РОКСИ
Я просыпаюсь очень рано, сама не знаю почему. Перевернувшись на спину, я вздыхаю. Я так привыкла просыпаться днем, что, хотя сейчас только десять утра, чувствую себя совершенно иной. Встав, я надеваю платье, не утруждая себя поисками обуви, но останавливаюсь, когда прохожу мимо зеркала, прежде чем вернуться и дополнить образ сережками и кольцами, которые купил мне Райдер.
Они хорошо смотрятся и вызывают у меня улыбку, когда я выхожу из комнаты, уже слыша, как они спорят за столом за завтраком. Это уже вошло в привычку ― есть вместе с ними, и, наверное, именно поэтому я проснулась. Как изменилась моя жизнь. Когда я сажусь, они все улыбаются мне, а потом переглядываются, глядя на украшения. Райдер выглядит самодовольным, Кензо мягко улыбается мне, Гарретт просто одобрительно хмыкает, а Дизель наклоняется вперед.
— Да, одна из нас, одна из нас! — напевает он, стуча ножом и вилкой по столу, заставляя меня смеяться.
— О, хочешь что-то покажу? — спрашивает он меня, картинно шевеля бровями.
— Не знаю… хочу ли я? Если это твой член, милый, то я его уже видела, и каким бы красивым он ни был, я бы предпочла просто съесть сосиску, что лежит на моей тарелке, — говорю я, принимая кружку из рук Райдера и нежно улыбаясь ему. Его губы при этом кривятся в полуулыбке, больше, чем обычно. Может быть, этот лед наконец-то треснул.
— Нет… это подождет. Как только ты увидишь это, ты обязательно набросишься на меня. — Он смеется, поднимаясь на ноги. Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как он срывает с себя рубашку.
— Ди, у тебя хороший пресс… — начинаю я, но замираю, увидев новую тату на его груди. Я даже не отвлекаюсь на мускулистый торс этого сумасшедшего, как обычно. Он стоит там гордо, надувшись, с безумной улыбкой на губах, а я могу лишь тупо пялиться.
Там, на его груди, прямо над сердцем, расположилась птица.
Птица сидит на его груди, взгромоздившись на свернувшуюся клубком гадюку. Они обе выглядят так реалистично, что мне хочется дотронуться до них, чтобы убедиться, что они настоящие. Птица изображена такой смелой. Она не боится змеи, ее клюв высоко поднят, а змея? Она обвилась вокруг нее, не сдерживая ее… удерживая ее.
Я и он.
Этот сумасшедший ублюдок набил татуировку с нашим изображением над своим сердцем.
— Нравится, Птичка? — интересуется он, и внезапно кажется, что Ди нервничает.
Я оглядываюсь вокруг, а Гарретт выпучивает глаза, дергая головой в сторону Дизеля, чтобы подсказать мне. Сглотнув, я снова смотрю на Ди и облизываю губы.
— Полагаю, это я… и ты?
— Верно, — ухмыляется он. — Моя Маленькая Птичка, прямо над моим сердцем.
— Я… — я снова сглатываю. — Мне это определенно нравится.
И мне и правда нравится. Она великолепна, явно очередная работа Гарретта, но что это значит? Какая-то часть меня понимает ее суть, и страх и волнение наполняют меня. Неужели Дизель… любит меня?
Быть любимой им было бы и опасно, и приключенчески интересно. Это может убить меня, это может поглотить меня, но я умру с улыбкой на губах. Вот только он не может меня любить. А может ли он? И такой ли он меня видит? Стоящей такой сильной, захватывающей их в свой плен?
— Это прекрасно, — пробормотала я, и он обогнул стол, приседая передо мной.
— Как и ты, Птичка.
Дизель подмигивает, затем наклоняется и крепко целует меня, не замечая, что я замерла. Он отстраняется, выглядя слишком счастливым.
— Я же сказал тебе, ты наша, Птичка, и ты никогда от нас не уйдешь. Это просто чтобы показать людям. Ты носишь наши метки, мы носим твои.
Мои глаза расширились на это его простое заявление. Неужели все остальные также набили себе такую же татуху? Эта мысль ошеломляет меня.
— В этом весь Ди, — комментирует Гарретт, как будто читает мои мысли, и я сдуваюсь. Слава богу. Ди ‒ сумасшедший, и его эмоции отличаются от эмоций всех остальных. Он хочет меня, он берет меня. Он любит меня и причиняет мне боль. Для него все просто. Для остальных это было бы еще одной причиной, и я не знаю, готова ли я к этому.
Но Дизель?
Неважно, что я не говорю ему в ответ или не уверена в своих чувствах, он знает. Он всегда знает. Ди снова целует меня, и на этот раз я отвечаю ему. Он смеется, довольный, когда возвращается на свое место, но я молчу всю трапезу. Я чувствую, как Райдер смотрит на меня все это время.
Неужели это теперь моя жизнь?
Влюбиться в Вайперов? Вожделение и принятие моей новой жизни ― это одно… но могу ли я действительно полюбить их? Мы начали далеко не нежно, и часть меня до сих пор ненавидит их.
Где-то в начале пути слова «ненавижу тебя» стали означать что-то другое? Меня пугает неизвестность. Райдер боится, что я разрушу его семью… что, если он прав?
Но что, если нет? Что, если я найду здесь счастье? Я делаю вдох и решаю, что должна попробовать. Я могу бояться полюбить кого-то… больше, чем кого-то, но я пока не хочу отказываться от этой возможности, поэтому я не дам им понять, как трудно мне любить, или как меня убивают слова о людской любви ко мне. Люди говорят мне, что любят меня, а я жду лишь боли. Потому что она всегда приходит.
У тех, кто нас любит, есть возможность причинить нам самую сильную боль, и, по моему личному опыту, они всегда это делают.
~
После завтрака, я спешу в свою комнату, чтобы побыть наедине со своими мыслями. В итоге я засыпаю, а когда просыпаюсь, чувствую себя лучше. Я не могу позволить этому вывести меня из себя.
Я могу спрятаться, отгородиться от этого, позволить этому управлять мной… и, возможно, потерять парней ― лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Или я продолжаю жить, несмотря на страх, и продолжаю принимать их. Я уже знаю, какой сделаю выбор, поэтому я наношу боевой раскрас, чувствуя себя лучше, сильнее с макияжем. Мои глаза подведены, а губы темно-алые, словно кровь, и я добавляю ожерелье, которое они мне купили, чокер, прежде чем влезть в другое платье. Оно черное, с кружевными рукавами. Платье немного нарядное, облегает, почти прилипает к моему телу, но при этом я чувствую себя в нем комфортно. Наконец, я укладываю волосы, выпрямляя их.
Выхожу, но в доме только Кензо, его волосы зачесаны назад, на нем белая рубашка с закатанными рукавами, обнажающая его мускулистые предплечья, серая жилетка и брюки. Он выглядит потрясающе. Когда Кензо с мягкой улыбкой поднимает взгляд от планшета и видит меня, его рот приоткрывается. Я же чувствую себя сексуальной, поэтому подбегаю к нему и, осмелев, сажусь ему на колени. Его планшет падает в сторону, и он тут же забывает о нем, когда хватает меня за задницу и притягивает ближе.
— Ты выглядишь достаточно сексуально, чтобы я сожрал тебя прямо здесь, дорогуша, — рычит он.
— Это обещание? — ухмыляюсь я ему, проводя рукой по волосам, так что некоторые из них падают набок.
Он стонет.
— Я бы хотел, но мне пора вот-вот выходить.
— Куда ты направляешься? — спрашиваю я, чувствуя, как его твердый член прижимается ко мне.
Его зрачки темнеют от вожделения.
— Играть, — бормочет он. — Вернее, там будет играть один человек, о котором мне нужна информация.
— О заказных убийствах? — интересуюсь я.
Кензо качает головой.
— Об утечке. Он мой старый игрок, тот, кто раньше делал для меня ставки.
Я мигом оживляюсь.
— Можно мне с тобой?
— Ты хочешь составить мне компанию, — спрашивает он медленно, а я на это лишь фыркаю.
— Да, черт возьми, мне чертовски скучно, позволь мне помочь. К тому же, выпивка, азартные игры и ты? Звучит заманчиво.
Кензо издает стон, облизывая губы.
— Звучит до смешного сексуально.
Он пробегает глазами по моему телу, заставляя меня дрожать.
— Ты можешь пойти вместе со мной, но знай, что будешь подбирать свое платье с пола моей комнаты еще до того, как этот вечер дойдет до своего логического завершения. Ты ― мой выигрыш в этой игре.
Наклонившись, я нежно целую его.
— Слова, слова, одни слова… — бормочу я, встаю и удаляюсь, останавливаясь у двери, чтобы оглянуться на него. Его глаза закрыты, губы сжаты.
— Идешь?
Кензо поднимается на ноги, с ухмылкой смотрит на меня, поправляя жилет и хватая свой телефон, а затем убирая его в карман. Его рука крутит игральные кости, когда он направляется ко мне, обхватывая мое плечо.
— Не могу дождаться, дорогая.
Мы спускаемся вниз, рука Кензо гладит меня по спине до самой задницы в лифте. Я усмехаюсь, когда дверь открывается, и он ведет меня под руку к красному «феррари». Он открывает дверь, и я проскальзываю внутрь, наблюдая, как он огибает капот и скользит на водительское сиденье. Кензо подмигивает мне.
— Держись, — предупреждает он, и двигатель ревет, когда машина резко трогается с места.
Я кричу в экстазе, когда мы вырываемся из подземного гаража здания и мчимся на улицу. Уже темнеет, город оживает, пока Кензо лавирует в пробках. Мы покидаем город и выезжаем на трассу. Держа одну руку на руле, а другую на рычаге переключения передач, Кензо набирает скорость, а затем протягивает руку к моему обнаженному бедру и сжимает его, пока ведет машину.
Мои волосы откинуты назад, сердце колотится от ощущения скорости, а губы кривит ухмылка. Это потрясающе. Я раздвигаю ноги, а его рука скользит чуть выше, останавливаясь только тогда, когда его большой палец касается моей киски. Причем Кензо даже не заботится о том, чтобы убрать руку, просто ведет машину. То, как он управляет машиной, и то, как быстро мы едем, продолжая наращивать скорость, возбуждает меня.
Почему это так возбуждает?
Проходит совсем немного времени, и вот мы уже поворачиваем и едем по частной подъездной дорожке в самой богатой части города.
— Почему у вас, ребята, нет здесь дома? — интересуюсь я.
— Вообще-то он у нас есть. Но мы его ненавидим.
Кензо усмехается, когда мы подъезжаем к черному, богато украшенному забору с гербом на фасаде.
— Мы ненавидим богатеев, этих душных ублюдков.
— Ты один из этих богатеев, — усмехаюсь я.
— Правда, а разве я не душный ублюдок?
Ворота открываются, и Кензо на скорости проезжает через них, двигаясь по освещенной вымощенной дорожке к подъездной аллее округлой формы с фонтаном посередине, расположенной перед огромным особняком. Он останавливается прямо перед дверью и бросает ключи парковщику, выходя из машины, огибает ее, чтобы открыть мне дверь. Кензо подает мне руку, и я принимаю ее, затем он помогает мне подняться и обхватывает меня за талию, пока мы поднимаемся по ступенькам ко входу.
Дверь распахивается перед нами. Льется музыка, и когда мы заходим внутрь, я чуть было не подбираю челюсть с пола. Черт, вот как живет добрая половина богатого сброда. Повсюду висят люстры, а на каждой стене, наряду с семейными портретами, висят старинные картины в золотых рамках. Две изогнутые лестницы ведут на второй этаж из холла, в котором мы в данный момент находимся.
Музыка, смех и звон бокалов доносятся до нас. Женщины дефилируют в облегающих платьях и драгоценностях, разодетые в пух и прах под руку с мужчинами в дорогих костюмах. Все здесь кричит о деньгах, и я, конечно, чувствую здесь себя не в своей тарелке. Но Кензо все равно, он наклоняется ко мне, чтобы прошептать:
— Притворись, детка, они все такие, все они скрывают свои маленькие темные секретики по шкафам с дорогущими нарядами. Видишь вон того, с усами? — Я киваю, когда мужчина, о котором идет речь, проходит мимо. — Он спит со своей падчерицей, а тот, что смеется над чьей-то остротой из компании богатеньких придурков… Он на грани банкротства. Это все игра, дорогая, опасная игра, но все же игра. Здесь они используют слова, а не кулаки, но это все одно и то же. Ты знаешь, как играть, и я тоже. Они не лучше нас, нет, они ничтожества. Просто пешки, жаждущие власти и денег, готовые на все ради этого.
Кензо целует меня в шею и выпрямляется, когда мужчина направляется к нам, чтобы поприветствовать. Он даже не смотрит на меня, когда пожимает руку Кензо.
— Рад вас видеть. Вы должны мне помочь позже, чтобы хотя бы попытаться вернуть мои деньги.
Произнося это, он притворно смеется.
— Конечно.
Кензо усмехается, но это маска, я это вижу.
— Пожалуйста, позвольте мне представить вам мою спутницу, Рокси.
Мужчина наконец-то смотрит на меня, пробегая глазами вверх и вниз по моему телу, его собственные глаза-бусинки загораются огнем.
— Приятно познакомиться… Рокси, — приветствует он, берет мою ладонь и целует ее тыльную сторону.
— Хотела бы я сказать то же самое, но поскольку вы не имели чести представиться, прежде чем уставиться на мою грудь, я не могу считать наше с вами знакомство таким уж приятным, не так ли?
Я ухмыляюсь.
Он смеется и кажется более заинтересованным, словно он сам играет в игру.
— Конечно, нет. Извините, просто я привык к тупым конфетным фантикам, которых волнует только цвет вашей кредитной карты. Меня зовут Стефан, мне очень приятно, Рокси.
Он кивает, теперь этот парень кажется немного уважительным.
— Извините, но нам нужно встретиться с другими людьми, взять деньги, — замечает Кензо и уводит меня, а Стефан смотрит нам вслед.
— Уже очаровываешь мужчин, дорогая? — говорит он мне. — Будь осторожна, детка, они все здесь те еще змеи.
— Но ни один из них ни разу не такая змеюка, как ты, — парирую я, глядя на Кензо, когда мы останавливаемся в дверном проеме. — И все же, я в твоих руках, засранец.
— Тебе же это нравится.
Он подмигивает, когда нам приносят два напитка. Кензо передает мне скотч и выпивает шампанское, прежде чем передать пустой бокал обратно официанту.
— Еще стакан скотча для меня.
Я почти смеюсь от осознания того, что он предвидел, что я не буду пить это пузырящееся дерьмо, потягивая напиток, позволяя теплу омывать меня изнутри, пока я осматриваю пространство комнаты. Столы расставлены по всему помещению, как в казино, но в особняке, и есть бар и столы. Это впечатляющее место заполнено богатыми и влиятельными людьми города, все они играют на свои деньги.
На те же деньги, которые они крадут у бедных.
— Кто управляет этим вертепом? Ты?
— Нет, джентльмен, к которому мы пришли в гости. Он вне границ моей досягаемости, поскольку промышляет не в городе, к тому же он мой старый знакомый, — спокойно отвечает Кензо, улыбаясь и кивая проходящим мимо людям.
— Не друг? — спрашиваю я, сканируя толпу.
— У меня нет друзей, дорогая. У меня есть братья и ты, — рассеянно отвечает он, прежде чем протащить меня сквозь толпу.
— Вот он. Не стесняйся растрясти мой счет, этим богатым придуркам не помешало бы твое отношение, детка, так что встряхни их и смешай с дерьмом. Черт знает, что я делаю.
— И все же они тебя любят, — комментирую я, видя, как они все приветствуют Кензо.
— Они любят мои деньги и власть, которой я обладаю. Они не знают, как взять тебя, но ты со мной, поэтому они будут смеяться вместе с тобой и не будут сопротивляться. Делай, что хочешь, будь настолько озлобленной, насколько хочешь быть, будь собой.
Ну, Кензо дал мне разрешение. Он еще пожалеет об этом.
Мы останавливаемся у полного стола, и вдруг в его присутствии освобождается место. Кензо садится и притягивает меня к себе. Там четверо мужчин, дилер ― женщина в коротком коктейльном платье.
— Дэнни.
Кензо кивает на мужчину, сидящего напротив нас.
Он рыжий, с густой бородой, пронзительными голубыми глазами и бледной кожей, в наполовину расстегнутой рубашке. Он выглядит угрожающе, наблюдая за нами.
— Кензо, не помню, чтобы я тебя приглашал.
— Когда это меня останавливало?
Кензо смеется, сжимая меня крепче.
Дэнни переводит взгляд на меня, изучая и отводя глаза в сторону, демонстрируя крайнюю степень незаинтересованности. Ублюдок.
— Не знаю, детка, мне он кажется совсем никаким, — замечаю я, прислоняясь к Кензо, который целует мое плечо, его рука гладит мое бедро под столом, когда он берет свои карты.
Дэнни оглядывается на меня, в его взгляде разгорается раздражение, а ноздри раздуваются.
— Что ты сказала, девочка?
— Я женщина, а не девушка, — бросаю я, а затем отворачиваюсь, игнорируя его. — Не думаю, что он тот, кто нам нужен.
Дэнни щурится, глядя на меня. Я чувствую это, когда ласкаю плечо Кензо, пока он играет.
— Мы можем найти кого-нибудь другого, куш достаточно большой.
Кензо ухмыляется, когда выигрывает, и раздается новая партия. Другой мужчина за столом смотрит на меня, и я выдерживаю его взгляд.
— Проблемы, придурок? Тебе нужна виагра, чтобы завестись, или просто поглазеть на мои сиськи?
Он отшатывается в шоке, а я смеюсь.
— Не волнуйся, твоей жене будет все равно, ей будет так же противно в своих жемчугах, как и тебе, заниматься своим скучным ванильным сексом, пока песок сыплется из твоих дряхлых костей.
Мужчина брызжет слюной, а Кензо смеется, но не останавливает меня. Я оглядываю другого мужчину, он средних лет и немного пухлый.
— Дай угадаю, папашины деньги? Ты тратишь их на шлюх, вот почему ты чешешь свои яйца. ЗПП замучили, верно?
Дэнни лишь разражается громким смехом, когда эти двое встают из-за стола. Теперь здесь только Кензо и он.
— Она мне нравится, где ты ее нашел?
— Там, куда бы ты не пошел.
Кензо ухмыляется, откладывая карты и забирая свой выигрыш, заставляя Дэнни ругаться, когда сдают очередную партию.
— Мне нужна информация.
— Мило с твоей стороны.
Дэнни фыркнул.
— Он ведет себя, как баба, — смеюсь я. — Предпочитает играть в карты, а не на реальные деньги.
Кензо скользит рукой выше, не обращая внимания на остальных, и ласкает мою киску. Я издаю стон ему в ухо, покусывая мочку, он сосредоточен на своих картах и выигрыше, даже когда ласкает меня, и я позволяю ему это. Моя киска пульсирует и болит от желания обладать им. Видеть эту его сторону, контроль, власть… это что-то делает со мной.
Я промокла насквозь.
Кензо, должно быть, чувствует это, потому что издает стон, заставляя меня ухмыляться, когда я снова облизываю его ухо.
— Я представляю, как ты трахаешь меня на глазах у всех этих старых, богатых ублюдков и показываешь им, что такое быть живым, — мурлычу я ему в ухо.
Он чертыхается и проигрывает следующую партию, отчего Дэнни разбирает смех.
— Информация, говоришь? Отлично, чего ты хочешь?
Но Кензо встает, увлекая меня за собой.
— Позже, — рявкает он.
Кензо рывком поднимает меня со своих колен и, схватив за руку, подмигивает Дэнни, заставляя меня задуматься, что он изображает, но он тащит меня из комнаты, похоже, в отчаянии. Кензо игнорирует всех, кто пытается с ним заговорить, при этом его взгляд обыскивал периметр, пока Кензо не открыл какую-то дверь и не втолкнул меня внутрь. Я с грохотом впечатываюсь в стену. Это коморка для швабр. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он закрывает дверь и щелкает замком, прежде чем поворачивается ко мне. Кензо смотрит на меня темным, изголодавшимся взглядом.
— Прямо сейчас я собираюсь трахнуть тебя, дорогая. Лучше кричи громко, чтобы они тебя услышали, и ты сможешь по-настоящему шокировать этих старых, богатых ублюдков.
Кензо ухмыляется, подходя ближе.
— Тебе не стоит дразнить меня, дорогая.
— А кто тебе сказал, что я дразнюсь?
Я ухмыляюсь, хватаю платье и задираю его выше, обнажая трусики.
— Ну что, ты все еще собираешься меня трахнуть?
Кензо расстегивает ремень и молнию на брюках, пока его глаза бегают по мне. Затем он начинает двигаться быстро. Слишком много сдерживаемого желания, слишком много потребности. В прошлый раз я боролась с ним, но в этот раз нет. Я хочу этого, его. Я хочу, чтобы его член был во мне, в особняке, в окружении богатых ублюдков, которых я всегда ненавидела.
Я хочу, чтобы они слышали, что он делает со мной, чтобы знали, что они могут владеть деньгами и людьми, но у них никогда не будет того, что есть у нас. Реальность. Сырое, блядь, желание и потребность. Потребность в другом человеке.
Кензо впечатывает меня в стену и поднимает на ноги.
— Все будет жестко и быстро, ты, гребаная дразнилка.
Я лишь громче стону, откидывая голову назад, когда Кензо отодвигает мое нижнее белье в сторону, ровняется с моей мокрой киской и врезается в меня. Я вскрикиваю от боли, и затопившего меня разом удовольствия. Он не останавливается, Кензо отстраняется и входит в меня, пока я обхватываю ногами его талию.
Ручка двери покачивается, и я смеюсь, а он хихикает.
— Занят траханьем моей девочки, скоро выйду, — отзывается Кензо, прежде чем снова врезаться в меня.
— У них, наверное, там массовый сердечный приступ, — скулю я, а мои глаза закрываются.
— Наверное. Разве это не здорово? — бормочет Кензо, облизывая местечко чуть выше моих грудей.
Я упираюсь пятками в его задницу, подталкивая Кензо вперед. Его рука прижимается к стене, другая лежит на моем бедре, пока он трахает меня. Кензо выкрикивает мое имя. То, как он произносит его, как слоги слетают с его губ, пока его толстый член входит в меня, пронзая меня, вызывает во мне всплеск желания. Кензо задыхается, наши сердца бьются в унисон, когда он вдавливает меня в стену от силы своих толчков.
Упираясь руками в его плечи, я притягиваю Кензо ближе, моя разрядка прорывается сквозь него, влекомая его руками и членом. Он прикусывает мою грудь, и я кричу в экстазе захлестнувшего меня освобождения. Оно прорывается через меня, пока я дрожу и трясусь, и он что-то бубнит, утыкаясь мне меж грудей, когда я чувствую, как его освобождение заполняет меня.
О, блядь.
Мы оба тяжело дышим, прислонившись к стене, мышцы в моих ногах разом потеряли былую силу, но мои ноги все еще обхватывают его. Кензо поднимает голову, в его взгляде застыла тьма вперемешку со смешинками.
— Интересно, они слышали это, или нам стоит зайти на второй круг?
— Не знаю, — бормочу я, задыхаясь. — Может, еще разок?
Кензо злобно усмехается и вырывается из моего цепкого тела. Мои ноги падают на пол, они слабые и почти подкашиваются, но тут он оказывается рядом, обхватывая меня рукой за талию и опускаясь на колени у моих ног, уткнувшись лицом в мою киску.
Застонав, я закидываю одну ногу ему на плечо, но Кензо хватает другую и закидывает ее туда же, поднимая меня без усилий, пока он ласкает мой клитор, не заботясь о том, что его разрядка ускользает от меня.
Кензо облизывает меня сверху донизу, погружается в мою киску, прежде чем сосредоточиться на моем проколотом клиторе, играя с ним, пробуя меня на вкус. Я прижимаюсь ближе, почти задушив Кензо своей киской, когда мои бедра сжимаются вокруг него.
Ему все равно, его руки крепче сжимают меня, как будто он не может насытиться мной. Язык Кензо умело нажимает и лижет там, где мне нужно. Дверная ручка снова дребезжит, но мы оба не обращаем на это внимания.
— Да, — лишь простонала я, откидывая голову назад. — Кензо, прошу тебя, — умоляю я.
Я так сильно хочу кончить снова, что у меня сводит живот, когда кровь, словно лава, течет по моим венам от ощущений, что дарит его умелый рот. Он стонет в моей киске, звук вибрирует во мне, когда Кензо нажимает на мой пирсинг.
— Боже, да, — кричу я, притягивая его ближе, тянусь вниз, чтобы схватить Кензо за волосы, когда кручу бедрами, отчаянно трахая его рот.
Оргазм нарастает, я чувствую. Я так близко к краю, что, когда он снова дергает за мой пирсинг, я вскрикиваю. Кензо лижет меня, нежно поглаживая мой сверхчувствительный клитор, а я пыхчу и упираюсь в стену, мой живот все еще сжимается, а бедра дрожат вокруг него.
Кензо помогает мне встать, опуская мои ноги на пол. Он все еще стоит на коленях, его подбородок и рот покрыты моими соками, и он ухмыляется мне.
— Открой дверь, долбаный урод, у меня есть для тебя информация, — кричит Дэнни, пока Кензо вытирает рот и, подмигнув мне, засовывает свой член обратно в брюки, приводит себя в порядок и проверяет, в порядке ли я, прежде чем открыть дверь.
— Ты в порядке, приятель? Что-то нужно? — спрашивает Кензо, загораживая Дэнни вид на меня, пока я выпрямляюсь и выравниваю дыхание.
— Ты хочешь знать, кто тебя предал, верно? — огрызается Дэнни, голос у него при этом низкий.
— А меня предали? Я не знаю… — Кензо ухмыляется.
— Заткнись на хрен, ты же знаешь, что я не мог говорить там. Впустишь меня? Он проходит мимо Кензо, закатывая на меня глаза.
— Здесь воняет сексом.
— Правда? — ухмыляюсь я. — Наверное, это из-за карточной игры, она меня так завела.
Я подмигиваю.
Кензо закрывает дверь, прислоняясь к ней, и ухмыляется мне.
— Что я могу сказать, я не могу удержаться рядом с ней.
— Да, да, мне плевать на то, что у тебя мокрый член. Я не могу быть замечен за разговором с тобой, они меня просто порешат. Ты хочешь информацию или нет? — рычит Дэнни, отворачиваясь от меня, чтобы посмотреть на лицо Кензо, которое посерело и стало серьезным.
— Что тебе известно? — требует Кензо.
— Достаточно, чтобы понять, что быть твоим другом сейчас опасно, даже богатые придурки здесь знают это, но они боятся тебя больше. Кто-то знает все, парень, и это не ваш сотрудник. Они знают детали, которые не знает никто другой. Они малость устарели, но, тем не менее, они есть, — ворчит Дэнни. — На твоем месте я бы порылся в своем прошлом и не высовывался.
— Почему? — требовательно спрашивает Кензо.
— Потому что грядет битва, а я не думаю, что ты ее переживешь. Если переживешь, мы сыграем снова, может быть, приведешь свою девушку, чтобы я мог выиграть еще немного.
Дэнни кивает, и Кензо кивает в ответ со спокойной улыбкой.
— Спасибо, парень.
Кензо выпускает его и закрывает дверь.
— И это все? Ты само спокойствие.
Кензо смеется.
— Дорогая, мы уже знаем, что будет нанесен удар, он всегда последует, мы живем с этим постоянно. У меня здесь четыре охранника, они смешались с толпой. Никто не причинит тебе вреда, — рычит он, его глаза снова темнеют, — кроме нас.
— Романтично, — поддразниваю я, поправляя платье. — Ну что, мы уже уходим?
— Вечер только начался, пойдем выиграем немного денег.
Кензо подмигивает, берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Когда мы открываем дверь, мимо проходит мужчина, и его лицо краснеет, когда он видит нас, несомненно, он слышал, чем мы занимались. Он уворачивается и спешит прочь, заставляя нас смеяться.
Это должно быть весело, и я уже слишком давно не выходила из дома. Пора насладиться богатой жизнью и забрать все их деньги. Я уже говорила, что люблю играть в азартные игры?
Упс, кажется, я забыла сказать об этом Кензо.