Эйденом.
— Эйденом? Эйденом?! Ты что, прикалываешься?
— Нет. Невероятно, да? Мы наконец-то начали встречаться.
Стефани знает, что я влюблена в него.
— Так держать, девочка!
Несмотря на то, что это обман, я не могу не чувствовать себя довольной этой ложной реальностью. Ведь я встречаюсь с Эйденом… пускай и в своей голове.
— Значит, он придет с тобой?
НЕТ.
— Ох, это было бы потрясающе, но…
— Но что? — визгливо спрашивает она.
Да, НО ЧТО, МЭДДИ?! Он твой парень или как?!
— У него не получится отпроситься с работы.
— Уверена? Какой у него номер? Я попрошу Эллиота позвонить ему и на всякий случай посвятить во все детали.
— НЕТ! Э-э… это не обязательно. Я сама поговорю с ним. Напишите мне о планах, и мы посмотрим, сможет ли он присоединиться.
— Ладно. Но думаю, что ты обязана убедить его взять отгул, потому что там все будут парочками. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обделенной.
Другими словами, несчастной.
Я могла бы отказаться ехать, но Стефани — моя самая давняя подруга. У нас есть совместные фотографии с детского сада. Я не могу пропустить это особое событие только потому, что до чертиков боюсь приглашать туда Эйдена.
— Давай я обсужу это с ним, а потом сообщу тебе?
— Отлично! Вечеринка через две недели, так что мне нужно получить окончательный список приглашенных к пятнице.
Я вешаю трубку и смотрю на свой телефон, не зная, как поступить. Мне нужно ехать, а чтобы выглядеть менее жалкой, было бы неплохо отправиться туда с Эйденом. Мы могли бы пережить это безумие вместе, опираясь друг о друга.
Осталось смириться лишь с одной крошечной деталью — моей ложью о том, что мы пара, но это не имеет большого значения! Ему будет все равно!
Ведь так?
У меня есть время до пятницы, чтобы ознакомить Эйдена со своим планом.
Это выполнимо.
Сегодня только понедельник.
~
Вечером, после работы, я разогреваю вчерашнюю пасту к самому приходу своего соседа.
Он бросает ключи и бумажник на кухонный островок вместе с кожаной сумкой, с которой ходит на работу, и я спешу ему навстречу.
— Эйден! Ты дома! Как на работе? — спрашиваю с дружелюбной улыбкой.
— Хорошо. Все утро переписывал статью о протестах, чтобы ее могли разместить на веб-сайте до обеда.
— Супер! Держу пари, она вышла удивительной. Я прочитаю позже. Пришлешь мне ссылку?
— Да, конечно. Почему ты так странно себя ведешь?
Я перестаю массировать его плечи. Да, это было слишком.
— Вот, присаживайся сюда. Ты голоден? Я нарезала сыра с фермерского рынка.
— О-о-о-окей… э-э, спасибо.
Я сверкаю улыбкой и прошу поделиться каждой деталью его статьи от начала до конца. Он любит трепаться о журналистике, и хотя я обычно прерываю его примерно через пятнадцать минут, сегодня вечером я позволю ему болтать до потери пульса.
После ужина я делаю попкорн с маслом и предлагаю Эйдену выбрать, что мы будем смотреть по телевизору. Обычно соблюдаем очередность, и по моим подсчетам, сейчас выбирать должна я. И, по-видимому, Эйден тоже за этим следит, потому что указывает на это.
— Нет, нет. Выбирай ты. Твои шоу самые лучшие!
— Ты принимаешь наркотики? Блайт снова обманом заставил тебя что-то съесть?
Я смеюсь слишком долго и слишком громко.
— Что?! Не-е-е-ет. Я просто обожаю проводить с тобой время.
Эйден супит брови, изучая меня пронзительным взглядом зеленых глаз. Моя улыбка подрагивает — я точно знаю, что через несколько секунд меня раскроют. Но затем (поскольку он парень, а в глубине души парни довольно простые существа) он берет пульт и заставляет меня смотреть эпизод «В изоляции» на канале History Channel. Почему мужчин так привлекают шоу о жизни в дикой природе? Это действительно круто — выживать на Аляске в одиночку? Ловить рыбу, жить в маленьком вигваме и вырезать дурацкие штуки из дерева?
— У него просто офигенная жаберная сеть, — комментирует Эйден стратегию рыбалки участника.
— Боже мой, согласна! Просто невероятная!
К моменту отхода ко сну я морально истощена. Быть чрезмерно восторженной — тяжкий труд. Как некоторым людям это удается? С помощью «ксанакса»?
На следующий день я всерьез берусь за дело. По дороге домой с работы я покупаю в магазине ящик любимого пива Эйдена из самого дальнего угла холодильника — самое ледяное. Ему же скажу, что оно было по акции (так не будет очевидна моя попытка подмазаться к нему). Еще я заказываю нашу любимую тайскую еду и забочусь о том, чтобы кокосовое карри было особенно острым, как предпочитает Эйден.
Домой я добираюсь, когда он уже сидит на диване в домашних брюках и футболке Columbia, что-то печатая на своем ноутбуке.
— Я принесла тайскую кухню! — объявляю я, поднимая коричневый бумажный пакет.
Эйден смеется и указывает на кухонный островок.
— Я тоже.
Разумеется, там лежит идеальный клон бумажного пакета в моей руке. Проклятье. Как он смеет столь великодушно приносить для меня ужин? И как мне теперь доказать свою доброту и заботливость? Но тут я вспоминаю о пиве.
— Ты не поверишь! — Я поднимаю упаковку из шести банок. — На «Блю мун» была акция!
— Серьезно? Спасибо.
Он снова начинает печатать, не обращая на меня внимания. Так не пойдет. Я открываю одну бутылку пива и засовываю ее в термо-подставку.
— Вот, держи, — предлагаю я. — Все еще ледяная.
Он берет ее, не глядя. Я мельком смотрю на экран его ноутбука, но не могу понять, что же настолько привлекает его внимание.
— Материалы для работы?
— Да, мне нужно отправить одно письмо, а потом мы сможем поесть. Хочешь начать без меня?
Я ухмыляюсь.
— Какой из меня был бы друг, если бы ела раньше тебя? Не торопись! Я подожду!
Если судить по моему тону, то подождать — самое меньшее неудобство в моей жизни, но правда в том, что я умираю с голоду. Элиза опять добровольно принесла мне обед: бургеры с тофу, без картошки фри. Вместо нее подавался несоленый эдамаме. Такими темпами от меня скоро останутся кожа да кости.
— Хорошо, и… отправлено, — говорит Эйден, прежде чем закрыть свой ноутбук и положить его на кофейный столик. — Давай поедим. Я голодный как волк.
Взмахом руки, предлагаю ему начать идти:
— Ты первый.
Он ухмыляется и вытягивает руку, чтобы я шла вперед.
— После тебя.
Я цокаю.
— Нет, нет, нет, я настаиваю.
Затем он качает головой, делает глоток пива и проходит мимо меня.
— Клянусь, на этой неделе ты точно под кайфом. Что с тобой такое?
— Неужели я не могу быть просто милой?
— Нет.
Я закатываю глаза, когда он поворачивается ко мне спиной, но когда он оглядывается, сладко улыбаюсь.
— Когда я последний раз пытался подрезать тебя в очереди за едой, ты чуть не проткнула мне руку вилкой, — напоминает он, протягивая мне тарелку, прежде чем взять одну для себя.
Черт. Неужели я настолько нетерпелива?
— Ух ты, не могу поверить, что у меня такие плохие манеры. Я поработаю над этим. Спасибо, что обратил на это мое внимание.
В моем голосе нет и намека на сарказм, только благодарность за его отличную конструктивную обратную связь.
Эйден достает еду из пакетов, чтобы разложить ее по тарелкам и разогреть то, что остыло.
— Что посмотрим сегодня вечером? — спрашивает он, попробовав зеленое карри.
— Я подумывала об еще одном эпизоде «В изоляции». Мне не терпится узнать, понял ли тот парень, как правильно расставлять ловушки.
Мысленно у меня кровь идет из глаз от перспективы посмотреть еще один эпизод шоу о выживании, но, надеюсь, Эйдену это не заметно.
— До недавнего времени ты смеялась над передачей. С чего вдруг так пристрастилась?
— Что я могу сказать? History Channel знает толк в качественном контенте.
Удивительно, что я не проглатываю язык в процессе произнесения этих слов.
Эйден ставит свою тарелку и подходит ко мне так близко, что у меня не остается и шанса на побег. Я протискиваюсь к кухонному островку, но он следует за мной.
— Окей, говори уже, что ты хочешь.
— Что хочу?
— Тебе либо сделали лоботомию, либо тебе что-то от меня нужно. Итак?..
— Я просто милая.
Он ловит мой взгляд.
— Ты милая, но не настолько. Веди ты себя так всегда, мы не продержались бы в одной квартире так долго. Это все равно что жить вместе с роботом, которого я создал для собственного удовольствия.
Плохо дело. Я перестаралась. Мне казалось, что переступаю черту, но, по-видимому, я ее перепрыгнула.
— Ладно, значит так, — начинаю я своим обычным голосом впервые с тех пор, как вернулась домой. Больше никакой чрезмерной вежливости. — Я хочу попросить тебя об одолжении, и это довольно серьезное одолжение.
Его взгляд не дрогнул, но Эйден скрестил руки на груди, словно готовясь к тому, что должно произойти.
— Это очень важно для меня, поэтому ты не можешь сказать «нет», — продолжаю я.
— Говори уже, что случилось.
— Сначала ты должен согласиться на это.
Он хмыкает и обходит меня, чтобы начать наполнять свою тарелку.
— Моя подруга Стефани хочет, чтобы я поехала на девичник-мальчишник вечеринку, — выпаливаю я.
— Хорошо, я посмотрю за домом. И это все?
— Она хочет, чтобы ты тоже приехал.
Он смеется.
— Нет, я не могу. У меня на работе сейчас дурдом, и, кроме того, с какой стати мне там быть? Я едва знаю ее, и никогда не общался с ее женихом. Напомни еще раз, как его зовут?
— Эллиот.
— Ага, точно.
— Они пригласили тебя, потому что… ну… на вечеринке будут только парочки.
— И что?
Он не понимает!
— И… ты и я… — Я заламываю руки. — Нас двое. Два человека составляют пару.
Он перестает накладывать рис на тарелку и оглядывается на меня через плечо.
— Мэдди.
— Что?! Мы уже солгали Элизе о том, что мы пара, и все отлично прошло! Это всего на несколько дней! Подумай только, какими веселыми получатся выходные!
Он не отвечает.
— Я не видела Стефани целую вечность! — добавляю я.
— Значит, езжай.
Я хочу уйти от этой темы, но не могу. Стефани снова спросила об Эйдене сегодня, желая убедиться, что я передала приглашение. Она ждет нас обоих.
— Что я могу сделать, чтобы убедить тебя?
— Я не пойду. Ты должна сказать Стефани правду.
Я складываю руки вместе, умоляя его.
— Эйден.
— Нет.
— Пожалуйста.