ГАРРЕТТ
Мы все слышали, как вернулись Кензо и Рокси. Я выглянул на балкон и увидел, как он глубоко поцеловал ее у двери, прежде чем сказать ей, чтобы она немного поспала. Он широко улыбался, счастливее я его никогда не видел. Кензо даже не заметил моего взгляда, когда уходил в свою комнату.
Влюбленный дурак.
Закатив глаза, я захлопнул дверь и лег в постель, подложив руку под голову, но, как всегда, не смог заснуть. А если и удается заснуть, то сон ― всегда воспоминания, те воспоминания. Разве недостаточно того, что я вижу физические шрамы от них? Я должен переживать это каждую гребаную ночь.
Закрыв глаза, я заставляю себя заснуть, у меня нет выбора, но, как я и ожидал, кошмар берет верх.
Я чувствую запах собственной крови. Она пропитывает воздух, как и мои собственные крики. Сначала я держался стойко, но по мере того, как все больше и больше кожи сдиралось с моего тела, пока она смеялась, я не мог остановить это. Они лились из меня, мои крики агонии.
Она безумно ухмыляется, глядя на меня, голубые глаза, которые я когда-то любил, потемнели от жадности и похоти. Жажды моей боли, моей смерти. Она думает, что это даст ей то, чего она жаждет. Я хочу сдаться, погрузиться в это светлое тепло, зовущее меня, но я борюсь с ним. Мне нужно освободиться, убить ее, пока ее не нашли другие. Они будут пытать ее, они сделают ей больно… и, несмотря на все это, часть меня все еще любит ее.
Даже сейчас, когда ее клинок вспыхивает в свете, когда он снова опускается на мою грудь, прорезая еще больше мышц, сжигая их, я забочусь о ней.
Дергаясь в цепях, я борюсь с ней, а она хихикает.
— О, Гарретт, всегда борец до конца. Мне нравится это в тебе, знаешь ли? Видеть боль, которую ты причинил, всю эту кровь на твоем теле, когда ты боролся с ними.
Она стонет, прижимаясь ко мне и заставляя меня задыхаться.
— Но я ошибалась. Ты слабый, чертовски жалкий. Просто тупой богатый паренек, совсем не такой, как я.
Кольцо на ее пальце, которое я подарил ей несколько часов назад, блестит на свету, когда она держит нож, покрытый моей кровью.
Это должна была быть самая счастливая ночь в моей жизни. Остальные ушли, чтобы дать нам побыть вдвоем, чтобы я мог сделать предложение, и вот мы здесь. Я умираю.
Я чувствую это ― слишком большая потеря крови.
Этого ли она хочет? Во мне разгорается чертов гнев, который я испытываю во время драк, который помогает мне выжить. Он бурлит в моих венах, когда я смотрю на нее. Я сжимаю губы и не даю вырваться ни единому звуку, но ей это не нравится. С криком она наносит удары и режет. Боль, как никакая другая, проходит через мое связанное тело…
Я резко просыпаюсь, что-то не так. Я чувствую это ― цепь на моей руке. С ревом я хватаю ее и кручу, бросая человека рядом со мной, прежде чем прижать его к себе. Ярость и страх проходят через меня, ослепляя меня. Я вслепую обхватываю руками горло человека, пока тоненький голосок не достигает меня в моем тумане.
— Гарретт?
Моргнув, я смотрю на Рокси.
— Рокс? — бормочу я в замешательстве. Я сглатываю, замечаю свою руку на ее горле и сажусь, быстро отстраняясь от нее. Сон все еще длится, заставляя меня чувствовать себя чертовски злым.
Рокси сидит, кажется, не боясь, хотя я почти только что снова убил ее. Мое тело вздымается, грудь болит от сна. Она не может быть здесь, не сейчас, но, похоже, ей, как обычно, наплевать.
— Ты в порядке? Я услышала, как ты кричишь, и пришла проверить…
— Я в порядке, убирайся, — огрызаюсь я, сдерживая ярость внутри себя, которая хочет вырваться и наказать Рокси, хотя она ни в чем не виновата.
Она хмурится.
— Гарретт, ты…
— Убирайся. Убирайся, — рычу я.
Она замирает, наблюдая за мной.
— Это о том, почему ты ненавидишь женщин… женщину, которая сделала это с твоей грудью?
Настала моя очередь замереть.
— Как?
— Это нетрудно выяснить. Я не знаю, кто она была, и что произошло, но я предполагаю, что это была женщина, которая сделала это с тобой.
Рокси грустно улыбается.
— Мне жаль, Гарретт, неудивительно, что ты ненавидишь женщин.
— Ты ничего не знаешь, убирайся.
Я отворачиваюсь в стыде.
— Тогда поделись со мной, — умоляет она, тянется ко мне, но останавливается, не дотрагиваясь до меня. — Я пойму, я могу помочь. Что случилось? — умоляет она.
Я скрежещу зубами, и Рокси вздыхает, позволяя своей руке опуститься на кровать между нами.
— Я просто хочу помочь, Гарретт, клянусь, я не причиню тебе вреда. Я просто хочу… ну, тебя. Как бы я тебя ни заполучила, даже в качестве друга.
— Разве ты не видишь, что я уничтожен? — кричу я. Я знаю, что остальные слышали меня, но они не пытаются остановить меня или спасти ее. Глупцы. Рокси вздыхает, выглядя раздраженной.
— Где? Где ты испорчен? — огрызается она, явно устав от доброты. — Твоя грудь? Она сексуальная, забей на нее, у тебя несколько шрамов.
Она фыркает.
— Несколько? — рычу я и впиваюсь в лицо Рокси, указывая на расплавленную ткань по всему торсу. — Это гребаный ужасный беспорядок, на который мне даже смотреть тошно. Как ты могла ожидать, что я сочту это привлекательным?
— Не тебе говорить мне, кого я считаю привлекательным, — с рычанием возражает она, злясь на себя. — Я люблю твои шрамы так же, как люблю свои собственные. Они заставили меня почувствовать близость с тобой раньше, чем с кем-либо другим. Кто-то с такими шрамами знает, что такое боль, как и я. Так что да, они мне нравятся, да, я хочу тебя так чертовски сильно, что это глупо, так сильно, что я прикасаюсь к себе при мысли о тебе, даже когда ты злой и ненавидишь всех и вся. Ты не можешь говорить мне, чего я хочу, потому что ты чертовски боишься! — кричит она, а потом тяжело дышит, пока мы смотрим друг на друга.
— Конечно, я боюсь, я чертовски напуган, — кричу я, ударяя себя рукой в грудь. — Она разрушила меня, мое тело, мой разум, и, блядь, Рокс, как ты можешь хотеть этого? Как ты можешь хотеть, чтобы я прикасался к тебе, когда я такой мудак? Когда я могу убить тебя?
— Что такое маленькая опасность? — ухмыляется она. — Я была с Дизелем, чувак, ты не хуже его.
Я молчу, не зная, что сказать.
— Они не сказали тебе, что случилось? — спрашиваю я негромко.
— Нет, это твоя история, — тихо отвечает Рокси, уже не злясь.
Черт, мы испортили это перемирие.
— Ты в порядке?
Вытирая лицо, я сажусь, прижимаясь спиной к стене, и она рядом со мной.
— Да, нет, — бормочу я, не в силах смотреть на нее. — С тех пор мне снятся кошмары, но в последнее время они стали только хуже.
— Мне жаль, — пробормотала Рокси, и я кивнул. Мы сидим в тишине, и она вздыхает. — Я уйду, я не хотела…
— Не уходи, — резко бросаю я и чувствую, как она оборачивается и смотрит на меня.
Но я не знаю, что сказать или сделать. Я так чертовски по уши застрял в этом дерьме, и не знаю, что меня вернет к жизни. Как я могу тянуться к Рокси, когда знаю, что могу причинить ей боль? Разве я не хочу ее так эгоистично? Но я хочу. Я хочу ее.
Я хочу целовать ее до усрачки каждый раз, когда мы ссоримся, хочу бросить ее на кровать и трахнуть. Но я не могу.
Рокси придвигается ближе, но мне все равно невыносимо смотреть на нее. Она тихо смеется, и в следующий момент она перекидывает ногу через мои колени и оказывается передо мной, нависая над моими бедрами.
— Так нормально? — спрашивает она.
Все, что я могу сделать, это беззвучно кивнуть, и Рокси улыбается мне.
— Гарретт, ты раньше всех заметил, что я вздрагиваю, когда кто-то двигается слишком быстро. Ты ведь знаешь, почему? Готова поспорить, что ты сам догадался или они тебе рассказали.
— Твой отец.
Я киваю, жалея, что не убил этого ублюдка, когда у меня был шанс.
— Мой отец.
Она кивает и горько улыбается.
— В первый раз у меня был секс после… — она сглатывает. — Это было тяжело, это был мой первый раз, это должно было быть потрясающе, но мы были пьяны, и все, что я видела каждый раз, когда он брал меня, было лицо моего отца. Все быстро закончилось, я заплакала и пошла домой. Стало лучше, я научилась блокировать это. Я научилась справляться со своими реакциями. На это ушло много лет, черт, я и сейчас вздрагиваю. Мне до сих пор снятся кошмары, это не проходит просто так ― травма остается с тобой каждый божий день твоей жизни. Но у нас есть выбор ― позволить ей управлять нами или уничтожить нас. Я решила ни то, ни другое, потому что тогда он победит. Это звучит глупо и самонадеянно, как будто я просто решила в один прекрасный день, но я решила. Я устала бояться, поэтому даже сейчас, когда это дерьмо пугает меня, когда у меня возникают воспоминания, кошмары или я неправильно реагирую… я выбираю, как с этим справиться. Я. Никто другой, потому что они не могут понять, что я чувствую в данный момент. Никто другой не может. Исцеление дается нелегко, дорогой. В некоторых отношениях это хуже, чем само… насилие, и у вас будут неудачи и разочарования, но попытаться стоит. Иначе ты все еще будешь в плену этих воспоминаний, все еще будешь бороться за выживание…
— Я устал от борьбы, — признаюсь я, и она усмехается.
— Я тоже. Так что, если я делаю что-то не так, если я провоцирую тебя или что-то еще, говори. Дай мне знать. Дай нам знать, чем мы можем помочь, потому что они хотят этого. Твои братья, они тянутся к тебе, пытаются понять, как они могут защитить тебя. Помочь тебе. Как и я. Ты должен решить, можешь ли ты позволить нам сделать это.
— Я должен сделать это один, — бормочу я.
— Я знаю, но мы здесь, — шепчет она, — и иногда этого достаточно, а может, я просто полусонная и в бреду.
Я хихикаю, а она ухмыляется.
— Хочешь посмотреть фильм или что-нибудь еще?
— Нет, блядь, не хочу, — огрызаюсь я, и ее лицо опускается. Когда Рокси собирается отодвинуться, я протягиваю руку, медленнее, чем обычно, чтобы она успела заметить, запутываю пальцы в ее волосах и притягиваю Рокси к себе. Она задыхается, когда я прижимаюсь губами к ее губам. Сначала я замираю, не привыкший к контакту, но когда она начинает двигаться мне навстречу со стоном, я не могу удержаться, но хриплю и целую ее.
Рокси хнычет мне в рот, когда я просовываю свой язык меж ее губами и переплетаю его с ее языком. Поцелуй отчаянный и грубый, наполненный такой сильной потребностью, что я не могу не представить ее губы вокруг моего члена. Но тут она опускается на мои колени, очевидно, устав держать себя в руках, и я замираю.
Интересно, чувствует ли Рокси страх на моих губах, страх, что все это исчезнет, превратится в очередной сон, и я вернусь к тому, чтобы хотеть ее издалека. Жаждать ее с опустошением, проносящимся в моей голове.
Давление Рокси на меня, надо мной.
Черт.
Я даже не помню, как пошевелился, но когда я моргнул, она была прижата ко мне на кровати, а я рычал на нее. В ужасе от самого себя, я отшатываюсь.
— Черт, прости, черт.
Я не могу смотреть на Рокси, но ее рука легко ложится мне на плечо, не боясь даже после того, как я снова попытался причинить ей боль.
— Все в порядке, это из-за поцелуев или из-за того, что я оказалась на тебе?
— Черт, Рокс, почему это имеет значение? — огрызаюсь я, вытирая лицо. — Ты была на мне, — грустно шепчу я. — Она… она была сверху, когда делала это.
Я жестом показываю на свою грудь.
Я был привязан, не мог двигаться или сбежать.
— И я была на тебе… — вздыхает она. — Черт, мне жаль, Гарретт.
— Да, мне тоже, я в жопе, — рычу я.
Рокси замолкает, и я поворачиваюсь к ней, внезапно разозлившись на себя ― на свое прошлое, на женщин, на свою собственную гребаную потребность, которую я не могу, черт возьми, удовлетворить.
— Мне чертовски надоело это дерьмо, быть чертовски твердым и не иметь возможности прикоснуться к тебе. Я хочу трахнуть тебя так сильно, что мне больно. Я просыпаюсь, кончая на свой собственный чертов живот, представляя, как ты подо мной, как я вхожу в тебя. Те крики, которыми ты одариваешь других, звучат у меня в ушах, — качаю головой, ударяя кулаком в грудь. — Я хочу тебя так чертовски сильно. Как ты можешь сидеть здесь так спокойно?
Я почти кричу.
Грудь вздымается, я смотрю на Рокси, когда она садится и скрещивает ноги, ее глаза устремлены вдаль.
— В твоих мечтах я под тобой? — спрашивает она.
— Какое, блядь, это имеет значение? — рычу я, моя рука обхватывает ее горло и сжимается, когда я придвигаю Рокси ближе, но она не сопротивляется.
— Просто думаю. Если ты действительно хочешь этого, как и я, почему бы нам не попробовать меня под тобой? Черт, ты можешь даже привязать меня!
При этих словах она пожимает плечами.
Я бунтую, а Рокси улыбается.
— Детка, мне нравится быть связанной, не напрягайся. Если ты свяжешь мне руки, я не смогу дотянуться до тебя, не смогу прикоснуться к тебе, и ты сможешь чувствовать, что все контролируешь. Как если бы ты связал мне руки, когда трахал мой рот.
Я рычу на это заявление, а ее зрачки темнеют, глаза перемещаются к моему члену с желанием.
— Только на этот раз ты трахнешь меня по-настоящему, как мы оба хотим.
— Рокси… — начинаю я, а она ухмыляется.
— Держу пари, у Дизеля есть цепи, — она играет бровями. — Что думаешь, большой парень, хочешь попробовать?
Мой взгляд пробегает по ее телу.
— Я попробую все, если смогу трахнуть тебя.
Она смеется.
— Вот это решимость.
Рокси собирается встать, но я удерживаю ее на месте, медленно наклоняюсь и целую, чтобы доказать ей и себе, что я могу. Рокси стонет мне в рот, когда я сжимаю ее горло, прежде чем отпустить. Она встает, хихикая, и я шлепаю ее по заднице, заставляя смеяться сильнее, когда Рокс выскальзывает из комнаты. Через две минуты я слышу вскрик, а затем смех Дизеля.
Вскинув бровь, я смотрю, как она возвращается в мою комнату и закрывает дверь, с цепями в руках и раскрасневшимся лицом.
— Думала попробовать напугать его во сне, как он меня, но ничего не вышло.
Я смеюсь.
— Что он сделал?
— Шлепнул меня своим членом.
Я таращусь, а потом разражаюсь смехом. Она усмехается, но кладет руку на бедро.
— Серьезно, Гарретт, чья первая мысль ― ударить незваного гостя своим членом?
Она вскидывает руки вверх.
— Он, вероятно, знал, что это ты, кроме того, это наверняка остановило бы меня, если бы я пытался убить или ограбить его.
Я ухмыляюсь.
— Мужчины.
Рокси качает головой и подходит ближе, прежде чем нерешительно остановиться.
— Тебе нужно, чтобы я приковала себя к кровати, или я могу достать Дизеля, чтобы тебе не пришлось. — Рокси смотрит вниз на цепи. Я тоже смотрю, ожидая, что они приведут меня в чувство, но этого не происходит.
— Нет, думаю, я в порядке, она… она использовала ржавую цепь снаружи, это было…
— Фактически связан.
Рокси кивает, понимая. Она протягивает руку, опускает их в мою ладонь и ждет. Я тоже жду, но когда ничего не происходит, щурюсь, глядя на нее.
— На кровать, лицом вверх, сейчас же, — рычу я, желание овладевает мной. Если это сработает…
Черт. Я наконец-то смогу получить ее.
Увидеть, как Рокси кричит подо мной, пока я трахаю ее маленькую тугую киску.
Ее глаза вспыхивают, словно она знает мои мысли. Отступив назад, Рокси сбрасывает крошечные шорты и топ, в которых спала, оставаясь голой, и все, что я могу сделать, это смотреть. Она потрясающая, вся нежная кремовая кожа покрыта шрамами и татуировками, полные бедра, полные груди и змея, поблескивающая в ее пупке.
Я почти кончаю сразу же.
— В постель. Сейчас же, — приказываю я, заставляя ее ухмыляться.
Рокси подходит ближе и забирается на кровать, покачивая попкой, пока она взбирается к изголовью, заставляя меня застонать и протянуть руку, чтобы провести по персиковой половинке. Вот уже который день ощущаю себя любителем задниц.
Она снова виляет задницей, и я слегка провожу цепью по ней, заставляя Рокс вздохнуть и дернуться. Она кувыркается вперед и переворачивается, ее волосы разметались по моей подушке, а глаза пылают вожделением. Она раздвигает бедра, чтобы показать мне свою розовую, блестящую киску, поднимает руки над головой и сжимает их вместе. Ее груди покачиваются от этого движения, притягивая мой взгляд. Подползая ближе, я целую каждую из них, тянусь к ее рукам, фиксируя их цепями у изголовья, а затем засасываю один из ее сосков в рот.
Она громко стонет, выгибаясь от моих прикосновений, когда я освобождаю его и делаю то же самое с другим, а затем откидываюсь назад и смотрю на розовые пики. Ее грудь быстро поднимается и опускается, лицо раскраснелось, румянец расползается по шее к груди, а я просто сижу и смотрю на нее. Я не могу вспомнить, чтобы когда-либо видел что-то столь же прекрасное раньше.
Мои руки в шрамах и крови, ее плоть слишком совершенна, чтобы прикасаться к ней, но я сделаю это. Я испачкаю Рокси ими, теми самыми руками, которыми убиваю людей, потому что не могу этого не сделать.
Взявшись за ноги Рокси, я раздвигаю их, чтобы посмотреть на ее киску, запомнить ее. Мои губы покалывает от желания попробовать ее на вкус, узнать, такая ли киска Рокси сладкая, как выглядит, в отличие от ее обычного отношения.
— Ты забыл, как это делается? Член в дырочку, — дразнит она, заставляя меня рычать и зарываться руками еще глубже.
— Следи за своим ртом.
— Или что? Будешь трахать его снова?
Рокси ухмыляется, соблазнительно приподнимая бедра.
— Надеюсь, это обещание? — хрипло шепчет она.
Сучка.
Я хочу действовать медленно, не торопиться, наслаждаться ею, но она нужна мне слишком сильно. С того момента, как я встретил Рокси и она дала мне по яйцам, я хотел ее. Мой собственный маленький боец.
— Райдер прав, ты ― гребаное сучье отродье, — рычу я, нависая над ней, упираясь руками по обе стороны ее головы. — Неистовое, грязное маленькое отродье.
— Тебе это нравится, — ухмыляется она. — Как и ему. Он заставлял меня кричать, даже когда называл меня так, — дразнит Рокси.
Схватив ее за горло, я щурюсь. Рокси не сопротивляется, просто ухмыляется мне, ее ноги обвиваются вокруг моей талии, чтобы попытаться притянуть меня ближе.
— Ты моя.
— Одержимый, — пробормотала она. — Засунь свой член туда, где твой рот… а еще лучше… засунь свои губы туда же.
— Такая охуенно жаждущая, — бормочу я, снова сжимая горло Рокси, заставляя ее стонать.
— Хватит болтать, трахни меня уже, Вайпер, — рычит она, дергаясь в цепях, чтобы попытаться сократить расстояние между нами.
Сев на пятки, я сбрасываю боксеры, в которых спал, и ее глаза пробегают по моему покрытому шрамами и татуировками телу. Рокси жалобно стонет, наклоняя бедра. Она хочет меня. Со шрамами и всем остальным.
Это разрушает последние колебания. Рокси не такая уж хорошая актриса, у нее нет времени на чушь и ложь. Она хочет меня.
Раздвигая бедра Рокси, я тяну ее задницу вниз, вытягивая ее руки над собой, пока она давит ногами на мои разрушенные грудные мышцы, колени Рокси сгибаются. Я злобно хватаю ее за бедра одной рукой, а другой обхватываю член.
— Сильно и быстро, детка, ты будешь кричать мое имя.
— Хочешь поспорить? — смеется она.
Сузив глаза, я направляю свой член к ее входу. У меня большой, возможно, больше, чем у остальных, поэтому, несмотря на то, что Рокси вся мокрая, я вхожу медленно, не желая причинить ей боль. Я проскальзываю на дюйм, затем отступаю и вхожу еще немного, но Рокс надоедает ждать, и она с решительной ухмылкой насаживается на мой член.
Она шумно вскрикивает, а я издаю стон, закрыв глаза.
Черт, черт, черт.
Рокси слишком хороша, слишком тугая, слишком мокрая. Я не продержусь, прошло слишком много времени. Даже сейчас мой позвоночник почти прогибается от ощущений. Когда ее крики стихают до хныканья, я открываю глаза и вдавливаю руку в матрас, медленно выходя из нее, а затем снова вонзаясь.
Рокси задыхается и прижимается, чтобы принять больше меня, и мы быстро находим ритм. Сначала он медленный, но потом становится быстрым и жестким. Мы оба не в состоянии контролировать себя, пока я просто не врезаюсь в нее, растягивая киску вокруг моего члена. Рокси бьется в цепях, дергая за них так сильно, что скрипит изголовье кровати.
— Гарретт, боже, еще, — требует она, ее ноги раздвигаются шире, углубляя мой угол.
Стиснув зубы, я трахаю Рокс сильнее, теряя контроль. Это искушение судьбы, я могу сорваться и убить ее, я могу причинить Рокси боль, но нас обоих это не волнует. Мы слишком потеряны в потребности, проникающей в нас. Я не смог бы остановиться, даже если бы попытался, я слишком далеко зашел.
Потерялся в ней.
Рокс выкрикивает мое имя, когда я наклоняюсь и кусаю ее сосок, прежде чем пососать его; ее грудь выгибается под моими губами, прежде чем я выпрямляюсь и с рычанием переворачиваю ее. Руки Рокс скручиваются в цепях, несомненно, болезненно, когда я поднимаю ее задницу в воздух и врезаюсь в ее киску, хватая за бедра, чтобы потянуть Рокси назад.
Она стонет, толкается назад, чтобы встретить мои толчки снова и снова, ее киска пульсирует вокруг меня. Рокси близка, чувствую это, но и я тоже. Я хочу, чтобы это продолжалось, чтобы она была на мне всю ночь, но я не могу бороться с этим. Мои яйца подтягиваются, живот сжимается. Протянув руку между нами, я поглаживаю ее клитор.
— Сейчас, — рычу я.
Рокси хнычет, качает головой, когда я снова и снова вхожу в нее, а затем с ревом кончаю, мои бедра замирают, спина прогибается от напряжения. Рокси громко кричит, сотрясаясь подо мной, сжимаясь вокруг моего члена, и только затягивает мое собственное освобождение, пока, кажется, это продолжается вечно.
В конце концов, она останавливается, и я падаю вперед, наполовину на нее, наполовину на кровать. Боже мой.
— Первый раунд, — бормочу я, заставляя Рокси рассмеяться, прежде чем она практически хнычет.
— Это был первый? Блядь.
— Только для того, чтобы снять напряжение, — бормочу я, прежде чем поцеловать плечо Рокс и скатиться с нее. Она переворачивается на спину, и мы лежим, сплетенные вместе, заново учась дышать.
Когда мое дыхание выровнялось, я посмотрел на нее с огромной улыбкой. Я сделал это, я позволил Рокси прикоснуться ко мне.
— Спасибо, детка, — пробормотал я.
Сглотнув, она поворачивается ко мне и ухмыляется.
— Ты можешь компенсировать мне это оргазмом, пожалуйста?
Смеясь, я перекатываюсь на Рокси, и она хихикает, а затем, когда я целую ее, стонет.