РОКСИ
Дизель так сильно смеется, что ему приходится вытирать глаза салфеткой.
— Я выдвигаю Гарретта, — ухмыляется он.
— Отвали, — рычит в ответ здоровяк.
Райдер игнорирует их всех, как всегда сосредоточившись на своем телефоне. Я не могу перестать пялиться на него, он такой изящный, такой утонченный… такой холодный. Как снег. Но снег прекрасен, и когда он тает… то вскрывает все, что скрыто под ним.
— Нужно отлить, — говорит нам Дизель, прежде чем выскользнуть из кабинки, и мгновением позже Кензо садится на свое место рядом со мной.
— Он грохнет тебя, — предупреждаю я его, пожимая плечами, откидываясь назад и встречаясь взглядом с взглядом темных глаз Кензо. Он откидывает волосы назад, улыбка изгибает эти губы, и мое тело прошивает накатившей волной тепла от воспоминаний о том, как они были хороши в непосредственной близости от моей киски.
Глаза Кензо расширяются, как будто он знает, о чем я думаю.
— Веди себя прилично, дорогая.
— А я, по-твоему, что делаю, — возражаю я, даже когда мой взгляд возвращается к его губам. Мы не говорили о том, что произошло, но, честно говоря, я не думаю, что нам это нужно. В нас обоих бурлила агрессия, которую нам нужно было выплеснуть. Черт, я все еще ненавижу их… но я устала бороться с этой потребностью, потребностью отыметь их всех. Почувствовать эту силу.
Я знаю, что говорила себе раньше, но я никогда не освобожусь от их власти, так почему бы не поймать кайф по дороге? У них есть способ затащить вас в свой мир и поглотить вас вместе с ним, а я оказываюсь прямо посередине… и мне это нравится.
Кензо наклоняется ближе, его палец касается моего подбородка, когда он наклоняется, почти прижимаясь своими губами к моим.
— Чувствуешь потребность, дорогуша? Боюсь, мы не сможем проделать это здесь…
Кензо облизывает мои губы, прежде чем отодвинуться и вернуть мою голову в исходное положение. Я позволяю ему, и мой взгляд натыкается на холодный взгляд Райдера. Он внимательно наблюдает за нами, его лицо ничего не выражает, но за этой холодностью просвечивает что-то еще.
Искра.
Та, которую он отчаянно пытается скрыть. Кензо все равно, он проводит губами по моей шее и по моему бьющемуся пульсу. Мои губы приоткрываются в судорожном вздохе, когда пытаюсь слегка отодвинуться, но я натыкаюсь на Гарретта, поэтому отодвигаюсь, и Кензо буквально вжимается в меня. Комната наполнена болтовней, смехом и звоном вилок о тарелки, но все, что я слышу, — это звук моего сердца от того, как этот придурок дразнит меня.
Вот засранец.
Его рука опускается на мое бедро под столом и гладит вверх по моей ноге, поднимаясь все выше и выше, пока Кензо покусывает мою шею. Не сводя глаз с Райдера, я снова поворачиваюсь к Кензо, пытаясь игнорировать свою пульсирующую киску. Облизывая мою шею, он начинает покусывать мое ухо, раздвигая мои бедра и прижимая руку к моим мокрым трусикам, платье дает ему полный доступ.
— Я чувствую, какая ты мокрая, — мрачно бормочет Кензо голодным голосом. — Держу пари, если бы я просунул пальцы в твою тугую маленькую пизденку, ты бы кончила для меня, не так ли?
— Ты бы не посмел, — огрызаюсь я, пытаясь действовать жестко, но как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что наделала.
Бросила вызов… человеку, который сделал состояние на азартных играх и ставках.
Твою же мать.
Губы Райдера слегка приподнимаются, как будто он знает, что должно произойти. Откинувшись на спинку стула, забыв свой телефон на столе, он пристально смотрит на меня. Без сомнения, отмечая подъем и падение моей груди, мои приоткрытые губы, румянец, заливающий мои щеки и стекающий по шее. Рука перекинута через спинку стула, ноги раздвинуты, он сидит и ждет, как будто смотрит гребаную театральную постановку.
И актриса я.
Кензо на мгновение отстраняется, и я удивленно смотрю на него. Этот парень не похож на того, кто отступает, но потом на меня отсвечивает блеск лезвия, вспыхнувший молнией в свете ламп, прежде чем он прижимает его к ткани, обтягивающей мою киску. Я замираю, едва дыша, а Кензо смеется мне в ухо.
— Они мешают, — рычит он, прежде чем отрезать их. Я громко вздыхаю, когда прохладный воздух обдувает мой влажный центр.
Я смотрю, как Кензо засовывает нож и мое нижнее белье в карман, прежде чем его рука снова возвращается к поглаживанию моего бедра. Я ничего не могу с собой поделать и раздвигаю ноги еще шире для него, задевая огромное бедро Гарретта под столом. Мой взгляд резко поднимается к нему, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху вниз. В Гарретте, как обычно, плещется злость, но я также замечаю в этом взгляде глубокий голод.
Я хочу отодвинуться, должна. Он не любит меня, или женщин, или когда к нему прикасаются. Но Гарретт не отстраняется, и я тоже. Моя нога прижимается к его ноге, когда рука его брата, наконец, накрывает мою теплую киску.
Затем Дизель подходит к столу и опускается на место Кензо.
— Придурок, — бормочет он, а затем смотрит на меня, его глаза загораются, когда Ди видит, в каком я состоянии.
— О, во что мы тут играем, Маленькая Птичка?
— Да, Птичка, скажи ему, — насмехается Кензо мне на ухо, поглаживая мою щель, вверх и вниз, вверх и вниз, дразня меня.
— Я… э-э, ни во что, — бормочу я, тянусь за водой и делаю глоток, пытаясь удержаться от того, чтобы не поддаться прикосновению Кензо. Я только делаю глоток, как он раздвигает мои губы и щелкает по моему клитору. Поперхнувшись водой, я с грохотом ставлю стакан на стол, и Кензо смеется мне в ухо, когда я выплевываю воду и вытираю забрызганные глаза. Этот ублюдок…
Стон срывается с моих губ, когда Кензо делает это снова, прежде чем обвести большим пальцем и надавить на клитор, потирая. Он лижет мне ухо, пока мои глаза мечутся между ухмыляющимся взглядом Дизеля и холодным взглядом Райдера. Они все наблюдают за мной. Я в центре внимания, так как Кензо отлично играет со мной.
Его друг мог вернуться в любой момент, любой мог поднять глаза и заметить нас. Эта мысль только делает меня влажнее, и он использует мои соки в качестве смазки, чтобы погрузить в меня палец. Застонав, прикусываю губу, чтобы не быть слишком громкой, когда откидываюсь назад в кабинке, открываясь Кензо еще больше, позволяя ему погрузиться глубже.
Если не можете победить Гадюк, станьте одним из них.
Мои глаза закрываются, когда прислоняюсь головой к кабинке, просто ощущая его. Кензо скручивает палец внутри меня, поглаживая меня, его большой палец все еще проводит сводящими с ума кругами по моему клитору, пока я не оказываюсь так близко к краю. Их взгляды на моем теле и ощущение Кензо, нажимающего на мою сокровенную точку, — это уже чересчур.
— Открой глаза, дорогая, посмотри, что ты с ними делаешь, — шепчет Кензо мне на ухо, и я распахиваю глаза, подчиняясь.
Сначала я смотрю на Дизеля, сумасшедшего ублюдка, который вывалил свой член. Издаю стон, наблюдая, как он кружит по всей длине, не заботясь о том, что он в публичном месте. Его брюки расстегнуты, он смотрит на меня, пока Кензо доводит меня до края пальцами.
У меня слюнки текут при виде него. Он толстый, такой чертовски толстый, при этом его пересекает надпись черными чернилами. Он сделал татуировку на члене. Сей факт меня ни капли не удивляет, как и пирсинг в конце… он, вероятно, получил удовольствие, прокалывая его. Вот только я не могу не задаться вопросом, каково это было ощущать, как этот пирсинг трется о мои внутренние складочки…
Кензо добавляет еще один палец, заставляя меня издать громкий стон, когда я беззастенчиво наклоняю бедра, чтобы встретить толчок его руки.
— Посмотри на моего брата, видишь его глаза? Его взгляд горит для тебя, а глаза тают при виде тебя. Он пытается бороться с этим, ненавидит, что не может контролировать тебя или свою реакцию на тебя, но только посмотри.
Я следую его указаниям и пристально смотрю на Райдера. Сначала я встречаюсь с ним взглядом и вижу, о чем говорит Кензо… они тают в прямом смысле. Огонь борется там со льдом, когда его лицо напрягается. Пробегая глазами по его телу, я замечаю, что его грудь слегка вздымается, его руки сжаты в кулаки на бедрах, а брюки… натянуты на его твердый член.
Он хочет меня.
Это шокирует меня, и я лишь издаю громкий стон, когда Кензо ускоряет темп, трахая меня по-настоящему пальцами. Я теряюсь в этом, в удовольствии, пронизывающем меня от того, что за мной наблюдают, и от того, что я нахожусь посреди всех этих могущественных парней, превращая их в слабаков. Дураков.
Приподняв бедра, я бесстыдно оседлала его пальцы, нацелившись добиться освобождения, пока Кензо шептал мне на ухо грязные слова. Он кусает меня за мочку уха.
— Держу пари, если ты протянешь руку между ног Гарретта, ты тоже найдешь его твердым.
Сглотнув, я бросаю взгляд на здоровяка, который изо всех сил старается не смотреть на меня. Его лицо хмурится, тело напряжено и отклоняется, как будто он больше не может прикасаться ко мне. Его руки… они сжаты в кулаки, татуировки простираются по его покрытой шрамами коже, но они слегка подрагивают.
Мой взгляд скользит по его широкой груди к коленям, которые я вижу прямо под столом. Кензо прав. Он возбужден.
Твою же мать.
Кензо хихикает мне в ухо.
— Как и я при одном воспоминании, как ты извивалась подо мной, как крепко твоя киска обхватывала мой член, выжимая до капли. Как чертовски красиво ты выглядела подо мной. Держу пари, Ди тоже вспоминает. Райдер… Райдер фантазирует об этом, желая, чтобы он был на моем месте. Желая, чтобы он был мной, ощущая, как твоя маленькая влажная киска обвивается вокруг его пальцев прямо сейчас. Ощущая, как ты близка к тому, чтобы кончить от моего прикосновения и их глаз.
Стоны слетают с моих губ без зазрения совести, грязные слова Кензо возбуждают меня до тех пор, пока мне не хочется сорвать с себя одежду и просто взобраться на него, как гребаное животное. Оседлать его член прямо здесь, прямо сейчас. Он стонет мне в ухо, как будто знает, о чем я думаю, его пальцы растягивают меня, когда он трет мой клитор.
— Я хочу, чтобы они видели, как ты кончаешь, слышали, как ты стонешь. Чтобы все здесь знали, кому ты принадлежишь, кто доставляет тебе удовольствие, которого никто другой никогда не получит, — рычит Кензо.
Тяжело дыша, я качаю головой, пытаясь бороться с этим, но уже слишком поздно. Мой оргазм пронизывает меня насквозь. Когда это происходит, мой взгляд наталкивается на взгляд Райдера, и на мгновение я вижу ад, бушующий в его взгляде, прежде чем мои веки закрываются, я кончаю жестко с низким вскриком.
Меня прошивает чувственным фейерверком, когда Кензо трахает меня, а его пальцы пробиваются через мой тугой канал, его большой палец трет мой чувствительный клитор, заставляя стон сорваться с моих губ, когда пытаюсь отстраниться, но я ослаблена и выдохлась.
Я откидываюсь назад, тяжело дыша, мои глаза распахиваются, чтобы снова встретиться с Райдером, но он моргает, и лед возвращается, как будто я никогда не видела того, что думала, что видела. Оглянувшись, с бьющимся в груди сердцем, я вижу, как Дизель протирает свой член салфеткой, скомканной в руке… Он что, кончил? Боже.
Кензо хихикает мне в ухо, и я отталкиваю его. Кензо откидывается назад, его пальцы высвобождаются из моей мокрой киски со слышимым хлюпаньем. Сжимая бедра вместе, я съеживаюсь от покрывающей их влаги.
Я тяжело дышу, не в силах отдышаться, и мое тело все еще дрожит от толчков, когда я смотрю, как Кензо вытаскивает свою руку, ту, которой он трахал меня, демонстрируя им свои пальцы, покрытые соком. Глаза Кензо встречаются с моими, когда он подносит их к своему высокомерному рту и облизывает дочиста.
Твою же мать.
Я больше не могу этого выносить, мне нужно время, чтобы прийти в себя. Чувствую себя обнаженной и беззащитной, а они все еще наблюдают за мной.
— Можно я пойду приведу себя в порядок? — бормочу я.
— Нет, — огрызается Райдер.
— Посидишь измазанной собственными соками, осознавая, что это только первый из многих сегодняшних разов. — Кензо ухмыляется.
Гребаные придурки.
Как раз в этот момент нам приносят еду, и я не могу встретиться взглядом с Рэдом и другим официантом, как будто он знает, что только что произошло. Черт, он что, ждал, пока я кончу, чтобы принести еду сюда? Мои щеки краснеют от осознания этого. Как-то неловко. Даже для меня.
Но потом я беру себя в руки. Нет, к черту все. Я отказываюсь смущаться. Это мое тело, если бы я хотела оседлать все их члены прямо здесь, я бы это сделала. Сглотнув, я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с официантом. Его щеки порозовели, и как только я встречаюсь с ним взглядом, он смотрит в стол, быстро раздает еду, прежде чем ретироваться. Рэд хихикает и следует за ним.
— А они говорят, что мы страшные, видели бы вы себя. Это чертовски гениально, — ухмыляется Дизель, прежде чем схватить свой гамбургер и откусить огромный кусок.
Я делаю то же самое, умираю с голоду после перипетий прошедшего дня. Я не утруждаю себя тем, чтобы соблюдать правила приличия за столом. К черту их. Если бы они хотели классную птичку, им следовало бы ее похитить. Я ем так же, как и они, поглощая пищу только так, как это может делать ребенок, который всегда боялся, что у него никогда не будет следующей порции.
Когда я съедаю столько, сколько могу, откидываюсь назад, меня переполняет чувство вины за чесночный хлеб, который я не доела. Еще одна вещь, которой я научилась, голодая, — ешь все, потому что никогда не знаешь, когда ты снова сможешь поесть. Но я не могу, я слишком сыта. Пытаюсь убедить себя, что это не имеет значения, я больше не голодаю, но от этой привычки трудно избавиться.
Райдер наклоняется над столом и нежно приподнимает мой подбородок, его глаза метаются между моими, как будто он видит мою внутреннюю войну. Это глупо, но меня охватывает паника. Будет ли он сердиться, что я не смогла съесть все это?
Райдер на мгновение смягчается.
— Дыши, — бормочет он, прежде чем наклониться, взять последний кусочек еды с моей тарелки и съесть его руками, что для него необычно. Когда Райдер заканчивает, он встречается со мной взглядом и вытирает рот, и я знаю.
Он сделал это для меня.
Я откидываюсь на спинку стула, потрясенная прошедшим днем. Честно говоря, было слишком много эмоций, с которыми можно было бы справиться так просто. Поэтому просто сижу, не говоря ни слова, пока они заканчивают есть. Взглянув на Гарретта, я понимаю, что его тарелка стоит перед ним нетронутой.
Я наклоняюсь ближе.
— Разве ты не голоден? — интересуюсь я.
— Мой голод не имеет ничего общего с едой, — рычит Гарретт и смотрит на меня сверху вниз, его глаза потемнели, а губы сжались от вожделения. Я задыхаюсь, дрожа под этим пристальным взглядом. Я думала, он ненавидит меня.
Затем звонит телефон Райдера, отрывая меня от нашего момента, и я отвожу взгляд, избегая этих глаз. Черт, что они со мной делают? Я не могу сосредоточиться на разговоре Райдера, но сразу после этого он подзывает официанта.
— Позови-ка сюда Рэда, — требует он.
Не прошло и двух минут, как тот уже за нашим столиком.
— Нам пора идти, спасибо за еду, сколько мы тебе должны?
— К черту это, ты знаешь, что я не беру твои гребаные деньги, но у меня есть для тебя кое-какая информация. — Затем он наклоняется ближе, встречаясь взглядом с Райдером. — Эти люди — местные головорезы, с ними легко иметь дело, но за ваши головы назначена награда, друзья мои. — Рэд смотрит на Гарретта. — Люди начнут охотиться на тебя, так как ставки высоки.
— Понятно, — бормочет Райдер. — Тогда это не сильно отличается от привычных будней.
— Ты не понимаешь. Они говорят, что как только ты умрешь… город будет в новых руках. Куда лучших. Они планируют уничтожить Гадюк и захватить власть, это разносится по всем улицам.
Мои глаза расширяются от этой новости. Кто был бы столь глупым, чтобы бросить вызов Гадюкам? Они владеют всем, всеми. Они могущественны и чертовски ужасны. Но Райдер не выглядит шокированным, хотя он слегка напрягается от этой новости и кивает.
— Позаботься о безопасности, — добавляет Рэд. — Выйди через заднюю дверь.
А потом он просто встает и уходит.
— И тебя это не заботит? — Я задаю вопрос, как только Рэд удаляется.
Райдер ухмыляется, но ухмылка получается ни разу не приятная, отчего по моей спине пробегает волна жара.
— Заботит? Нет. Всегда есть люди, которые пытаются убить нас, забрать то, что у нас есть. Когда ты на вершине, самый могущественный, все они хотят, чтобы ты упал. Но нас не свергнуть. Просто пришло время показать им это снова, небольшой урок, чтобы напомнить им, кому принадлежит этот город. — Райдер пожимает плечами и встает, застегивая пиджак, прежде чем бросить деньги на стол, игнорируя слова Рэда. — Давай вернемся, нам нужно кое о чем позаботиться.
Дизель издает победный вопль.
— Черт возьми, да, пришло время поиграть!
О, черт, мне не нравится, как это звучит. Но все они кажутся взволнованными этой перспективой, счастливыми, что их руки будут в крови. Иногда я забываю, что они убийцы, головорезы и змеи.
Иногда мне все равно.
Гарретт выскальзывает из кабинки, и я проскальзываю через его сиденье. Его рука пробегает по мне быстро и резко, и я вздрагиваю. Гарретт замирает и медленно протягивает ее мне. Я прослеживаю это движение до его лица и вижу понимание в его глазах.
Он знает.
Приняв его руку, я позволила Гарретту поднять меня на ноги, и он сразу же отпустил, но я не ожидала от него такой любезности.
Когда мы выходим из ресторана, мой взгляд падает на парочку — женщину и мужчину, склонившихся максимально близко друг к другу. Ее темные волосы туго зачесаны назад, и она улыбается… она прекрасна. Парень блондин, наклонившись к ней, шепчет ей на ухо, и, судя по усмешке на губах девушки, я бы сказала, что это что-то неприличное. Она ловит мой пристальный взгляд и кивает мне, когда встает.
— Куда ты направилась, дурочка, — зовет парень, и девушка смотрит на него сверху вниз.
— В уборную. Хочешь присоединиться?
Я отворачиваюсь, ухмыляясь про себя. Все в этом мире немного сумасшедшие, так чем же я отличаюсь?
***
По дороге домой у нас не возникло никаких проблем, но Гарретт продолжал следить за тем, чтобы нас никто не преследовал. Когда мы вернулись в высотку, у входа в метро нас ждали охранники. Они дважды проверили нашу машину на наличие взрывчатки, прежде чем занять свои позиции позади нас, когда мы припарковались.
У входа в лифт даже появились два новых охранника. Однако они там и остаются, пока мы подъезжаем к пентхаусу. Я чувствую напряжение, гнев в телах окружающих меня Гадюк, поэтому на этот раз я молчу. Как только мы открываем дверь квартиры, я замечаю всех новых охранников. Здесь по меньшей мере пятеро. Черт, чего они ожидают? Они все большие, все крепкие и устрашающие. Их глаза остры, а тела напряжены — они явно профессионалы.
— Держись подальше от окон и оставайся внутри квартиры. Мы вернемся позже, — сообщает мне Райдер, снимая куртку и направляясь наверх. Я наблюдаю снизу, как он сканирует свою руку и входит в ту запертую комнату. Я вижу ряды пушек отсюда, прежде чем дверь захлопнется за ним.
Остальные столь же серьезны, пристегивая оружие к своим телам. Все, кроме Дизеля, который смеется про себя. Его фигура похожа на ходячий арсенал, увешанный пистолетами и клинками. Они действительно собираются попытаться убить их всех?
Четверо против двадцати с лишним?
Они решили умереть?
Райдер возвращается с кобурами на груди и бедрах. Теперь он больше похож на Кензо, его лицо холодное и смертоносное. Его тело — это оружие. Райдер подходит ближе ко мне, и я понимаю, что остальные стоят у двери и ждут.
— Веди себя прилично, любимая.
— Когда я вообще это делаю? — ухмыляюсь я. Райдер отворачивается, но я хватаю его за руку. — Ты не берешь никого из этих парней?
Райдер смотрит на меня через плечо, его губы растягиваются в усмешке.
— Нет, но не волнуйся, любимая, мы справимся с этим. Просто еще один день в жизни Гадюки.
— Их там больше двадцати! — огрызаюсь я.
Он смеется, на самом деле смеется, и, честно говоря, это устрашающий звук.
— Хорошо, они могли бы постараться дать нам отпор. Они все равно проиграют, но от этого будет только веселее.
Повернувшись, Райдер берет меня за руку и целует костяшки пальцев.
— Не доставляй парням слишком много хлопот и постарайся никого из них не убить.
— Ничего не обещаю, — со смехом отвечаю я, и затем Райдер отходит.
Он смотрит на охранников.
— Она не уходит, и вы не прикасаетесь к ней, — приказывает он, прежде чем распахнуть входную дверь. Они все оглядываются на меня, и я чувствую себя такой потерянной, такой внезапно одинокой без них вокруг меня. Я привыкла к их присутствию, и теперь они уходят, может быть, навстречу своей смерти.
Дизель машет мне рукой.
— Скоро увидимся, Птичка, я принесу тебе подарок.
А потом они уходят, и я остаюсь одна.
Оглядевшись, я замечаю, что все охранники наблюдают за мной. У них есть приказы, но я не просто сижу здесь и верчу большими пальцами, пока охрана здесь. Я должна попытаться что-то сделать, что угодно… Я не беспокоюсь о них, не так ли?
Нет, к черту это, если они умрут, я тоже умру. Это единственная причина, по которой меня это волнует.
— Ну, мальчики, чем мы с вами займемся, пока их здесь не будет? — интересуюсь я.