РАЙДЕР
Роксана разворачивается, чтобы уйти, поэтому я резко выбрасываю руку — реакция, направленная моим собственным гневом и потребностью. Как она посмела? Она не может уйти, Роксана должна заплатить за свои поступки и слова. Схватив ее сзади за шею, я разворачиваю Роксану лицом к себе и прижимаюсь губами к ее губам. Это не было запланировано, но я ничего не могу с собой поделать. Ей не позволено вот так запросто уходить от меня. Не сейчас. Никогда. Я бы убил всех в этом гребаном мире ради нее, любого, кто когда-либо посмел причинить ей боль. Она не может задирать нос при этом и вести себя как соплячка. Не тогда, когда под ним находится покрытый шрамами, крепкий орешек, выживший, вроде меня. Роксана не может знать истинной глубины моих чувств к ней, что, хотя я стараюсь оставаться беспристрастным, что я пытаюсь ненавидеть ее, но не могу.
Потому что я влюбляюсь в нее.
Роксана замирает на мгновение, прежде чем слегка растаять, при этом она лицом к лицу со мной, а ее губы устроили войну с моими. Ее поцелуй тяжел и гневен — противостояние как всегда. Это дуэль, битва за доминирование, когда я открываю ее рот и проскальзываю языком внутрь, смакуя ее сладость. Эта сладость взрывается на моих вкусовых рецепторах, аромат Роксаны теперь запечатлен на мне, и я знаю, что это было ошибкой, потому что для меня не будет обратного пути. Никогда не смогу лишить себя возможности не прикоснуться к ней, не попробовать ее на вкус, как сейчас. Я просто подвергаю свою семью риску, и, кажется, мне все равно, когда она в моих объятиях. Весь этот гнев, вся эта храбрость и отношение, и она так легко тает от моего прикосновения. Моя маленькая сломленная принцесса. Роксана, кажется, понимает это, пытается оттолкнуть меня и начинает сопротивляться. Бесполезно извиваясь в моих объятиях, она кусает меня за губу, пока я не чувствую привкус крови, как будто я когда-нибудь отпущу ее. Нет, сегодня вечером она будет моей. Сегодня вечером я утолю свою похоть, выплесну все это желание к Роксане, а завтра… завтра я смогу снова стать Гадюкой, которой мне нужно быть, чтобы защитить свою семью. Но на одну ночь я буду эгоистом. Проклинаю последствия и возьму то, что хочу — ее. Хрипло хихикая, я отстраняюсь, игнорируя свой пульсирующий член, так как ему так сильно хочется оказаться внутри нее, когда она вот так мне противостоит.
Нет, сначала Роксане нужно научиться послушанию, сдаться мне и моему контролю. Только тогда я позволю нам искупаться в удовольствии.
Чувствую, как бьется ее пульс под моей рукой, пока я лениво обхватываю ее горло. Наклонившись, я шепчу ей в губы, не в силах сдержаться.
— В этом мире тебе некуда идти, тебе некуда от нас деться, принцесса.
Я жажду ее тепла, ее тела, ее разума, даже противостояния. Роксана — моя постоянно растущая слабость, серая область, расцветающая в моем темном сердце и окрашивающая мою душу до тех пор, пока я не могу не захотеть быть для нее лучшим мужчиной, быть мужчиной, которого она заслуживает. Но я никогда не буду таким, поэтому вместо этого она получит меня таким, каков я есть. Ей придется научиться выживать и привыкнуть к этому, потому что у меня такое чувство, что она никуда не денется.
Я хотел наказать Роксану, может быть, напугать, но, кажется, ничего не могу с собой поделать. Теперь балом правит мой член. Я утолю свое желание, а затем вернусь к тому, чтобы держаться на достаточном расстоянии с прохладцей. Я все еще могу контролировать это, контролировать Роксану и то, как я ее беру.
— Хочешь, блядь, поспорить? Отпусти меня, и поглядим. — Роксана шмыгает носом, но ее губы в синяках от нашего поцелуя, ее грудь прижата к моей так сильно, что я чувствую, как напряженные соски просто умоляют меня поиграть с ними. Я вижу ее потребность в том, как зрачки Роксаны расширяются от вожделения, когда ее взгляд скользит по моему лицу и снова возвращается к моим губам, и в легкой дрожи ее соблазнительного тела, когда я прижимаю его к себе. Роксана ненавидит то, что хочет меня.
Чувство взаимно, любовь моя.
— Отпустить тебя? — ухмыляюсь я. — Никогда. Настало время для твоего наказания. — Роксана замирает рядом со мной, а я хихикаю. — Не думала, что ты так легко отделаешься, не так ли? — Я отталкиваю Роксану, и она отшатывается, внезапно занервничав, ее грудь вздымается, а щеки восхитительно краснеют.
Кружа вокруг Роксаны, я удерживаю ее за длинное платье-рубашку, в которое она одета, рыболовные сети под ним позволяют мне увидеть ее бледную татуированную кожу. Нуждаясь в том, чтобы восстановить контроль, я толкаю Роксану, пока она не сгибается пополам.
— Стой, — приказываю я, стоя у нее за спиной.
Расстегнув пуговицу на брюках, я высвобождаю ремень, вытаскивая его из петель, шум громкий в тихой комнате, и Роксана дрожит в предвкушении. Задираю ее платье, чтобы обнажить задницу Роксаны и крошечные красные трусики, и мне приходится кусать костяшки пальцев, когда я смотрю на нее, пытаясь удержаться от того, чтобы не бросить ремень и не опуститься на колени, дабы поклониться ей, как мне того хочется. Хочу вонзить свой член в ее влажное тепло и услышать, как Роксана кричит для меня.
Для меня.
Не моих братьев.
Но я обуздываю этот порыв, только сейчас, мои годы тщательного контроля пошатнулись перед лицом моего величайшего вызова. Она уже мокрая, я это вижу. Твою же мать. Засовывая свой член в брюки, я пытаюсь игнорировать желание просто сорвать эти дразнящие трусики и засунуть его в ее тугую маленькую киску. Нет, сначала наказание. Затем контроль. Только тогда она будет у меня.
— Райдер, не смей, блядь…
Я опускаю ремень на ее незащищенную задницу. Роксана шипит и падает вперед, но я ловлю ее, перехватывая примерно посередине талии, и когда Роксана снова обретает почву под ногами, я провожу рукой по ее пухлой шелковистой попке, массируя след от ремня, прежде чем снова отбрасываю ремень назад и опускаю его на ее задницу еще дважды. Роксана кричит, но остается стоять, ругательства и оскорбления слетают с ее губ.
Но она не двигается, не сопротивляется мне… потому что она этого хочет. Роксана хочет почувствовать мой контроль. Она хочет сдаться мне. Она хочет быть поглощенной мной, и я тоже этого хочу.
Умница.
Отодвигая ее трусики, я чувствую, как Роксана замирает под прикосновениями моих пальцев, когда я открываю ее своему взгляду. Облизываю губы, переводя взгляд на ее блестящие, такие влажные половые губы. Она восхитительно пахнет, и я держу пари, что на вкус Роксана такая же вкусная. Проводя пряжкой ремня по ее центру, я наблюдаю, как Роксана вскрикивает и отталкивается, желая большего.
Смеясь, я возвращаю ее нижнее белье на место, и пока Роксана не видит, я слизываю немного ее соков с пряжки ремня, издавая стон от приятного послевкусия.
— Такая чертовски мокрая, любимая. Скажи мне еще раз, как ты ненавидишь нас, пока сочишься влагой на мой член.
— Пошел ты, нахальный сукин сын… — хнычет Роксана, когда я снова опускаю ремень на ее зад. Уронив ремень на пол, я прикусываю губу от вида красных отметин у нее на заднице. Моих отметин. Это так горячо видеть ее такой.
Но Роксана уже достаточно наказана, и я тоже. Если я не получу ее в ближайшее время, я просто кончу. Наклоняюсь и сжимаю свой член. Пока нет, мне нужно, чтобы Роксана поняла, кто здесь главный. Кому принадлежит ее тело и разум. Ей нужно полностью отдаться мне, и только тогда принцесса получит удовольствие, которого так жаждет. Я не могу позволить ей узнать, как меня это заводит.
Как легко Роксана разрушает мой контроль.
Отвернувшись, я даю себе время перевести дух, и когда все эти бурлящие эмоции находятся под моим самым наилучшим контролем, я сажусь на диван, раздвинув ноги и закинув руку на спинку, и смотрю на ее все еще согнутую фигуру. Я жадно пробегаю глазами по пышным татуированным бедрам и пухлой красной попке Роксаны. Она чертовски великолепна, самое великолепное создание, которое я когда-либо видел. Роксана неловко ерзает, и мне становится ее жаль.
— Встань.
Роксана на мгновение колеблется, прежде чем сделать, как ей велят, поворачивается ко мне лицом, заставляя меня замолчать.
— Я не говорил тебе поворачиваться, не так ли, принцесса? Снимай рубашку, — требую я.
Роксана ощетинивается при этом приказе, и я прищуриваюсь.
— Мне снова нужно отстегать ремнем твою пухлую маленькую попку, любовь моя? Я сделаю это, и на этот раз все закончится болью, а не удовольствием. Когда я отдаю тебе приказ, ты его выполняешь. Снимай рубашку, сейчас же. Дай мне посмотреть, что мне принадлежит, — приказываю я.
— Я тебе не принадлежу, придурок, никто и никогда не мог мной владеть. Не ты. Не твои гребаные братья. В мире не хватит денег, чтобы купить меня, — рычит Роксана, и у меня такое чувство, что она права. Теперь, когда она наша, это больше похоже на притворство. Мы все знаем, что Роксана не содержанка и не игрушка.
Она гребаная козырная карта.
Но Роксана все равно делает то, что ей говорят, потому что, хотя она и борется с этим чувством, она хочет всех нас так же сильно. С рычанием она срывает с себя рубашку, обнажая тело передо мной. Я позволил своим глазам пробежаться по ее обнаженной коже. Полные груди вздымаются в прозрачном маленьком кружевном бюстгальтере, ее розовые соски заострены и указывают точно на меня. У Роксаны осиная талия с идеальным изгибом, идеально подходит для того, чтобы ухватиться и подтянуть к себе, взявшись за сияющий драгоценный камень, пронзающий ее пупок, умоляющий меня провести по нему языком. Ее бедра округлые и восхитительные, и я уже вижу, как они обхватывают мою голову, когда я трахаю языком ее киску. Ноги Роксаны длинные и стройные, и я не могу дождаться, когда они обхватят мою голову.
Она чертовски красива, так красива, что это причиняет боль. Бледная, шелковистая татуированная кожа, полные бедра и точеная фигурка. Сочетание, которое, я не предполагал, что посчитаю неотразимым, но мой член сильно дергается, когда я запечатлеваю каждую деталь ее тела в своей памяти. Каждую ложбинку, изгиб и шрам.
Роксана раздвигает ноги, запрокидывает голову, когда я впитываю ее образ, не стыдясь собственного тела. Нет, оно всецело принадлежит Роксане. Она не стремится сделать то, что считает идеальным, не прибегает к пластическим операциям или изменениям, как многие в нашем мире. Роксана чувствует себя комфортно и уверенно в своей собственной коже, со шрамами и всем прочим, и это чертовски сексуально. Не говоря уже о татуировках, вырисованных на ее коже, словно лучшие произведения искусства.
Вот кто она такая. Произведение искусства.
На которое я буду смотреть всю оставшуюся жизнь.
— Что дальше, придурок? Хочешь, чтобы я тоже приползла к тебе? — саркастически усмехается Роксана.
Пряча улыбку в ладони, я потираю подбородок, прежде чем опустить руку на колени.
— Да, вообще-то.
— Подожди, что? — пискнула она, прежде чем прочистить горло. — Я имею в виду, какого хрена?
Наклонившись вперед, я прищуриваюсь, глядя на Роксану, предупреждая, чтобы она не ослушалась меня.
— Ползи ко мне, любимая. — Роксана делает глубокий вдох, раздумывая, игнорировать меня или нет. Интересно, что это будет означать, но она хочет получить удовольствие, которое я могу ей предложить.
Роксана хочет меня больше, чем ненавидит сейчас.
— Черт, — кричит она, опускаясь на колени.
— Ненавижу тебя, — Роксана швыряет это заявление в меня, словно колючую проволоку. Я просто смеюсь, хотя, поскольку она так часто это говорит, теперь это становится шуткой между всеми нами. Если бы Роксана этого не сказала, я бы начал беспокоиться. Это лучше, чем она… чем если бы она говорила, что любит нас. Роксана не может этого сделать, но это? Ненависть и желание? Это то, что мы делаем, чтобы выжить.
Роксана опускается на руки и с вызывающим и жестким взглядом начинает ползти по направлению ко мне. Она даже не хочет, чтобы это было сексуально, Роксана слишком зла для этого, но то, как покачивается ее тело, ее полные сиськи почти вываливаются из лифчика, ее задница соблазнительно покачивается… черт. Это так чертовски чувственно, что я чуть не кончил в штаны.
Когда Роксана в моей власти, это вызывает привыкание, видеть ее на коленях передо мной — прекрасное зрелище. Роксана останавливается, когда приближается ко мне, ее грудь вздымается от переполняющего ее гнева и вожделения, затем Роксана откидывается на пятки, прежде чем схватить меня за бедра и впиться ногтями, заставляя меня хихикнуть.
Даже сейчас она борется, когда знает, что это бесполезно. Я заполучу ее. Роксана будет выкрикивать мое имя, эти маленькие когти будут полосовать меня по спине, пока я буду трахать ее, чтобы все слышали и видели. Те парни, с которыми она подружилась, охранники за дверью, они услышат, кому она принадлежит.
— Достань мой член, — приказываю я, пряча дрожащие руки и наблюдая за ней.
Роксана скрипит зубами, но протягивает руку и расстегивает мои брюки, громко шипя, когда находит мою обнаженную и твердую плоть под ними. Роксана задыхается, ее губы соблазнительно приоткрываются, и взгляд этих темных глаз жадно опускается на мой член, когда Роксана обхватывает его рукой и сжимает, вытаскивая наружу.
— Ну-ну, веди себя прилично, принцесса.
Я подавляю стон при виде моего члена в ее крошечной бледной ручке, при виде этой миниатюрной женщины, которая так легко контролирует меня одним гребаным прикосновением.
Роксана сжимает меня, заставляя застонать, прежде чем я успеваю уловить это, когда ухмылка изгибает ее губы.
— И что в этом интересного? Ты хочешь контролировать каждое мое действие, потому что это означает, что ты можешь дистанцироваться от этого, ну и к черту это. Если мне придется быть твоей чертовой рабыней, ты не будешь вести себя как отстраненный мудак. Ты хочешь трахнуть меня? Тогда трахни меня. Только без этих игр, без всех этих защит, позволяющих держать меня подальше от тебя. Сделай так, чтобы мне было больно, сделай так, чтобы мне было хорошо, мне, блядь, все равно, но перестань пытаться быть таким холодным ублюдком, когда я вижу, как сильно ты хочешь этого… хочешь меня.
Я все еще погряз в этом, как… как она узнала? Я смотрю в эти глаза, потому что Роксана умна. Ее храбрость и твердость — это действие, направленное, чтобы держать людей подальше. Чтобы помешать им получить контроль над ней. Чтобы они не причинили ей вреда. Я вижу это в ее взгляде, Роксана причиняет им боль, сначала отталкивает их, чтобы они никогда не могли причинить боль ей.
Только не снова.
— Ты захочешь моего контроля, моей холодности, любовь моя. Потому что без них ты бы не выжила после меня, — признаюсь я.
Роксана вызывающе наклоняет голову, снова сжимая мой член и заставляя меня излиться в ее руку.
— Испытай меня, — осмеливается бросить мне Роксана. Я замираю от ее слов, глядя Роксане в глаза, когда она смотрит прямо на меня с вызовом. Роксана сама не знает, о чем просит. Что она выпустит на волю.
— Ты решила умереть? — ухмыляюсь, чтобы скрыть свое беспокойство по поводу того, как быстро Роксана разрушает мою защиту.
— Все умирают, плюс я могла бы умирать каждую минуту каждого дня с вами, ребята. Но я этого не сделаю. Я смирилась с тем, что это неизбежно, так что испытай меня, Райдер. Покажи мне, чего ты так боишься, чего ты больше никому не показываешь, и, если это убьет меня… Так что, блядь, в этом такого. Никто не будет скучать по мне.
Это гребаная ложь, я бы так и делал. Я бы так сильно скучал по Роксане, что осознание этого пронзает мое ледяное сердце острой болью. Никогда больше не слышать ее смеха, никогда не видеть, как она бросает мне вызов, бросает вызов мне… нет. Я буду скучать по ней.
Мои братья тоже скучали бы по ней. Они убьют меня, если я причиню ей боль.
Я наблюдаю за Роксаной мгновение, пытаясь сдержаться. Но я не могу. Ее прикосновение, ее слова, — все это развеивает мой контроль. Это разрушает все мои тщательно выстроенные стены, пока все, что я так ненавижу, не прорывается наружу. Боль, гнев, гребаная потребность причинить вред. Чтобы все разрушить. Уничтожить все хорошее и прекрасное.
Как и ее. Потреблять и брать. Черты моего отца, с которыми я пытаюсь бороться, его самый последний дар мне. Дар, превращающий меня именно в того, кого я ненавижу. Его.
Я хватаю Роксану и поднимаю. Она задыхается и раскидывает свои бедра по обе стороны от меня, ее голова оказывается над моей, когда я сжимаю бедра Роксаны и прижимаю ее к своему твердому члену, позволяя ей почувствовать, что она делает со мной, даже если я не могу произнести это вслух. Даже несмотря на то, что я не могу дать ей эту силу. Протянув руку, я расстегиваю застежку лифчика между пышными грудями Роксаны, и он распахивается, ее груди вываливаются в мои ожидающие руки. Наклоняюсь, всасывая один из ее сосков в рот, постанывая, когда Роксана хнычет, поэтому я засасываю сильнее, слегка впиваясь зубами, не в силах сдержаться.
Удовольствие и боль идут для меня рука об руку.
Роксана вскрикивает, выгибаясь мне навстречу, когда я перекатываю другой ее сосок между пальцами. Задыхаясь, Роксана запутывается пальцами в моих волосах, сжимая их и прошивая меня искрой боли, когда она раскачивается на моей длине, беря то, что хочет от моего тела. Роксана непримирима в своей потребности и удовольствии, когда прижимает меня к себе.
Выпустив навершие ее соска с хлопающим звуком, я проделываю то же самое с другой грудью, прежде чем откинуться назад и наблюдать, как Роксана тяжело дышит и извивается на мне, ее влага просачивается сквозь трусики. Ее груди великолепны, я не могу перестать пялиться на них. Черт, как красиво они выглядели бы с моими отметинами на них? Представляю эти бледные шары с их мягкой кожей, помеченной для меня. Я сопротивляюсь искушению, наклоняюсь и хватаю зубами кусочек ее кожи, кусаю, пока Роксана не вскрикивает.
Отпустив ее плоть, я поднимаю голову, чтобы увидеть, как мои зубы отпечатались на ее груди, поэтому я поворачиваю голову и кусаю другую, оставляя и на ней свои отметины. Роксана хнычет, но притягивает меня ближе. Поглаживая ее бедро сквозь прилив боли, я отпускаю Роксану и с удовлетворением смотрю на свой шедевр. В следующий раз Роксана может примерить на себя мою плетку. Я думаю, ей бы это понравилось.
— Райдер, — выдыхает она, сильнее прижимаясь ко мне.
Я поднимаю Роксану, срываю эти рыболовные сети и трусики и отбрасываю их, прежде чем снова поднести Роксану к своему члену, отклонив ее назад и чуть вперед по нему. Я позволил ей покрыть меня своей влагой. Роксана снова всхлипывает, ее глаза затуманены от удовольствия, когда она чувствует каждый дюйм меня, который скоро окажется внутри нее. Отмечать Роксану до тех пор, пока никому другому не представится такая возможность. Сделать ее нашей навсегда.
— Ты собираешься оседлать меня прямо здесь, — требую я, наклоняясь и прижимая свой член к ее тугому маленькому входу. Моя жадная маленькая девочка раскачивается сильнее, пытаясь опуститься на мой член, но я все еще держу ее, заставляя смотреть на меня. Роксана не сможет отстраниться, если я этого не сделаю. Она будет знать, кто ее трахает, кто отвечает за то, кто способен доставлять ей такое удовольствие, с которым она не сможет совладать.
Как только эти глаза встречаются с моими, я бросаю Роксану, насаживая на свой член.
Мы оба издаем стон. Она такая чертовски тугая, такая мокрая. Обхватив меня, словно перчатка из шелка, ее внутренние мышцы растягиваются вокруг меня. Роксана раскачивается сильнее, мгновенно двигаясь, не дожидаясь ни секунды. Мы оба слишком отчаянны, чтобы двигаться медленно, чтобы наслаждаться этим — наслаждение придет позже.
Мы оба боимся, что, если замедлимся настолько, чтобы подумать обо всех этих заботах, обо всех тех факторах, которые разделяют нас и делают врагами, мы прекратим это.
— Оседлай меня, поскачи на моем члене, пока не кончишь, — резко приказываю я, откидываясь назад и наблюдая за ней. Тело Роксаны перекатывается в такт ее движениям, груди покачиваются от силы ее толчков. Мой член глубоко погружен в нее, когда она скачет на мне, делая именно то, что я ей приказал. Доставляя себе удовольствие.
На это чертовски захватывающе смотреть.
Я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку и не схватить ее за изгибы бедер, чувствуя каждое движение, когда борюсь за то, чтобы толкнуться, схватить Роксану и взять ее сильно и быстро, просто вдалбливаясь в Роксану. Нет, это из-за нее.
Ее руки поднимаются, и Роксана щиплет себя за соски. Это не шоу, она получает удовольствие от себя. Я чувствую, как ее влага стекает с киски, покрывая меня. Скользнув рукой вниз по животу, она достигает своего клитора и начинает его растирать. Ее голова со стоном откидывается назад, когда Роксана корчится и усиливает трение, пытаясь добиться освобождения.
— Я так близко, — хнычет Роксана, но я не помогаю ей, я просто наблюдаю за моей девочкой, и со следующим движением пальцами она кончает мне на член.
Роксана кричит, ее тело сжимается и дрожит, а киска сжимается на мне, когда Роксана раскачивает бедрами, наслаждаясь своим освобождением. Мне приходится сжать пальцы в кулаки на ее бедрах, чтобы не двигаться, это самая сладкая гребаная пытка. Только когда Роксана падает, я беру верх. Показывая ей, как сильно я ее хочу. То, как она сводит меня с ума.
Схватив Роксану за бедра, я поднимаю и опускаю ее на свой член, толкаясь вверх и насаживая ее на свою длину. Роксана вскрикивает, ее глаза широко распахиваются, когда она смотрит на меня сверху вниз. Роксана чертовски сногсшибательна, ее грудь раскраснелась от оргазма, ее кожа блестит на солнце от пота. Эти звуки, которые она издает, сводят меня с ума.
Но я хочу, чтобы она кричала.
Роксана повеселилась, теперь моя очередь. Она хочет меня? Всего меня? Пристегнись, любимая, потому что ты вот-вот получишь это. Вставая, будучи все еще погруженным в ее влагалище, я меняю позу, бросаю Роксану на диван и быстро снимаю брюки. Обычно я остаюсь одетым, но мне нужно чувствовать ее кожу на своей. Я опускаюсь над Роксаной, приподнимаюсь и вжимаюсь обратно в ее тугую киску, которая быстро становится моей любимой ебаной штукой. Ее ноги автоматически обвиваются вокруг моей талии, пытаясь притянуть меня обратно к своему телу, ее грудь выгибается, как только я погружаюсь глубже в ее влажный жар.
— Ты так чертовски красива, — бормочу я, облизывая ложбинку между ее грудями, пока вонзаюсь в нее снова и снова. Роксана такая скользкая, что я могу войти в нее на всю длину, проводя своей длиной по нервным окончаниям, когда я наклоняюсь и потираю сверхчувствительный клитор Роксаны, заставляя его болеть так же сильно, как дарю ей потрясающие ощущения.
Роксана кричит, ее ногти царапают мою спину и режут кожу. Эта боль проникает в меня до тех пор, пока последние остатки моей сдержанности не лопаются. Застонав, я теряю контроль над собой. Нет ни ритма, ни ритмического рисунка, когда я трахаю Роксану глубокими, мощными толчками. Все сильнее и сильнее, гоняясь за собственным освобождением, не заботясь о том, как Роксана борется со мной. Ее ноги притягивают меня ближе, хотя она продолжает биться. Ногти Роксаны впиваются в мою плоть, и я чувствую, как она разрывается, кровь начинает стекать по моей коже. Это только делает меня тверже, мое лицо искажается в рычании, когда я откидываюсь на пятки и хватаю ее за бедра, одним плавным движением поднимая ее задницу в воздух.
Роксана так совершенна, слишком совершенна. Моя маленькая драчунья. Наблюдая за тем, как мой член входит и выходит из ее влажного тепла, я почти изливаюсь в Роксану. В ней слишком легко потеряться, слишком тесно, слишком влажно, слишком чертовски красиво, это больно, и я не могу сдержаться, хотя и хочу, чтобы это длилось.
Я попал в то место глубоко внутри, которое заставляет ее цепляться за диван, голова Роксаны ударяется, когда она борется со мной.
— Кончай, — приказываю я, не узнавая звук своего собственного хриплого голоса, нуждаясь в том, чтобы Роксана нашла свое освобождение раньше, чем это сделаю я. Я так близко, чертовски близко. Этого никогда не происходит быстро, я всегда убеждаюсь, что они кончают по крайней мере три раза, прежде чем это сделаю я, но с Роксаной я ничего не могу с собой поделать, это не рутинный секс. Не что-то, что стоит отметить галочкой в моем списке, чтобы удовлетворить свои плотские потребности. Я хочу Роксану каждой гребаной клеточкой своего существа, так сильно, что это причиняет боль. Хочу излить свое семя на ее груди и на свои следы от укусов. Я хочу взять каждый дюйм ее тела своим языком и членом, но это будет позже, а сейчас я хочу заполнить Роксану, и я больше не могу сдерживаться.
Роксана уничтожает меня, и зная, что она будет ходить с моей спермой, вытекающей из нее, все узнают и увидят, что она моя, я приподнимаюсь над ней, когда мои бедра сокращаются.
— Сейчас, — требую я, щелкая ее по клитору.
Роксана кричит о своем освобождении в тихой квартире, ее киска сжимается вокруг меня так сильно, что мне приходится бороться с напористостью Роксаны, пока я оказываюсь не в силах больше сопротивляться. Я рычу от собственного освобождения, наполняя ее своим семенем. Роксана всхлипывает, когда я скольжу в нее, мой член смягчается, когда я выскальзываю из нее.
Тяжело дыша, Роксана дрожит подо мной, ее тело истощено, когда ее глаза распахиваются и взгляд Роксаны встречается с моим. Мне тоже трудно дышать, и мои стены вокруг разнесены вдребезги, так что Роксана видит, что я прячу под ними. Моя кровь покрывает мою спину от ногтей Роксаны, мой член влажный от освобождения моей девочки.
— Черт, это было так горячо, — мурлычет она. — В следующий раз не сдерживайся, я хочу всего этого.
В следующий раз?
Черт, Роксана собирается убить меня, и я, возможно, даже позволю ей.
Но ее глаза опущены, и я знаю, что Роксана не спала, потому что ждала нас. Мне нужно лучше за ней присматривать.
— Нам нужно поспать. — Я заключаю ее в объятия и, спотыкаясь, поднимаюсь с дивана, мои ноги слабеют. Роксана хихикает, но прижимается ближе. Она слишком устала, чтобы бороться со мной прямо сейчас, не то чтобы она стала бы, я думаю.
Мне следует принять душ и подготовиться к новому дню, у меня много дел, но я, кажется, не могу заставить себя подняться наверх и войти в свою комнату. Уложив Роксану на кровать, я проскальзываю в ванную и хватаю тряпку, смачиваю ее, прежде чем вернуться к ней. Роксана даже не сопротивляется мне и не кричит, когда я раздвигаю ее бедра и очищаю мою девочку до блеска от следов животного секса. Я ничего не могу с собой поделать, — наклоняюсь и целую ее киску, а Роксана стонет и пинает меня, заставляя смеяться. Бросив тряпку в корзину, я возвращаюсь в постель и заключаю ее в объятия.
Это кажется естественным, верно. Но это странно. Я никогда не сплю с женщинами, не говоря уже о том, чтобы обниматься, но я хочу этого. И когда Роксана опускает голову мне на грудь и засыпает с тихим, милым сопением, срывающимся с ее губ, я не могу не закрыть глаза и заснуть, притягиваю ее ближе.
Что она со мной делает?
Мне нужно быть осторожным, пока Роксана не уничтожила нас всех. Мой долг — защищать их… Но как я могу, когда хочу сгореть в ее пламени? Когда ее яд мчится по моим венам, говоря мне, что Роксана именно там, где должна быть, и я тоже. Меняю себя, исправляю, высвобождаю те эмоции, которые я скрываю от всех.
Завтра, или, думаю, сегодня попозже, я снова подниму свои осторожные стены и надену костюм, вновь превратившись в жестокого лидера Гадюк, но здесь и сейчас, когда Роксана спит у меня на груди, наши ноги переплетены, а пальцы сплетены… Я позволил себе быть слабым.
Всего на мгновение.
Ради нее.