Взгляд матери Златы не обещал мужчине ничего хорошего. Злой, укоризненный, грозящийся перерасти в неконтролируемое бешенство. Паша знал, что именно с ним в эту минуту хотела сделать эта женщина, но также хорошо понимал, что силёнок у неё для этого не хватит. Сейчас она загнана в угол, и сама прекрасно это понимает. Выхода нет.
— Я тебя уничтожу, — прошипела женщина, привставая в постели. От раздражения её лицо покраснело, а ноздри раздулись до пугающих масштабов. — С моими связями от тебя не останется мокрого места. Не бери на себя больше, чем можешь взять. Держи рот на замке, иначе…
— Иначе, что? — нахально уточнил Паша, даже не пытаясь сдержать смешки. Он откинулся на спинку стула и пожал плечами. — Что вы сделаете? Заплатите кому-то, чтоб мне на голову "внезапно" упал кирпич?
— Заплачу да так, что от тебя не останется мокрого места, — властно заметила женщина, задирая подбородок, чтобы жестом обозначить своё превосходство. Однако в данной ситуации, и это привычное действие не возымело никакого эффекта.
Мать Златы слишком сильно привыкла, что всё её окружение панически перед ней трепетало. Достаточно было грубого слова, властного тона, порой просто взгляда, но здесь всё происходящее выходило за рамки привычного уклада.
— Не советую, — только и ответил Паша без тени испуга в голосе и со спокойнейшим выражением лица.
Этот высокомерный врач совершенно не боялся ни её статуса, ни угроз. Он смотрел на нее настолько самоуверенно и нагло, что ей безумно хотелось его чем-нибудь ударить. В этот момент она, действительно, невыносимо жалела, что не раздавила этого змеёныша в зародыше. Недооценила. Не думала, что он так рьяно будет отстаивать интересы Златы. Маленький змеёныш стал большой змеёй, кусающей на поражение.
— Если со мной что-то внезапно случится, мои друзья с радостью превратят маленький факт из вашей личной биографии в бомбу замедленного действия. Пресса узнает всё: об измене, об изоляции Златы, о суициде, о смерти первой дочери и её отце. Вас раздавят, и никто не уже спасёт. Поверьте, вашему мужу будет не до вашего спасенья, ведь именно вы пустите его карьеру под откос, поэтому… я бы не советовал трогать меня или Злату. Лучше давайте подумаем, как решить сложившуюся ситуацию. Переговоры, это вроде бы так в бизнесе, называется?
— Ты забываешься, врач, — едко фыркнула женщина, раздражённо сжимая кулак. — Думаешь, я позволю тебе себя шантажировать?
— Уже позволили, — Паша усмехнулся и скрестил ноги, чувствуя, как всё тяжелей и тяжелей становится сдерживать позывы плещущего через край пренебрежения. — Давайте прекращать цирк. У меня к вам всего три требования.
— Требования?
— Если вам удобнее, можете считать это приказами, — врач старался выглядеть равнодушно, однако раздражение то и дело проглядывало на лице. Не заметить подобного женщина не могла, и тоже в раздражении скривила лицо. — Во-первых, вы оставляете меня и Злату в покое во всех смыслах. Во-вторых, отдаёте Злате причитающуюся ей часть суммы на образование, которое так по-скотски прервали, и, в-третьих, не лезете в дела фонда. Условия простые и сводятся к одному: не лезьте в нашу жизнь, и никто не узнает, что первая ваша дочь была не от мужа, в том числе последний. Он же так вас любит, не расстраивайте хотя бы его.
Женщина закатила глаза и засмеялась. Поиск уязвимого места самоуверенного доктора после его слов почему-то запустился мгновенно, если он на всё готов для Златы, как её собственный муж, то…
— Думаешь, Злата останется с тобой? — высокомерно поинтересовалась женщина, расплываясь в едкой ухмылке. — После того, как она получит всё, что ты требуешь, возле неё выстроится такая очередь, что нищий старый врач перестанет представлять интерес. Окажешься за бортом.
Удар был в яблочко и в самую сердцевину Пашиных сомнений, но, несмотря на это, он сдержался и с привычным хладнокровием сохранил прежнее выражение лица. Мужчина понимал — сейчас ни в коем случае нельзя дать слабину.
— Может быть, главное, что она останется не с вами. — Размеренно отбил атаку Паша, усмехаясь уголком губ. — С людьми, которые из-за собственного бл… — Мужчина ненадолго запнулся, подбирая слова. Мат он не любил, но иногда другие вещи по-другому определить нельзя. Тут слишком сильно захотелось высказаться. — неопределённого поведения убивали собственную дочь, внушая чувство вины. А у неё ведь даже призрачного шанса не было, и вы это знали с самого начала.
Паша покачал головой, почему-то именно сейчас отметив, что никакого раскаяния в уме этой женщины не было. Она не попыталась объяснить, что ошиблась, рассказать. Напротив, мать Златы просто начала торговаться, колоть больней и смотреть на него, как на агрессора. Позыв сплюнуть от взгляда на неё был невыносимо высок, но мужчина сдержался.
Конечно, разумнее было бы договориться обо всём, чтобы впоследствии спокойно жить со Златой, но что-то внутри всё равно требовало узнать правду. Ради Златы, ради себя, ради них. Ради того, чтобы чувство вины никогда больше ни мучило его любимую женщину. Правда была необходима, даже несмотря на её горечь.
— И знаете у меня один вопрос к вам. Неужели вы не хотели спасти свою дочь? Родили бы от того же мужчины, и был бы шанс спасти ребёнка. А так… — Паша пожал плечами и усмехнулся. Почему-то он думал, что хотя бы сейчас на лице женщины отразиться что-то похожее на сочувствие, но нет… — Сколько бездумных действий, и все ради непонятно чего. Вы же умная женщина, зачем вам это всё? В чём смысл?
Женщина устало свела брови на переносице и потёрла её пальцами. Даже спустя столько лет мать Златы не могла вспоминать об этой истории. О больном ребёнке, о боли и о другой дочери, которая оказалась бесполезной и из-за который в её жизни начался бесконечный кошмар. Однако одно женщина знала точно: она ни в чём невиновата. Всё, что случилось, было именно из-за дочери, оказавшейся неспособной стать донором. Этому врачу не понять. Он своих детей не терял.
— Если бы она подошла как донор, мою Злату можно было спасти, а так… бесполезный ребёнок, — жестко отсекла женщина и покачала головой, едва сдерживая отвращение. За двадцать лет она так и не смогла простить собственную дочь. — Зачем только ты мне мораль читаешь? Один и тот же отец необязателен, органы одного спокойно и часто подходят другому. Шанс был, это она не справилась. Моей вины в этом нет, так что не корчь из себя моралиста.
Самоуверенная ложь. Настолько уверенная и подлая, что рвотный рефлекс Паши готов был активизироваться за считанные минуты. Удивительно, но именно этих мгновений хватило, чтобы понять об этой семье абсолютно всё. Даже без лишних слов.
Всё об их тайнах, о причинах ненависти друг к другу, о последующих действиях. Впрочем, подобных историй он видел немало, однако сейчас во всём этом у него был личный интерес. Красивый и абсолютно ни в чём невиноватый интерес с карими глазами.
Не было её вины в том, что мать вышла замуж по расчёту, а потом изменяла направо и налево. Не было её вины в том, что отец не хотел проблем с отцом жены и просто соглашался со всеми её решениями. Не было её вины в том, что она не смогла стать донором, ведь мать не оставила ей на это и шанса.
— Знаете, вы со Златой, действительно, не похожи. — Неожиданно философски, словно бы в пустоту, ответил врач, поднимаясь на ноги. Его взгляд казался невыразимо уставшим. Он, действительно, вымотался от этой истории. — Лично для меня загадка природы и генетики, как у такого чудовища как вы, родился человек, способный любить и прощать. Человек, проклятьем которого стали вы.
Паша выдохнул и неожиданно направил свой взгляд на лицо женщины. В нём больше не было злобы, только безумное разочарование и искреннее сожаление. Мужчина знал, что мать Златы всё равно ничего не поймёт, но всё же решил сказать то, что накопилось в душе. Хотя метать бисер перед свиньями смысла не было.
— Вместо того, чтобы спасти хотя бы кого-то из своих детей, вы убили обоих. Вы меня не услышите, но… Это вы родили ребёнка с минимальным шансом на совпадения, вы требовали невозможного и знали это. Просто признаться в том, что вы — убийца и не знали, от кого ребёнок — вам было не под силу, и вы нашли виноватого. — Мужчина прищурился, внимательно всмотрелся в лицо напротив. Его выражение, напряженное, обиженное, подтверждало все сделанные выводы. Судя по анализам, вы знали. Вы консультировались с генетиками почти сразу. Всё это время знали правду, но, чтобы вас не мучило чувство вины, вас не поймал на вранье сгорающий от горя муж, вы нашли жертву. А с годами вы и вовсе стали считать ложь правдой. И хотя теперь это уже неважно, мне лишь жаль, что от ваших рук пострадал тот, кому ваша любовь была нужнее всего. — Тяжёлый вздох и окончательное решение, спустя секунду, кажется раздались как выстрел. — Исчезните из жизни дочери. Навсегда. Вы должны бы были сделать это по совести сами, но у вас её… уже давно нет, поэтому напомню ещё раз. Больше повторять не буду. Оставьте нас в покое, иначе ваша жизнь превратиться в такой же кошмар. Я обещаю.
Женщина усмехнулась, а потом как-то внезапно совершенно иначе посмотрела на мужчину перед собой. Злость никуда не ушла, но к ней добавилось уважение. Такое, которое испытываешь к равному по силе сопернику. Павел её переиграл, и прояви он такой характер при ней несколько лет назад, она непременно бы сделала его своим любовником.
— Мог бы попросить сверху денег, — пожав плечами согласилась мать Златы. Представить себе, что подобный мужчина мог любить её наивную дочь было для неё нереальной задачей. Такие отношения долго не живут, молодость всегда берёт своё. Это женщина знала по себе. — Она всё равно тебя бросит, когда получит свободу. Вокруг молодых, красивых много, останешься не у дел. Мне тебя жаль.
Паша, услышав это, только усмехнулся и пожал плечами. Если бы он взял от этой стервы хотя бы рубль, его бы засмеяла не только гордость, но и здравый смысл.
— Знаете, от вашей заезженной пластинки меня уже тошнит, — пренебрежительно отозвался мужчина и направился к двери. Уйти отсюда хотелось просто неимоверно сильно, буквально с самой первой секунды пребывания. — Я передам вас хорошему врачу и надеюсь, больше никогда вас не встречу. А Злата переезжает ко мне. Завтра.
— Переедет, но ненадолго, — злорадно заметила мать девушки, продолжая бить в больное место. Впрочем, ей Паша своего истинного отношения к этим словам не показал. Всё это должно оставаться между ним и Златой.
Напротив, он решил расстаться на позитивной ноте, прежде, чем окончательно выбросить из жизни эту завравшуюся хозяйку жизнм.
— Как человек, я не могу сказать вам ничего хорошего, но мой долг, как врача, дававшего клятву Гиппократа, пожелать вам здоровья. — Паша расплылся в презрительной улыбке, хитро прищуривая глаза. — Здоровья вам. Поверьте мне… оно очень скоро вам понадобится.
Хлопок двери и прощальное напутствие стали для него финальной точкой в этой истории бесконечной лжи и боли. Рациональное же подсознание же верило, что всё это останется в прошлом, а впереди будет только любовь.
***
Когда долго находишься в клетке, постепенно привыкаешь к осознанию того, что никогда из нее не выберешься. Долгие годы Злата привыкла к ней, но, несмотря на это, никогда не теряла надежды из неё выбраться. Она ждала принца или чуда, которые спасли бы её и вернули к жизни, однако их не было, и девушка уже почти перестала верить в то, что когда-то сможет задышать полной грудью.
Представить себе свободу с любимым мужчиной было чем-то недоступным и совершенно нереальным. А сейчас… Злата выходила из палаты матери с совершенно искренним ощущением счастья и веры в чудеса.
Веры в то, что сила духа и любовь вместе способны преодолеть абсолютно всё. Ни принц, ни случай, а ты сама вместе с любимым человеком. Именно тот надёжный тандем, который верит и поддерживает друг друга на протяжении всего пути, способен помочь справиться с любыми трудностями.
Именно те отношения, в которых, если они падает — другой протягивает руку.
Злата шла к Паше по коридору, чувствуя как трясутся руки и в уголках глазах скапливаются слёзы. Ей хотелось так много ему сказать, поблагодарить, рассказать, но девушка просто не знала, как это сделать. Любые слова казались мелкими и неспособными передать те эмоции, которые она испытывала.
— П-паша, — прокричала она осипшим голосом, увидев выходящего в коридор любимого мужчину. Невольно Злата отметила, что он был без больничного халата и, видимо, уже собирался домой. — Постой, пожалуйста, я…
Кажется, последнюю её фразу Паша не расслышал. Просто, завидев знакомую мордашку, тут же направился к ней, как-то непривычно сверкая усталой полуулыбкой. Ему шло, да так, что, смотря на этого невероятно обаятельного мужчину, Злата в очередной раз не понимала, что он в неё нашёл.
Он был одновременно таким домашним в этих своих слегка потёртых джинсах и уютном сером свитере и несносно сексуальным, когда улыбался уголком губ и смотрел своими хитрыми глазами. Паша уверенной походкой сократил расстояние между ними и наклонил голову вбок, ожидая привычного быстрого щебета обо всём и ни о чём сразу.
— Как раз шёл тебя искать, — начал разговор Паша. По голосу Златы он уже понял, что что-то произошло, а теперь уже её счастливые глаза развеяли остатки сомнений. Сердце приятно заволновалось, и казалось бы он мог спросить всё сам, но хотел, чтобы самое важное сказала сейчас именно Злата. — Всё в порядке?
Наверное, минут пять Злата молчала: подбирала слова, сомневалась, боялась и смотрела на него с такой искренней любовью в глазах, что что-то внутри Паши начинало дрожать как камертон и сдавало последние бастионы.
В её голове проносилось так много мыслей. Даже слишком. Неужели теперь нависавшая над ними опасность исчезла? Нужна ли она ему, и не будет ли он с ней только из чувства долга? Так много вопросов и ни одной подсказки, кроме теплого взгляда карих глаз напротив, смотрящих на неё с такой заботой, что удержать слова в себе оказалось попросту невозможно.
— Я — свободна, представляешь? — тихо всхлипывая, поделилась Злата. — Мать сказала, что я могу идти, куда захочу и жить отдельно. Мы победили, Паш! Мы победили…
Она шептала и повторяла последнюю фразу бесконечное количество раз, будто бы пытаясь по-настоящему в неё поверить. Смотрела на любимого мужчину и повторяла, повторяла, игнорируя слёзы, продолжающие катиться по лицу. Злата не боялась быть перед ним разной: уставшей, взбешенной плачущей. Девушка чувствовала: он поймёт, обязательно поймёт и поддержит, несмотря даже на свой вредный характер.
Паша же устало усмехнулся, как бы этим говоря, что ни капельки не сомневался в таком финале, и просто протянул руку, в своей привычной манере никак не комментируя происходящее. Однако его глаза снова говорили куда больше слов. В них была радость: настолько же сильная, как и у неё. Злата отразила улыбку и вложила в мужскую ладонь свою, сжимая её хрупкими пальцами.
— Значит, пойдём домой? — буднично предложил Паша, пожав плечами. Старался казаться собранным и строгим, но сам то и дело ласково гладил нежную ладошку, подбадривая свою мелкую вредину.
Злата всхлипнула носом и кивнула. По её лицу теперь уже катилась только одна слеза. Слеза невыразимого счастья, настолько сильного, которое только могло вместить сердце.
— Пойдём, — шепнула девушка, крепче сжимая его руку и обнимая. — Ведь теперь… у меня есть… дом.
Больше книг на сайте - Knigoed.net