Взгляд Павла Аркадьевича, как всегда, не предвещал ничего хорошего. Впрочем, ожидать от него чего-либо доброжелательного в этой ситуации было бы глупо. Любой врач на его месте был бы недоволен, просто в отличие от других Павел Аркадьевич не считал нужным скрывать своё раздражение и явно его демонстрировал.
Обычно с пациентами мужчина вёл себя несколько сдержанней и менее язвительно, но эта малолетняя пигалица уже изрядно успела задолбать его своими непрогнозируемыми сюрпризами здоровья и родительскими воплями. К тому же после ночного кризиса Павел Аркадьевич окончательно убедился в том, что эта мадам долго и методично вешает ему лапшу на уши.
Проблемы с сердцем у неё есть, и она о них знает, причём, давно. И во всей этой истории мужчина никак не мог взять в толк только одного, нафига ей понадобилось скрывать это всё и затягивать лечение. С финансовыми возможностями её родителей с хорошей клиникой уж точно не возникло бы проблемой, к тому же процесс так бы не запустился. И девушка не могла этого не осознавать.
В общем, вопросов хватало, и мужчина понимал, что с ними было необходимо окончательно разобраться. Павел Аркадьевич удачно подгадал время, чтобы зайти к девушке, как раз когда она придёт в себя. Впрочем, на этот раз он понимал, что все любезности явно останутся в стороне.
К тому же выглядела больная откровенно плохо, правда, заметив его, постаралась улыбнуться какой-то детской улыбкой. Каждый раз она применяла этот жест, и врача это до чёртиков бесило. И сегодня сдерживать свой гнев и укоры он не планировал.
— Как давно начались приступы и проблемы? — без предисловий грубо начал Павел Аркадьевич, сдвинув брови. Он говорил отрывисто и чётко, не сводя с неё горящих глаз. — Быстро. Как. Давно. И хватит врать.
Почувствовав, что он раздражён куда сильнее обычного, девушка собиралась сказать что-то нейтральное, чтобы не злить мужчину ещё больше, приоткрыла рот, но не успела, замерев под его пугающим как выброшенная на берег рыба.
— Я… я…
Павел Аркадьевич заметил, как забегали её глаза, задрожали губы, она явно пыталась что-то придумать, сообразить, и ей нельзя было дать для этого времени. Поэтому что догадавшись, что от этой упрямой пациентки ничего не добьётся, мужчина чертыхнулся, в два шага подошёл к её кровати и, игнорируя все нормы, поставил ладони на постель по обе стороны от девушки.
Врач строго смотрел ей прямо в глаза, так как хищник смотрит на жертву, но от этого магнитического взгляда что-то внутри Златы не трепетало от ужаса, а, напротив, скручивалось в тугой комок. Было и страшно, и странно, и волнующе. Так как никогда до этого.
— Когда?
Грубый голос, раздавшийся в палате, откликнулся в женской груди учащённым сердцебиением. Мужчина усмехнулся, он не был дураком и легко считывал её волнение вперемешку со страхом, но даже и не думал отступать.
— Год назад, — она прерывисто выдохнула и задрожала, — если бы они узнали не выпустили бы из дома, а я так хотела…
— Подробности не интересуют. — Жёстко отмахнулся мужчина, нахмурился ещё больше, а потом вдруг резко без видимой причины сжал её запястье пальцами, интуитивно стараясь считать пульс. — Сильно?
— Да, — от испуга карие глаза пациентки стали ещё больше как у карликовой игрунки. — У меня сильно учащается сердцебиение, темнеет в глазах и накрывает парализующий страх, бывает обморок.
— Дура.
Тихо. Злобно. Вполголоса.
— Знаю.
Минуту Злата молчала и продолжала смотреть ему в глаза, а потом на каких-то голых инстинктах подалась вперёд и осторожно прижалась своим лбом к его лбу, и тут же мягко, пока он не успел отпрянуть, столкнулась своим носом с его. Это секундное касание в очередной раз отозвалось неконтролируемой аритмией в груди.
Это продолжалось буквально пять секунд.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
Павел Аркадьевич резко отстранился, тут же смерив её гневным взглядом. Мысленно он был готов удушить эту пигалицу за нарушение личных границ и привязчивость, но, вспомнив о её блатных родителях, сдержался.
— Зайду позже.
И ушёл, громко хлопнув дверью, а она так по-детски не успела сказать:
— Простите…
***
Работы в этот день выдалось прилично. Настолько, что к вечеру Павел Аркадьевич буквально не чувствовал ни нервов, ни ног.
Мало того, что ему пришлось провести довольно сложную и рискованную операцию, при неудачном исходе которой могли бы быть большие проблемы, так ещё и родственники пациентов продолжали упёрто выносить мозг. Впрочем, вступать с глупыми параноиками в диалог в его планы не входило.
Мужчине просто зверски хотелось спать. Но в ординаторской снова ждал неприятный сюрприз, коллега, его возраста с которым по рабочим вопросам Павел Аркадьевич обычно перекидывался парой фраз. Интуитивно по его взгляду мужчина почувствовал, что сейчас всё пойдёт наперекосяк.
— Как операция? — начал коллега и поставил на небольшой стол кружку, чтобы налить себе кофе. — Будешь?
— Не буду, операция нормально, — чётко ответил на вопросы Павел Аркадьевич не особо желая разговаривать.
Он занял место на диване и прикрыл глаза. Хотелось спать.
— Слушай, Паш, ты бы помягче с твоей блатной пациенткой был, а то орал на неё так, что вся больница слышала, — заметил Пётр Сергеевич, делая глоток из чашки, — теперь родители явно нажалуются, будут проблемы.
Павел Аркадьевич закатил глаза. Привычно трясущийся перед всеми Петя. Ничего в этой жизни не меняется. Объяснять типичному паникёру свою точку зрения мужчина считал бессмысленным.
— Мои руки везде найдут применение, так что бояться мне нечего, — от очередного высокомерного ответа Пётр Сергеевич глаза закатил. Врач толковый, но человек — дерьмо. — К тому же если быстрей избавлюсь от этой пациентки, буду только рад.
— О, так ты не в курсе? — Коллега вскинул брови вверх и непонимающе посмотрел на Павла Аркадьевича. — Тогда танцуй, родители с главным договорились и забирают девчонку под личную ответственность.
Павел Аркадьевич устало поднялся из лежачего положения, сел на диван и обречённо потёр переносицу. Столько усилий с этой пигалицей, и всё за зря. С другой стороны, это их решение, и ответственность будут нести сами.
Чертыхнувшись, мужчина всё же решил напоследок зайти в палату, дать хоть какие-то рекомендации и проконтролировать соблюдение всех формальных норм лично. На удивление, ему повезло и девушка ещё была в палате и как раз собирала вещи, лежащие на тумбочке, в окружении явно причитающей и нервно махающей руками матери.
Он зашёл внутрь, настойчиво кашлянул, привлекая к себе внимание, и тут же получил в ответ два взгляда. Один безумно перепуганный, другой — явно ненавидящий. Мужчина удивился, но сказать ничего не успел.
— Скорей, Златочка, нам уже пора ехать, давай попрощайся с доктором, — девушка устало улыбнулась привычно раздражающей улыбкой и опустила глаза. — Всё мы уже уезжаем. Быстрей. Папа в машине ждёт. До свидания, Павел, как вас там не помню, бумаги на посту.
Женщина схватила дочь за запястье, потянула на себя и направилась к выходу. Однако мужчина внезапно даже для самого себя перегородил им дорогу, скрестив руки на груди.
— Ваша дочь никуда не пойдёт и останется здесь, — жёстко отсёк Павел Аркадьевич, направляя на женщину уверенный взгляд. Это красноватое лицо с постоянными ужимками уже изрядно потрепало ему нервы. Настолько, что по сравнению с ней её дочь была почти нераздражающим фактором. — Она больна. За пределами больницы без лечения она умрёт.
— У вас были недели, чтобы помочь ей и вылечить, — напомнила мать Златы, язвительно усмехаясь. — Как выяснилось, вы не такой уж хороший врач. Бездарь с хорошими характеристиками. Мы требовали лучшего, а получили посредственность, так что мы поедем в другую клинику. Хорошую. А вы… С дороги!
На секунду взгляд женщины показался ему сумасшедшим. По привычке Павел Аркадьевич перевёл взгляд на пациентку и тут же понял, что дело плохо. Она неестественно побледнела, застыла, несмотря на настойчивые потягивания матери, потом качнулась в сторону.
Уже морально готовый к приступу мужчина в секунду сделал шаг, поймал падающее тело и сразу же подхватил его на руки, чтобы уложить на постель. Он быстро нажал кнопку вызову персонала и, не теряя времени, начал прощупывать пульс. В то время как сзади вперемешку с причитаниями завывала мать.
— Выйдите отсюда! — Громко крикнул врач, реакции не последовало. — Выйдите!
— Да ты… Ты… — Рыдания и скуления женщины становились нестерпимыми. — Это всё вы её довели! Вы! Всё вы! В-аавав! Вы! Аа-ааа…
Дальше Павел Аркадьевич рявкнул снова, но потом просто перестал обращать на неё внимание. Кажется, мать пациентки вывел кто-то из персонала, до этого ему уже не было никакого дела
Очевидным стало одно. Покидать стены больницы девушке было нельзя. И сама она этого явно не хотела.