… а он почему-то не оттолкнул.
Лишь ответил на неумелые касания так, что у бедной пациентки подкосились ноги, а сердце и вовсе стало отбивать чечётку. Всегда такой собранный и правильный, сейчас Павел Аркадьевич, напротив, вёл себя как страстный игрок, охваченный азартом.
Внутри сдержанного врача, будто бы начинал разгораться самый настоящий огонь, который девушка чувствовала в каждом его прикосновении. И пусть пациентка знала, что, скорее всего, сгорит в этом чёртовом пламени, она всё равно продолжала лететь к нему, словно мотылёк. Ей было слишком хорошо, чтобы думать о посторонних вещах.
Раньше такого никогда не было. Ни с кем и никогда. Впервые в жизни она ощутила не просто трепетное волнение, а настоящий жар, который проникал в каждую клеточку её тела и заставлял гореть.
Отчасти эти ощущения напоминали девушке вихрь, отчасти пожар, сметающий всё на своём пути. Мужские пальцы путались в русых волосах, сжимали, оттягивали, заставляли подаваться назад, а её губы в ответ распахивались всё тише.
Она позволяла ему всё, просто потому что в головах обоих не было ни одной нормальной мысли: разумное, словно бы окончательно выключилось и испарилось. Павлу Аркадьевичу уже было совершенно наплевать, что эта девушка — его вечно проблемная малолетняя пациентка.
Когда Злата отвечала с таким пылом, всё это уже не имело никакого значения. Она вплотную прижималась к нему, жарко целовала, уверенно цеплялась пальцами за его шею в поисках опоры и отчаянно старалась не упасть.
Было слишком хорошо, чтобы прекратить это безумие и подумать о последствиях. Слишком.
Мужские пальцы ловко бежали по девичьей спине, задирая розовую хлопковую маечку. Желание прикоснуться к её коже било набатом на уровне инстинктов, с каждой секундой всё дальше и уверенней, но Павел Аркадьевич из каких-то последних остатков здравомыслия притормаживал, не переходя грань. В то время как коварные ладошки Златы уже гладили его оголённую спину под больничный халатом.
Очнулся от наваждения мужчина, кажется, только в тот момент, когда его собственная ладонь опустилась на женские ягодицы. И пусть девушка даже не дёрнулась, мужчину от осознания этого прикосновения мгновенно прострелило. Понимание очередной сделанной им глупости потихоньку начинало стучаться в мозг.
Он резко отстранился, тряхнул головой, сбрасывая туман, однако рук с талии Златы почему-то не убрал. Видимо, на инстинктивно. Впрочем, прийти в себя у девушки тоже получилось далеко не сразу. Но, несмотря на это, подсознательно Злата приготовилась к заслуженной выволочке.
Только вот мужчина этого не сделал: просто некоторое время молчал, прожигая её высокомерным взглядом, а потом внезапно не больно, но довольно чувственно сжал её волосы на затылке. Потянул наверх, заставляя встать на носочки и вплотную прижаться к его телу.
— Никогда так больше с взрослыми мужиками не делай, — его строгий шепот пугал куда больше крика и заставлял мурашки бежать по коже. Мужской взгляд пылал и обещал сжечь её в этом огне. — Никогда. Останавливаться никто не будет, поняла?
Злата сглотнула, чувствуя, как вместо ожидаемой паники, к телу постепенно подкатывает волна приятной дрожи. Он отчитывал её, как надоедливого ребёнка, но не отпускал. Кажется, одно воспоминание об этом грозилось стать лучшей фотокарточкой в её жизни.
— Я… — Она хотела сказать что-то едкое и колкое, но за всё это время в её голове так и не появилось ни одной нужной мысли. Инстинкт самосохранения же и вовсе окончательно ушёл в спячку, оставляя её один на один со своими желаниями. — Я сделала то, что хотела и ни о чём не жалею.
Сказала, высокомерно задрала подбородок и посмотрела с нескрываемым вызовом в карих глаз. Только вот он, вопреки её ожиданиям, не выглядел ни дезориентированным, ни удивлённым. Такой же самоуверенный и высокомерный, как и всегда.
— Больше так не делай, — с нажимом в голосе отчеканил врач, сильнее сжимая её волосы и заставляя зашипеть. — Или до конца пойти придётся, ясно?
— Ясно, — тихий и уверенный ответ.
А в девичьих глазах ни капли страха или даже испуга.
Мужчина усмехнулся: упрямая, как ослица, и уверенная в себе как танк. Ещё несколько минут они не отрываясь смотрели друг на друга, не желая уступать один другому, а потом мужчина резко отпустил её и направился к выходу из палаты.
***
В том, что слабый пол создал именно дьявол, Павел Аркадьевич никогда не сомневался. И хотя на своём пути он встречал разных девушек и женщин, все они по большому счёту друг от друга не отличались, даже недостатки были слишком похожи.
Поэтому их краткая характеристика исчерпывалась для мужчины парой определений: истеричные, склонные к манипуляции и пытающиеся загнать под каблук.
Отличная находка для тех, кому в жизни не хватает испанских страстей, в виде ссор, криков и адреналина. Павел Аркадьевич к такой категории мужчин, к счастью, не относился. Его слишком сильно задалбливала работа, поэтому энергии на подобную хрень с выяснением отношений просто не оставалось.
Да и в последние годы само понятие "отношений" начало на него давить. Мужчина в принципе, никогда не был душой коллектива и романтичным юношей. Он не любил компании, не любил находиться в обществе коллег на перерывах и слушать их монотонный бред.
Людей он предпочитал видеть на операционном столе и не более того.
Наверное, поэтому и с женщинами у него ничего и не выходило в привычном смысле слова. Самые долгие отношения мужчины продлились буквально пару месяцев и закончились тем, что не больше никогда не хотелось вспоминать. После этой искренней попытки Павел Аркадьевич просто на это забил, решая, что секс для разрядки — идеальный для него вариант.
Никто никому ничего не должен. Нет ожиданий — нет проблем.
Только вот сегодня в его логическом восприятии вышло противоречие: отсутствие разрядки вместе с нехилым возбуждением, которое словно назло, продолжало разливаться густой патокой где-то в голове. Но верхушкой айсберга было то, что всё это происходило из-за одной вполне себе определённой мажористой особы.
От этого осознания Павел Аркадьевич раздражённо чертыхнулся. У него таких, как она, медсестричек, полна тумбочка. И уж точно связь с проблемной пациенткой в его планы не входит. Однако, несмотря на это рациональное мнение, физиология твердила совершенно другое.
Да и глупо было отрицать, что где-то на подсознательном уровне Злата ему нравилась. Молоденькая, смазливенькая. Впрочем, много ли надо уставшему мужчине с довольно длительным воздержанием?
Оказалось — много, потому что когда к нему в очередной раз пришла Лена, реакции не проявилось просто никакой.
Он как раз собирался домой, когда в ординаторскую снова без приглашение пришла Лена. Симпатично накрашенная, с грудью навыкат и томным взглядом. Стандартный, в общем, набор, к которому Павел Аркадьевич уже успел привыкнуть.
Видимо, медсестра всё-таки не собиралась сдаваться. Оказалось, что от такой назойливости избавиться фактически нереально, поэтому мысленно Павел Аркадьевич пообещал себе, что не будет больше спать с дурами.
— Паш, хватит дуться, поехали домой, — донёсся до мужчины очередной бубнёж медсестры. Лена при этом показательно провела языком по губам, как бы откровенно намекая и приглашая. — Ко мне домой. Просто отдохнём как раньше.
— Предпочитаю отдыхать у себя домой и в одиночестве, — равнодушно хмыкнул Павел Аркадьевич и обошёл медсестру, а потом просто взял свои вещи и направился на выход, не желая связываться с этой мадам.
Ничего особенного, типичный поверхностный подкат, но самым печальным здесь оказалось другое: отсутствие хотя бы какой-то реакции на всё это. Не было ни вялого интереса или ни даже ленивого размышления.
И всё это спокойно можно было списать усталость, если бы не одно "но": стоило мужчине в этот момент подумать о Злате, как нужные реакции тут же начинали пробираться в мозг.
Тактильное ощущение почему-то до сих пор оставалось очень острым. Настолько, что даже придя домой, выкинуть эти мысли из головы не получилось. Мужчина настойчиво стоял под холодным душем, но это всё никак ему не помогало, сознание же, казалось, запутывалось ещё больше.
Весь день мысли о произошедшем забивались вдаль кучей рутинных дел, а теперь в тишине и спокойствии стали расцветать бурным цветом. Мужское тело с каждой секундой всё больше наливалось свинцом, а в паху всё ещё невыносимо тянуло, несмотря на усталость. Этот чёртов поцелуй, доверчиво распахнутые глаза и смелые ласки не шли у него из головы.
Он уже давно не был подростком и прекрасно считывал реакции своего организма, однако настолько сильно в последнее время его не накрывало, только сейчас вот конкретно вело. Невыносимая пациентка стояла перед глазами в самом неприличном виде и манила к себе, как чёртова сирена.
Павел Аркадьевич повторял себе, что она — мажорка с влиятельными родителями, а пальцы в это время сами усиленно обхватывали нуждающийся в ласке член. Он мысленно твердил себе, что Злата — малолетка, но продолжал дрочить, как сумасшедший, представляя её с раздвинутыми ногами.
Мужчина боролся с собой, пытался представить перед собой Лену или симпатичную актрису, но всё было без толку, Злата влезала в фантазии как непрошенный гость. Манила и подавалась, играла и не отпускала.
Холодные капли стекали по телу, хрипловатые полустоны скатывались с губ, а он всё никак не мог остановиться, чувствуя, как приближается к финалу. Мужчина стиснул зубы, подался вперёд, отчаянно стараясь удержаться от неприличной фантазии, но она оглушила его так резко, как это делает вспышка молнии.
Яркий финал и вовсе едва не сбил с ног. Мужчина слегка покачнулся, но всё-таки удержался: по телу прокатывались волны расслабленной дрожи, а внутри него стучало набатом понимание:
Выписывать её надо срочно, а то неизвестно, чем это может закончиться.