РОКСИ
Когда я просыпаюсь, согретая, довольная и зевающая, Райдер уходит. Помню, как он отнес меня в свою комнату, в свое личное пространство, и обнял. Но сейчас он ушел, и все свидетельства нашего времени, проведенного вместе, отсутствуют, не считая боли между моими бедрами и следов укусов на груди. Приподняв простыню, я вижу, что они все еще там, красные и свежие. Их наличие заставляет меня ухмыляться.
То, что мы сделали, было чертовски удивительно. Я кончила так сильно, что даже ослепла, а наблюдать за тем, как этот лед тает, превращаясь в чистое желание, было увлекательно. Все эти стены скрывают под собой такого взрывоопасного человека, и я понятия не имею, как он это делает. Переворачиваюсь на другой бок, простыни обволакивают меня, словно шелк, а я смотрю в окно и вижу, что солнце почти садится. Черт, неужели я проспала весь день? Обычно я встаю через несколько часов, чтобы открыть бар, но мне становится лень находиться здесь.
Соскользнув с кровати, я хватаю одну из белых рубашек Райдера и застегиваю ее, прежде чем прокрасться вниз. К несчастью для меня, внизу Гарретт и Дизель. Гарретт засовывает что-то в сумку за столом, а Дизель наблюдает. Они оба поворачиваются при моем появлении. Дизель курит, его глаза бегают по моему телу. Гарретт с отвращением смотрит на то, что на мне надето. С тех пор как мы побывали в ресторане, он снова отдалился, почти испытывая ко мне отвращение… или к себе, я не уверена.
— Куда-то собрался? — спрашиваю я, зная, что у меня нет причин стыдиться того, что я сделала с Райдером.
— Не твое собачье дело, — огрызается Гарретт.
— Подраться. Мы собираемся посмотреть, сможем ли нарыть что-нибудь еще и распустить несколько слухов. Хочешь пойти с нами? — спрашивает Дизель, игнорируя рычание Гарретта.
— Конечно, дай мне немного времени одеться, — скалюсь я в ответ.
Гарретт хлопает ладонями по столу.
— Она, блядь, не идет. Она может остаться здесь с охраной, пока Кензо и Райдер не вернутся с работы.
— Нет, это скучно, я иду, — говорю я окончательно, прежде чем развернуться и убежать.
— Черт возьми! — Я слышу, как кричит Гарретт. Ух ты, кто-то сегодня злой. Может быть, ему нужна эта борьба, может быть, она поможет ему справиться с проблемами контроля гнева.
***
Быстро умываюсь, прежде чем одеться. Надеваю рваные шорты и одну из новых рубашек, которые парни мне купили, завязываю ее так, чтобы мой живот был открыт. Слегка накрасилась, надела свои крутые ботинки и готова к выходу. Я хватаю свою кожаную куртку и засовываю в нее нож, прежде чем отправиться им навстречу.
Гарретт бросает на меня один взгляд и вылетает в парадную дверь. Дизель смеется и хватает меня.
— Это будет весело.
Мы спускаемся в лифте в напряженной тишине. Я замечаю Тони и Сэма внизу, поэтому машу им рукой, но Дизель тащит меня к машине. Я сажусь на заднее сиденье с Дизелем и молчу, пока Гарретт выезжает из гаража. Мы едем около двадцати минут, прежде чем останавливаемся у другого парковочного сооружения. Гарретт выключает двигатель и вылезает из машины, не говоря ни слова. Я следую за ним, громко хлопая дверью на парковке. Дизель встречает меня у передней части машины, в то время как Гарретт своими широкими шагами уже подходит к боковой двери здания. Он дважды стучит в нее, и она открывается, оттуда вырываются музыка и крики.
— Кто они такие? — рявкает жирный мужчина, глядя на меня с ухмылкой. Гарретт встает у него на пути, загораживая меня от его взгляда.
— Со мной.
Мужчина фыркает, но отступает назад.
— У меня есть место через десять минут, будь готов. — С этими словами он ушел.
Гарретт оглядывается на меня и, кажется, что-то обмозговывает, споря сам с собой, прежде чем вздохнуть.
— Держись рядом.
Я тянусь вперед и хватаюсь за его рубашку сзади. Гарретт замирает, прежде чем проигнорировать меня и пробраться сквозь толпу. Музыка громкая, звук удара плоти о плоть слышен даже отсюда. Гарретт бьет и толкает людей, чтобы пройти, а Дизель следует за ним, чтобы люди не давили на меня.
Когда мы подходим к выходу, голова Гарретта вытягивается, прежде чем он направляется к каким-то старым ящикам в углу ринга. Гарретт поворачивается, хватает меня за бедра и сажает на одно из них.
— Оставайся здесь, не двигайся, черт возьми, и кричи, если тебе что-нибудь понадобится, — приказывает он.
Я киваю, и Гарретт отступает назад, прежде чем стянуть рубашку через голову и бросить ее мне. Я ловлю рубашку автоматически, даже когда пускаю слюни ему на грудь. Шрамы заставляют меня неловко ерзать от ощущения пульсирующей киски. Гарретт чертова машина, и его торс вырезан для девичьих эротических снов. Я держу его рубашку у себя на коленях, когда Гарретт поворачивается и скидывает ботинки, а затем кладет свое оружие мне на колени, прежде чем, еще раз прищурившись, посмотреть на меня, Гарретт направляется к рингу, где кого-то вытаскивают с него, без сознания.
— Собираюсь посмотреть, что я могу услышать, оставайся здесь. Я все время буду следить за тобой, — бормочет Дизель, прежде чем поцеловать меня в щеку и смешаться с толпой. Я ищу его, но не могу разглядеть в толпе. Однако, как и сказал Дизель, я чувствую на себе его взгляд, как и взгляды других. Я поворачиваюсь и встречаю их взгляды. Они не понимают, кто я такая, но никто не осмеливается подойти ко мне, и, честно говоря, я их не виню. Я вошла сюда с Дизелем и Гарреттом — двумя страшными гребаными ублюдками.
Даже если люди не знают, кто они такие, они могут чувствовать опасность, поэтому держатся подальше. Следующим идет Гарретт, и они объявляют его Бешеным Псом, прежде чем действительно большой парень выходит на ринг прямо перед ним.
Поэтому я не могу оторвать от него глаз. Я понимаю, что Гарретту это было нужно, чтобы выпустить немного гнева. Это не игра и не способ получить информацию. Ему нужно было драться, как дышать. Тело Гарретта, наконец, расслабляется, плечевые мышцы перекатываются, когда он хрустит шеей, и мерзкая улыбка кривит его губы.
В этот момент моя киска, по сути, становится преданной фанаткой Гарретта, с черлидерской атрибутикой и всем прочим.
Гарретт ждет, когда другой парень начнет наступление первым, толпа выкрикивает его имя, но все они исчезают, когда я наблюдаю за тем, как напрягаются мышцы его спины, зная, что Гарретт собирается двигаться. Он уклоняется от удара, танцуя задом наперед на легких ногах, дразня своего противника.
— Эй, горячая штучка, хочешь повеселиться? — чей-то голос невнятно шепчет мне на ухо.
Я резко поворачиваю голову и понимаю, что была так отвлечена, что ко мне подкрался мужчина. Он ухмыляется, сверкая кривыми желтыми зубами. Его зачесанные назад волосы сальные и неухоженные, голубые глаза тусклые, а кожа бледная и липкая. Наркоман. Я бы узнала признаки в любом месте, даже не видя следов.
— Проваливай, — огрызаюсь я, зная, что Дизель скоро закончит разведку.
— Ой, давай, я могу показать тебе, как хорошо провести время, — бормочет мужчина и хватает меня за ногу — за мое голое бедро. Прежде чем Дизель успевает надрать ему задницу, я хватаю мужчину за руку, выкручиваю ее назад, хватаю за запястье и использую ее как рычаг, чтобы развернуть мужчину.
— Не смей, блядь, прикасаться ко мне, ты, кусок дерьма, или я убью тебя, понял? — рычу я и отталкиваю мужчину.
Он взвывает, но смотрит на меня, спотыкаясь, приближается все ближе, прижимая саднящее запястье к груди. Я замахиваюсь кулаком и бью его в лицо, прежде чем схватить пистолет Гарретта и снять с предохранителя. Прижимая оружие к его лбу, я встречаюсь с ледяным взглядом мужчины. Я нажму на этот курок без колебаний. Мне, блядь, все равно.
— Я убью тебя, читаешь это в моих глазах? — Мужчина кивает, от него явственно ощущается страх. — Хорошо, лучше беги, пока я этого не сделала.
Мужчина, спотыкаясь, уходит, ругаясь и проталкиваясь сквозь толпу, собравшуюся посмотреть. Я наблюдаю за его продвижением, пока он не оказывается у двери, затем исчезает. Обернувшись, я понимаю, что бой приостановлен. Гарретт наблюдает за мной, его взгляд горит желанием и гневом. Он кивает, и я киваю в ответ, давая ему понять, что со мной все в порядке. Легкая улыбка изгибает его губы, когда Гарретт поворачивается к своему противнику.
Толпа снова начинает аплодировать, но они стараются дать мне немного личного пространства. Странно, что они боятся меня, когда Гарретт находится в комнате. Но я держу пистолет наготове на случай, если кто-нибудь попытается вытворить что-нибудь еще. Вы никогда не можете быть слишком осторожны, находясь в подполье, а это именно то место, где я сейчас нахожусь. Я могла бы быть с Гадюками, но я отказываюсь сидеть здесь и выглядеть красиво, пока кто-то нападает на меня. Я могу постоять за себя, и я убью, если понадобится.
Я возвращаюсь к наблюдению за дракой Гарретта, но где-то в толпе я слышу мужской крик, который заставляет меня улыбнуться. Держу пари, Дизель нашел того парня. Какой позор. В конце концов, толпа вокруг меня расслабляется, их внимание возвращается к Гарретту, который надирает противнику его чертову задницу. Смотреть на это чертовски сексуально, и мне приходится сжать бедра вместе, закусив губу, когда я наблюдаю за ним. Неудивительно, что его называют Бешеным Псом. Шепот толпы доносится до меня. Я слышу, как некоторые говорят, что я девушка Гадюк и лучше не связываться со мной, если они не хотят оказаться мертвыми, что заставляет меня смеяться.
Я думаю, что они не ошибаются.
Слышу и другие слухи, высказанные из ревности и страха, слова, произносимые шепотом, когда они оглядываются на меня, зная, что я с Гадюками. Я пытаюсь вслушиваться, но после того, как я слышу несколько обрывков разговора о выпотрошенном человеке и резне, я снова сосредотачиваюсь на драке. Гарретт — это машина. Гребаное искусство в движении. Его тело — гигантское оружие, каждый удар стратегически выверен и наполнен такой силой, что я могу это видеть. Его стиль грубый и дикий, его гнев просачивается наружу.
Это полностью захватывает его, пока он едва видит своего противника, он просто сражается. Выплескивает всю эту агрессию наружу. Им приходится дважды сдерживать его, когда они меняют соперников, но Гарретт выигрывает каждый бой, и когда он заканчивает, то весь покрыт потом. Его грудь вздымается, руки в крови, а лицо темное. Гарретт игнорирует аплодисменты и драматизм, вместо этого спрыгивает с ринга и направляется ко мне. Он поднимает с земли свою сумку.
— Дизель? — огрызается Гарретт, с его лица капает пот, при этом у меня возникает странное желание слизнуть его.
— Он вынюхивал, — говорю я, как раз в тот момент, когда парень, о котором идет речь, появляется рядом с нами.
— Пойдем, — кивает Дизель, и Гарретт стремительно уходит. Толпа расступается перед ним, когда я спрыгиваю вниз. Дизель обнимает меня за плечи, когда мы следуем за рассерженным парнем. Все смотрят на нас со страхом и уважением, и я вздергиваю подбородок еще выше.
Дизель едет домой, а Гарретт игнорирует нас всю дорогу, его голова отвернута в сторону окна, в котором он усиленно что-то рассматривает. Когда мы возвращаемся, он крадется по квартире в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Дизель тоже ускользает, и я оказываюсь в коридоре, не зная, что делать.
По какой-то причине я следую за Гарреттом, чувствуя, что я нужна ему. Я открываю его дверь и проскальзываю внутрь, чтобы увидеть, как Гарретт стоит там, его тело напряжено, он сердит, стоит босыми ногами на полу. Гарретт поворачивается и смотрит на меня.
— Что?
— Ты в порядке? Хочешь, я осмотрю твои руки? — Я предлагаю сладко, мягко, как если бы ты подкрадывалась к дикому животному.
— Отвали, — рычит Гарретт и снова отворачивается, как будто ему невыносимо смотреть на меня.
Поэтому я вхожу в комнату и хлопаю дверью. Он хочет подраться, тогда ладно.
— Нет, хочешь поговорить об этом?
— О чем? — огрызается Гарретт, его крепкие плечи напрягаются и выпрямляются, как если бы он готовился поспорить.
— О том, что тебя гложет? — Давлю я на Гарретта, прислоняясь спиной к стене.
Гарретт разворачивается и бросается на меня, впечатывая в стену. Его руки опускаются по обе стороны от меня, заключая меня в своеобразную клетку, когда Гарретт наклоняется ближе и смотрит на меня.
— Я сказал тебе отвалить! — рычит Гарретт мне в лицо.
Но его глаза потерянные, дикие, ищущие и одновременно причиняющие боль. У него разбито сердце.
— Позволь мне помочь, — шепчу я.
Его глаза на мгновение закрываются.
— Ты не можешь, никто не может. Я ненавижу, что ты видела меня таким… — Гарретт замолкает. С рычанием отвращения к самому себе он отрывается от меня, его руки пробегают по волосам, когда Гарретт начинает расхаживать по комнате.
Это то, что его волнует? Что я видела, как он потерял контроль? О, моя поврежденная Гадюка.
— Мне это понравилось. Смотреть, как ты выбиваешь дерьмо из этих людей? Было жарко, — признаюсь я, не стыдясь того, что завелась, наблюдая за ним.
Гарретт игнорирует меня, поэтому я продолжаю, пытаясь вытащить его из его чувства ненависти к самому себе.
— Действительно, так оно и было. Вся эта сила в твоем теле, это чертовски сексуально. То, как они смотрят на тебя, то, как они тебя боятся… ты неприкасаемый.
Гарретт останавливается, повернувшись ко мне спиной, его грудь вздымается.
— Я хочу тебя, — заявляю я, сглатывая.
Гарретт вздрагивает, поэтому я обхожу его, встречаюсь с ним взглядом, зная, что мне придется сделать с ним первый шаг.
— Я взмокла, наблюдая за тобой.
— Убирайся, пока я тебя не убил, — предупреждает Гарретт, но в его голосе слышится отчаяние, он не хочет, чтобы я уходила.
Гарретт не это имеет в виду, я вижу это по его лицу, по его глазам. Он хочет, чтобы я осталась, Гарретт хочет, чтобы я боролась за него, боролась вместе с ним. Помоги мне. Я вижу, что это написано на его лице. Интересно, неужели никто другой никогда не заглядывал под все эти слои гнева — туда, к испуганному, поврежденному парню, молящему о помощи под этими слоями.
Его драки, его гнев — все это способ защититься.
Гарретту нужен кто-то, кто подтолкнет его, вытащит из этого, но это может просто убить их… тогда почему я готова попытаться?
Он мой похититель. Мой враг. Но я не могу уйти от него.
— Нет, я не думаю, что так просто уйду. Ты тоже этого хочешь, хочешь меня. Так почему бы просто не сдаться? — скалюсь я в ответ.
— Что заставляет тебя думать, что я хочу тебя, когда я даже не могу смотреть на тебя? Когда я ненавижу тебя? Хм? Скажи мне, детка, что заставляет тебя думать, что ты такая чертовски особенная, что я бы тебя трахнул? Или что позволю тебе прикоснуться ко мне? — выдавливает Гарретт.
Я упиваюсь его гневом, отказываясь пугаться и отступать, как все остальные. Гарретт срывается из-за страха, из-за гнева. Я знаю это, потому что я делаю то же самое.
— Потому что ты уже готов, потому как ты смотришь на меня, когда думаешь, что я не замечаю, потому что ты представляешь, как трахаешь меня, даже если осознание этого тебе ненавистно. — Я бросаю вызов, и Гарретт не разочаровывает, когда я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к нему.
С рычанием он хватает мои блуждающие руки, прежде чем они могут коснуться его груди, и заламывает их мне за спину, заставляя меня выпрямиться, прогнув спину, когда Гарретт наклоняется. Ненависть и потребность светятся в его глазах.
— Никогда, блядь, не прикасайся ко мне, или я убью тебя. Ты хочешь меня? Ты так отчаянно нуждаешься в члене, что Райдера и Кензо тебе недостаточно? Прекрасно. — Гарретт тащит меня к душевой кабинке в ванной.
Одной грубой, покрытой шрамами, кровоточащей рукой он срывает с меня топ и шорты и отбрасывает их, его глаза с отвращением пробегают по моей коже, прежде чем он включает воду. Гарретт опускается на колени, все еще держа меня, и хватает мои ботинки, бросая их за спину, прежде чем подняться на ноги, его рука сжимает мое запястье так, что мне больно. Толкая меня на колени, Гарретт завязывает мою рубашку вокруг моих рук в районе основания позвоночника, чтобы я не могла дотронуться до него. Я еле держу равновесие, стою перед ним на коленях, когда он сбрасывает шорты, его твердое обнаженное тело передо мной. Каждый дюйм покрыт мышцами. Его тело смертоносно, оружие, которое Гарретт использует каждый день. Его грудь не повреждена, как он думает, это шедевр боли и страданий. Все остальное в нем настолько потрясающе, что я едва могу дышать. Его член твердый, длинный и толстый, он сочится и направлен прямо на меня. Вода струится по мне, прилипая к волосам, охлаждая мое разгоряченное тело.
Мне все равно. Гарретт блокирует брызги и хватает меня за голову, заставляя открыть рот, прежде чем без предупреждения вонзить в него свой член. Это невежливо, не то чтобы я ожидала вежливости от него. Это жестоко, наказание для меня и для него самого за то, что он хотел меня.
Я держусь изо всех сил, просто марионетка, которую Гарретт может использовать для своих желаний, словно отдушину. То же самое происходит, когда он дает волю своему гневу на ринге. Гарретт направляет все это в меня, его член такой твердый, толстый и длинный, что он попадает мне в горло. У меня нет выбора, кроме как дышать через нос, когда я поднимаю на него глаза. Гарретт встречает мой пристальный взгляд со стоном, его бедра подергиваются, прежде чем он снова врезается в мой рот. Яростнее, чем раньше.
— Не смотри на меня так, черт возьми. Как будто ты этого хочешь, — огрызается Гарретт, но я ничего не могу с собой поделать. Что я и делаю. Каждый жесткий удар его члена в мой рот заставляет меня извиваться на холодной плитке, с моей киски уже капает.
Гарретт берет то, что хочет, это грубо и жестко. Мои губы кровоточат от этого, его движения наполнены ненавистью и отвращением… и похотью. Гарретт вонзается в мой рот, не заботясь о том, причиняет ли мне боль, и когда его бедра сжимаются, его пресс перекатывается, Гарретт рычит от облегчения, выстреливая мне в горло. С рыком отвращения он отталкивает меня, выскальзывая у меня изо рта. Облизывая свои поврежденные губы, я наблюдаю, как Гарретт поворачивается и, не говоря ни слова, выходит из душа. Его задница выгибается, когда он выходит из комнаты, дверь почти срывается с петель от его стремления убежать от меня.
Гарретт оставляет меня там, мокрую и связанную, со слезами, стекающими по моему лицу, кровью и спермой, льющейся с моих губ, моя собственная влага капает между моих бедер.
Вот в таком состоянии Дизель и находит меня. Он бросает на меня один взгляд и присвистывает. Выключая воду, он присаживается на корточки, большим пальцем потирая мои ноющие губы, не заботясь о сперме на них.
— Продолжай давить, Маленькая Птичка. Ты единственная, кто может достучаться до него, и если ты этого не сделаешь, мы можем потерять его навсегда. — Дизель развязывает мои путы, нежно поднимает меня за руки и вытирает, прежде чем отвести в мою комнату и уложить в постель.
Дизель мягкий и такой милый, отчего у меня на глазах выступают слезы. Этот сумасшедший ублюдок начинает мне нравиться. Кто бы мог подумать, и что он имел в виду, говоря о Гарретте?
Я знаю, что он ненавидит женщин. Легко увидеть, что где-то в его прошлом кто-то причинил ему боль. Неистово. Неужели это та, что отвергла его предложение? Так вот что это было за кольцо? Нет, это что-то похуже, я это чувствую. Но я сомневаюсь, что он мне скажет. Хотя ясно, что Гарретт пытается держаться от меня подальше, но, как две машины в лобовом столкновении, нас тянет друг к другу.
Кто выберется оттуда живым?