РОКСИ
— Хочешь причинить мне боль? Отлично, причини, если это поможет. Я могу вынести её, — огрызаюсь я, устав от этого дерьма. Когда мне кажется, что я уже близко, он снова отстраняется, предлагая мне только те части себя, которые хочет, скрывая остальные. С меня хватит.
Рай упирается руками в окно, его голова прижимается к стеклу.
— Убирайся, — приказывает он.
— Нет, — спокойно отвечаю я, скрещивая руки. — Нет, пока ты не разберешься со всем этим дерьмом. Ты боишься причинить мне боль? Из-за твоего отца? Верно? Или, может быть, ты просто винишь себя за все, что произошло?
Я фыркнула, когда он вздрогнул.
— Я знаю тебя, Райдер, возможно, лучше, чем ты думаешь. Ты будешь перечислять каждую чертову деталь, винить себя, думать, что ты мог бы предотвратить это, но, детка? Иногда дерьмо просто случается, и знаешь что? Я не виню тебя, и твоих братьев тоже. Благодаря тебе мы живы и вместе. Дерьмо случается, Райдер, ты должен справиться с ним и двигаться дальше. Если ты застрянешь в прошлом, ты никогда не освободишься от его призраков.
Он замолкает на мгновение, и я думаю, что завела его слишком далеко, но когда его голос раздается, он еле слышен и испуганный.
— Это моя работа ― защищать вас всех.
Опустив руки, я наклоняюсь и прижимаюсь головой к его спине, обхватывая руками его дрожащее тело.
— И да, и нет. Это наша работа ― защищать друг друга. Мы все знали, во что ввязываемся, Райдер. Эта жизнь нелегка. Если бы это было так, все бы этим занимались, но перестань пытаться взвалить весь груз забот на себя. Гадюке Вайперу нужен баланс, тебе нужны твои братья и я.
Он поворачивается, и меня отбрасывает назад. Его глаза дикие, рот разинут в рычании, тело дрожит, а кулаки сжаты. Он выглядит великолепно и чертовски устрашающе.
— А если я не смогу? Что если я позволю вам всем помочь мне? Что если я выпущу все наружу и стану таким же, как он? — кричит он.
— Как твой отец? — спрашиваю я.
Он смотрит в сторону, скрежеща челюстями.
— Он был ублюдком, Роксана, настоящим гребаным ублюдком. Он обидел мою мать, меня и Кензо.
Райдер качает головой, кажется, что он сдувается, наблюдая за мной.
— А если я причиню тебе боль?
— Тогда я убью тебя.
Я смеюсь, а он смотрит на меня.
— Рай, ты не можешь причинить мне боль, пока я тебе не позволю. Прости, но я не твоя мать, я боец. Я пережила своего отца, я пережила Ди и Гарретта, я могу пережить и твоих демонов. Я никогда не позволю тебе причинить мне больше боли, чем я того желаю, и другим тоже. Ты так боишься быть им, что мешаешь себе быть собой.
Он сглатывает, его глаза ищут мои.
— Я убил его.
Я моргаю от этого.
— Хорошо.
Он смеется, самодовольный звук.
— Тебя это даже не удивляет.
— Что ты убил человека, который ранил твою мать и брата? — Я фыркнула. — Нет, Райдер, я не удивлена. Я жалею, что ты не сделал этого раньше.
Он усмехается, но вскоре сдувается, и садится обратно, его тело при этом налито свинцом, как будто он устал.
— Кензо пытался, — признается он, в его голосе звучит боль и чувство вины. Как долго он держал это в себе? — Я убивал и раньше, мой отец заставил меня, сделав из меня своего наемника. Я сделал это, чтобы защитить Кензо, потому что знал, что если не защищу его, то он сделает наемника из моего брата. Но я не мог защищать его вечно, и хотя я пытался оградить Кензо от этой жизни, он все равно вошел в нее, чтобы спасти меня от отца. Он видел, что такая жизнь делает со мной, и ненавидел ее. Однажды ночью он взял мой пистолет, когда я спал, пошел в отель…
— В отель? Где я была? — спрашиваю я, плюхаясь к Раю на колени.
Ему нужно выговориться, но я тоже нужна ему здесь. Он благодарно обнимает меня, его голова прижимается к моей.
— Одно и то же, любимая, это наше, я хотел, чтобы оно сгнило.
Затем он целует меня мягко, так мягко.
— Кензо пошел туда, чтобы убить его, чтобы спасти меня. Но когда он добрался до моего отца, он не смог этого сделать. Кензо любящий мальчик, а первый раз нажать на курок ― это тяжело, любовь моя, а что уж говорить про то, чтобы пойти с оружием против нашего собственного отца? Невозможно для Кензо. Он видел хорошее в каждом и любил их, даже когда они этого не заслуживали, и до сих пор любит.
— Эй, — протестую я, и он улыбается.
— Не только ты, Роксана. Если кто-то в этом мире и заслуживает любви, так это ты и он. Но Гарретт, Ди и я? Мы ее практически не заслуживаем.
Я качаю головой, но он закрывает мне рот.
— Дай мне сказать, хорошо? Я проснулся, и когда увидел, что мой пистолет пропал, я понял. Он вел себя странно весь день, и я просто понял это, любимая. Мне никогда не было так страшно. Я знал, что отец убьет Кензо, и к тому времени, когда я приехал, Кензо истекал кровью, будучи на пороге смерти. Я забрал у него пистолет…
— Ты убил его, — бормочу я, прижимаясь к его руке.
— Я убил отца, выстрелил ему в голову, а потом разрядил в него обойму.
Он вздрагивает.
— И я ничего не чувствовал, ничего, любимая. Даже радости не было, это было просто что-то, что нужно было сделать. Я помог Кензо подняться, и мы просто стояли над его трупом. Всю нашу жизнь он был тираном, таким большим, сильным человеком. Вся эта власть и деньги, и в конце концов, все это лишь подписало ему смертный приговор. Он выглядел таким слабым, таким маленьким. Это было легко сделать, убить, легче захватить его бизнес и разрушить его. Именно тогда я был в своей стихии, разрушал вещи, а Кензо был тем, кто созидал. — Райдер делает глубокий вдох, и я прижимаюсь ближе, предлагая ему утешение, пока он снимает весь груз, тянущий его вниз.
— Он собрал эту семью вместе. Я думаю, он сделал это для меня, чтобы попытаться удержать меня на крючке, потому что он тоже это видел ― мою способность разрушать, мой потенциал быть хуже, чем у отца, и он пытался остановить это, и это работало, любимая, так долго. Это заземлило меня, но потом появилась ты… — Он снова качает головой, его глаза загораются, а губы кривятся. — Как чертов ураган. Ты потрясла мой мир. Я знал, что так и будет, когда увидел тебя, но я просто не мог уйти. В тебе есть невинность. Я знаю, что ты видела все дерьмо, которое может предложить жизнь, но ты все еще улыбаешься, все еще смеешься. Я жаждал этого, хотел присвоить это себе и… уничтожить. Но я не рассчитывал на твою гребаную волю. Ты так легко обвела меня ― нас ― вокруг своих пальцев. Я бы сделал для тебя все, что угодно, любил бы, был бы всем, что тебе нужно, и это пугало меня, потому что та же сила, те же демоны, которые сделали моего отца тем, кем он был, живут и во мне, и тебе придется иметь дело со всеми ними. Потому что я не могу тебя отпустить, никогда.
Мое сердце разрывается от его слов. Райдер, Боже, мой бедный Райдер. Он все время беспокоится. Неудивительно, что этот лед там, он защищает его и всех вокруг от огня внутри. Ди использует его, Кензо блокирует его, Гарретт высвобождает его, но Рай? Рай живет в нем.
— Это делает меня ублюдком, я знаю, но когда ты в моих объятиях, я чувствую себя непобедимым. Я чувствую себя таким чертовски сильным, как будто я могу сделать все, что угодно. Ты делаешь меня таким. Ты делаешь меня сильнее, и из-за этого тебе приходится иметь дело с последствиями…
Оттолкнув его руку, я крепко целую его.
— И я с радостью приму их. Райдер, ты сильнее, чем думаешь, чертовски сильнее. Как ты думаешь, почему я осталась? Даже когда я впервые кончила, я не пыталась сбежать и никогда не понимала почему. Может быть, потому что я знала, что здесь мое место. В твоих объятиях. Так у тебя есть демоны? Детка, они совпадают с моими. Мы можем сделать это вместе, но больше не надо нас обманывать. Мы ― семья. Они не осудят тебя, как и ты не осудишь их. Пришло время отпустить, Райдер, пусть призраки умрут вместе с отелем, потому что теперь тебе есть ради чего жить. И я буду напоминать тебе об этом каждый гребаный день, если тебе это нужно. Я возьму все это, каждый кусочек гнева и разрушения. Нарисуй это на моей коже, и я буду носить с радостью. Я твоя, Райдер, а ты мой.
Он заглядывает мне в глаза.
— Обещаешь?
Это детское слово на устах мужчины, мужчины, который так долго терял все. Которого никогда не учили любви или доброте. Мы учимся вместе. Слова не всегда могут быть любящими, нет, иногда они прямо-таки ядовиты. Яд на наших губах, как огонь, льющийся из наших душ, но они всегда правдивы.
— Обещаю, — шепчу я.
Райдер стонет, на мгновение закрывая глаза.
— Я чертовски люблю тебя, Роксана, даже когда ты ведешь себя как грубиянка.
Я не могу не рассмеяться на это замечание.
— Не волнуйся, я все еще ненавижу тебя.
Он усмехается, его глаза вспыхивают, когда Рай обводит рукой мою шею, эти длинные, изящные, покрытые шрамами пальцы прижимают меня к нему.
— Это правда? — бормочет он, взгляд моего мужчины опасно вспыхивает, и это свидетельство того, насколько я ебанутая, что моя киска сжимается от одного этого взгляда.
— Спорим, я смогу заставить тебя кричать «Я люблю тебя» так, что все услышат.
— Сомневаюсь, приятель.
Я только фыркаю, даже когда наклоняюсь к нему, поднимая руку к его рубашке. Пуговицы отрываются, оставляя его грудь обнаженной для моего голодного взгляда, его коллаж из татуировок почти ослепляет меня. Райдер ― произведение искусства, и он, блядь, знает это.
Чертова картина в движении. Его душа такая же темная, как его татушки, а глаза такие же холодные, как общество, в котором он плавает, и все же я жажду Райдера. Его боли и любви. Мне становится больно, когда я смотрю на него. Его слишком много, но он мой.
Он может быть жестоким и бессердечным. Его руки и язык ― оружие. Райдер может свалить меня, сломать и уничтожить так же легко, как и заставить меня кричать от удовольствия. Каждый из парней Гаденышей ― это обоюдоострый меч. Они любят так же глубоко, как и ненавидят.
Им так же больно, как они дышат, и я нахожусь в центре всего этого, и все их взгляды и внимание прикованы ко мне. Если я не буду осторожна, они могут убить меня так же легко, как и полюбить. Я украла их сердца, а они взамен украли мое.
Они хранят его в своих пропитанных кровью ладонях, и когда Райдер опускает руки к моей заднице и сжимает ее, я стону от желания. Такую боль, такую смерть они оставляют на своем пути. Эти руки принадлежат убийцам.
Грешникам.
Гадюкам.
Но я все равно хочу их. Я жажду их укуса, хочу, чтобы их особый яд струился по моим венам, превращая меня в их девушку. Каждое прикосновение, каждый взгляд ― это бальзам на душу девушки, которую никогда не любили как следует.
Однажды это может поглотить нас всех, и мы взорвемся. Но какая это будет прекрасная смерть.
— Рай, — умоляю я, проводя ногтями по его груди, разрезая кожу и оставляя свой след, отдавая столько же, сколько получаю.
Они любят меня за это, потому что я способна на ту же кровь и разрушение, ненависть и мучения, потому что они живут в тени, но и я тоже.
— Боишься, любимая? — прошептал он, почти прижимаясь своими губами к моим. Его дыхание мятное, с нотками виски, доносится до меня, пока я извиваюсь на его коленях, чувствуя, как его член твердеет во мне.
— С тобой? Никогда. От того, что не получишь оргазм в ближайшее время? Абсолютно, блядь, абсолютно нет, — молвлю я.
— Ну, мы не можем этого допустить, не так ли?
Райдер ухмыляется и встает, прижимая меня к себе, прежде чем опустить на стеклянный стол. Его руки хватают меня за бедра и раздвигают их, прежде чем он заводит руку за рубашку и дергает, отрывая пуговицы, пока она не распахивается, и я оказываюсь перед ним обнаженной.
Его глаза пробегают по моему телу, его язык облизывает губу.
— Каждый раз, блядь, я забываю, как ты прекрасна. — Его руки скользят вверх по моим бедрам, костяшки пальцев задевают край моей киски, заставляя меня стонать.
— Каждый чертов раз, любимая, у меня перехватывает дыхание.
— Докажи это, — требую я, раздвигая ноги еще шире. Его взгляд падает на мою киску, и он стонет, опускаясь на колени.
Когда великий Райдер, главная гребаная Гадюка, стоит на коленях и смотрит так голодно, словно может поглотить меня целиком, это пьянит. Эта сила заставляет меня ухмыляться, я тянусь вниз и хватаю его за голову, пока он проводит языком по моим бедрам, дразня меня, наказывая меня.
— Могу попросить Гарретта набить татуировку «Собственность Райдера» над этой киской.
— Вряд ли он согласится, если только я не сделаю татуировку «Собственность Рокси» на твоем члене, — огрызнулась я, заставив его хихикнуть и подуть теплым воздухом на мою нуждающуюся в нем киску.
Я дрожу.
— Хватит болтать.
— Ты отдаешь здесь приказы, любимая? — бросает он вызов, в наказание покусывая мое бедро. — Потому что я могу легко трахнуть эту тугую маленькую киску, наполнить тебя своей спермой и оставить тебя, чертовски нуждающуюся, без права на оргазм.
— Ты ублюдок, — шиплю я.
— Верно, любимая, и я твой ублюдок, так что ложись на спину и позволь мне пялиться на мою собственность столько, сколько мне, черт возьми, будет угодно. Ты получишь мой член, когда я скажу, что ты получишь мой член, — рычит Рай, впиваясь зубами в мою кожу. Я вздрагиваю, опускаю голову на стекло и закрываю глаза от боли.
Я такая мокрая, что даже неловко, мне нужен он внутри меня, моя пустая киска пульсирует и хватает воздух. Ощущение его темного, голодного взгляда на моей киске не помогает. Я подпрыгиваю, когда пальцами Рай касается меня, раздвигая мои половые губы, прежде чем его язык касается моего клитора, обводит его, затем проводит по центру и погружается внутрь меня, жадно впитывая мои соки. Мои руки вцепились в его волосы, и я прижимаюсь к его лицу, насаживаясь на его язык, пока мои глаза закрываются. Мое сердце колотится, а тело покрывается испариной.
— Рай, боже, пожалуйста, — умоляю я, когда он убирает язык и поднимает голову, его темные глаза встречаются с моими, когда он облизывает губы.
— Ты на вкус как гребаное райское наслаждение.
Райдер стонет, прежде чем его голова снова опускается на мою киску, и он перестает дразнить.
Его глаза закатываются и встречаются с моими, когда Райдер обхватывает губами мой пирсинг и сосет, заставляя меня со стоном оторваться от стола. Отпустив пирсинг, он ласкает мою киску, словно это его любимый десерт. Пальцами Райдер игриво обводит мою дырочку, прежде чем погрузиться внутрь и выйти едва ли на дюйм. Я двигаю бедрами, пытаясь добиться большего трения, мне так сильно хочется кончить, что это моя единственная цель.
Я в беспамятстве, жажду удовольствия, прижимаясь все сильнее. Слова слетают с моих губ, угрозы, обещания, все это заставляет его смеяться и дразнить меня еще больше, пока я наконец не останавливаюсь и просто расслабляюсь, позволяя ему делать со мной все, что он хочет.
Тогда он показывает мне, как сильно он дразнил меня.
Его пальцы проникают в мою киску, растягивая, мое дыхание громко звучит в тихой комнате, когда он играет на моем теле, как на гребаной скрипке. Руки Рая скользят вверх по моему животу и хватают мои груди, сильно сжимая их, пока он лижет и щелкает мой пирсинг, потягивая его. Боль и удовольствие смешиваются вместе. Его влажные пальцы обводят мои соски, а затем спускаются вниз по телу и проскальзывают внутрь меня.
Они сжимают словно тиски, потирая мои внутренние стенки, пока он сосредотачивает все свое внимание на моем клиторе. Каждое движение его языка и скольжение пальцев заставляет меня извиваться в его рту.
— Райдер! — кричу я, когда его зубы сжимают мой клитор.
Это выводит меня за край, экстаз омывает меня, я дергаюсь под ним, мой оргазм застает меня врасплох и заставляет меня кричать. Он облизывает меня, а затем ползет вверх по моему телу и слизывает соки с моих сосков. Тяжело дыша, я открываю глаза, чтобы встретиться с его темными глазами. Его подбородок и губы покрыты моими соками, и он выглядит чертовски диким. Мне это нравится.
— Это было только начало, любимая, — пробормотал Райдер, его зубы зацепились за мой сосок, когда я задрожала под ним. — Я просто хотел, чтобы ты поняла, что ты принадлежишь мне, и только когда ты будешь вести себя хорошо, ты получишь то, что тебе нужно.
Я не могу говорить, во рту пересохло, язык онемел, и он хихикает, сволочной ублюдок. Райдер переворачивает меня и тащит к краю стола, снимая с меня рубашку, пока я не остаюсь голой. Его руки проводят по моей спине, а затем ртом Райдер следует за его намерением; зубы впиваются в половинку моей задницы, заставляя меня стонать.
— Дизель сказал мне, что трахал твою задницу ножом, это правда? — пробормотал он.
Я отказываюсь стыдиться.
— Да.
— Хорошо, потому что я собираюсь трахнуть твою задницу. Будь хорошей девочкой, и я заставлю тебя кончить больше раз, чем ты сможешь сосчитать. Посмеешь нагрубить, и я сделаю так, что тебе будет больно, и пока ты будешь плакать, я заставлю тебя кончить, заставлю полюбить агонию.
Черт возьми, почему это так возбуждает?
Его руки гладят меня по заднице, прежде чем он шлепает по обеим ягодицам, заставляя меня дергаться и вскрикивать. Он смеется и втирает укус, прежде чем прижать свой член к моей киске. Он двигает им взад-вперед по мне, а затем медленно вводит внутрь. Он делает всего два толчка. Я только начинаю отталкиваться и встречать его толчки, как он вырывается и оставляет меня пустой.
— Черт возьми, Рай, — ворчу я, задыхаясь, прижимаясь лицом к столу, а задницей к его рукам.
— Просто cмочил свой член для твоей пухленькой попки, — рычит он.
Мои глаза закрываются от этого замечания, я задыхаюсь, мои бедра инстинктивно двигаются. Я ничего не могу с собой поделать, он мне так нужен. Рай шлепает меня еще раз, дважды, прежде чем низвергнуть меня в боль. Я громко стону, не в силах сдержаться. Он делает меня такой слабой.
Заставляет меня полностью сдаться.
Когда я расслабляюсь, он лижет мою задницу.
— Хорошая девочка, любимая, вот так, расслабься и прими в себя мой большой член.
Он прижимает головку к моей попке, и я расслабляюсь, когда он входит в меня. Он толстый и большой, и я не могу удержаться, чтобы не прикусить губу, когда член проскальзывает мимо моих мышц.
— Хорошая девочка, посмотри, какая ты красивая, — хвалит Райдер, отстраняясь и вставляя свой член в мою задницу, продвигаясь по дюйму за раз.
Когда он глубоко вошел, то стал массировать мои булки.
— Какая чертовски хорошая девочка, посмотри на себя.
Черт возьми, мне хочется огрызнуться на его слова, но с его членом в моей заднице я не могу пожаловаться. Он усмехается, как будто знает, о чем я думаю, и медленно начинает двигаться, трахая меня нежно. Мягко.
Сдерживаясь, как обычно.
Пытается защитить меня.
Я знаю, что ему нужно больше, ему нужна боль и страдание, а также контроль, но Райдер любит меня, боится причинить мне боль. Мне нужно сломить его.
— В чем дело, Рай? Стал мягче со мной? — дразню я. Его руки впиваются в мои бедра, и он вжимается в меня сильнее, но этого все равно недостаточно.
— Оооо, пожалуйста, Рай, не делай мне больно, — передразниваю я.
Я оглядываюсь на него через плечо.
— Твой брат трахается жестче, мне научить тебя?
Его глаза сужаются, когда я ухмыляюсь.
— Что случилось, Рай?
Я облизываю губы и толкаюсь назад, принимая его глубже.
— Никакого быстрого возвращения? Никаких требований или приказов? Должна сказать, я разочарована… ты обещал причинить мне боль. Похоже, это были одни разговоры, альфа, — говорю я.
Это ломает его. Райдер врезается в меня так сильно и быстро, что мне становится больно, и я вскрикиваю. Его рука выныривает и обхватывает мое горло, сжимая его, когда он наклоняется и кусает мое ухо.
— Ты хочешь, чтобы было больно? Ты хочешь, чтобы я перестал заботиться о тебе?
Он сжимает мое горло так сильно, что я не могу дышать.
— Хорошо, ты думаешь, что сможешь выдержать это, любимая? Докажи это.
Райдер вырывается из меня и отпускает мое горло. Дернув меня вверх, он крутит меня так быстро, что у меня кружится голова, и я спотыкаюсь.
Ему все равно, Райдер подтаскивает меня к окну и разбивает стекло. Резкая боль проходит через мои поврежденные ребра, а когда он хватает меня за руки и прижимает их к окну надо мной, мое поврежденное плечо и палец дергается. Боль тает во мне, превращаясь в удовольствие, мои соки стекают по бедрам.
Его руки ложатся на мои бедра, и он рывком возвращает меня назад, лаская мой зад, когда снова толкается в меня быстрыми, жесткими толчками, теперь уже не нежными. Он вводит свой член в мою задницу снова и снова, пока я не упираюсь в стекло.
Но ему этого недостаточно.
Его рука проводит по моему боку, изящные пальцы прослеживают мои ребра, а затем он сжимает, сжимает все еще ноющие, заживающие ребра, пока я не вскрикиваю от боли, содрогаясь вокруг него. Это заставляет его стонать, когда он заполняет меня своим членом.
— Блядь, любимая, ты так сладко кричишь. Неудивительно, что Ди это нравится.
Я ничего не могу с собой поделать, боль переходит в удовольствие, особенно когда он тянется и теребит мой клитор, снова доводя меня до пика, даже когда мое тело протестует против жесткого траха.
Но вдруг он снова вырывается, оставляя меня холодной и дрожащей у стекла, пока я шатаюсь на нетвердых ногах. Моя задница болит, мои ребра болят, а моя киска пульсирует, как сердце, изливаясь моими соками, пока я медленно возвращаюсь с той стороны тонкой грани освобождения. Повернув голову, я смотрю, как Райдер подходит к столу в углу, его пальцы перебирают предметы.
— Интересно, Рокси, как далеко ты готова зайти?
Он смотрит на меня, проводя глазами по моему телу.
— Как далеко я могу завести тебя? Сделать тебе больно?
Он хватает сбоку бутылку с водой, и я замираю, широко раскрыв глаза, когда он возвращается ко мне, раздвигает мои ноги и прижимает ее к моей киске.
— Думала, ты справишься, милая? — насмехается он, вгоняя ее в меня. Я вскрикиваю от вспышки боли, за которой следует хныканье, когда он обхватывает мои бедра и снова толкается в мою задницу. Бутылка и его член так сильно растягивают меня, что это граничит с агонией. Он держит меня в таком положении, оседлав эту тонкую грань, когда начинает двигаться.
Он держит бутылку неподвижно, моя киска сжимается вокруг нее, пока Рай вводит и выводит член из моей задницы, заставляя меня скакать на предмете. Это так чертовски неправильно, так чертовски грязно, но вместе с тем мне так хорошо. Я так полна, что не могу даже думать, едва дышу.
— Рай, боже, — кричу я, чувствуя, как бутылка проникает в меня все дальше с каждым толчком его члена в мою задницу.
— Если они посмотрят вверх, то смогут увидеть тебя, любимая, увидеть, как тебя трахают, знать, что ты принадлежишь нам, как ты кричишь в ночи, — рычит он мне в ухо, прикусывая его и заставляя меня снова навалиться на его член.
— Трахни, трахни, трахни, пожалуйста, Райдер, — умоляю я, качая головой.
Это слишком. Ощущения переполняют меня, прохладное стекло напротив моего тела противоречит жару его тела позади меня. Круглая бутылка заполняет меня, растягивая, и делает мою задницу еще более тесной для его огромного члена. Каждое движение ― это боль и наслаждение в одном флаконе. Я хочу остановить его, но не могу насытиться.
Он заставляет меня оседлать эту грань. Грань, которую он всегда проходит.
Но я серьезно сказала, что он никогда не сможет причинить мне боль. Даже сейчас, даже когда его руки сжимают мои бедра, его член заставляет мою задницу растягиваться вокруг него, а бутылка, которую он запихнул в меня, заставляет меня вздрагивать. Я все еще хочу этого.
Хочу еще.
Хочу всего.
Когда его сильные, уверенные пальцы обхватывают мое горло, удерживая меня, пока Райдер вбивается в меня, я теряю сознание. Мои глаза закрываются, за ними загораются звезды. Я не могу слышать биение собственного сердца, и между одним толчком и следующим я взрываюсь.
Он врезается в меня, скрежеща, заполняя мою задницу до отказа, когда стонет. Я чувствую, как он взрывается внутри меня, моя киска болит, когда он медленно извлекает бутылку и выбрасывает ее.
Я чувствую себя сырой, больной и использованной.
И охренительно удовлетворенной. Улыбка искривляет мои губы, даже когда я опускаюсь на стекло, тяжело дыша. Он прижимается к моей спине, обхватывает меня за мое естество, помогая встать, мы оба вспотели и дрожим от пережитого.
— Господи, Рокси, — стонет он, облизывая и целуя мою щеку. — Как мне так повезло?
— Иногда нужно украсть несколько девушек, прежде чем встретишь ту, которая тебе нужна, — дразню я. Голос у меня низкий и хриплый от моих криков.
Он задыхается и стонет, когда он толчками входит в меня.
— Любовь моя, я краду вещи каждый гребаный день, я чертов мафиози, но ты? Ты ― лучшее, что я когда-либо крал, и я планирую демонстрировать тебе это до конца наших дней, пока мы тебе не надоедим и ты не попытаешься нас убить.
— Попытаться? — поддразниваю я. — Сучки, ради бога, мы оба знаем, что попытки не будет.
Он снова смеется.
— Признайся, любимая, мы украли твое сердце.
— Нет, вы украли мою киску. — Я смеюсь, даже когда снова прижимаюсь к нему. — Оргазм ― это путь к сердцу женщины…
— Ну, тогда я лучше вернусь к работе, — пробормотал он.