- Сима! Где вы? Дайте руку. Сима, может, вы и вчера знали об этом? Об этой афере со штуцером?
- Да. Знала. Просто не хотелось лезть к вам с разговором. Опять, думаю, сказки начнет вспоминать. Или власть свою показывать. А потом решила: если мне видеть вас неприятно, при чем тут буровая.
Васиф засмеялся.
- Пусть я олух, Сима. Только, честное слово, зря вы так ко мне...
- Отношусь, как умею. И, пожалуйста, не говорите со мной, как с маленькой.
Сима остановилась, переложила из руки в руку темный продолговатый сверток.
- Что это у вас? Дайте понесу?
- Нет, нет. Не надо. - Она даже отступила. - Это не тяжело. Бутылка здесь... Я сама.
Васиф уже было собрался пошутить насчет таинственной бутылки, но вовремя осекся. Ребенку молоко несет. Сама не выпивает в столовой. Где ж он у нее? Наверное, в поселке под присмотром какой-нибудь женщины. Платит за это из своей небольшой зарплаты.
- Слушайте, Сима, я очень серьезно прошу вас, не считайте меня совсем уж... Если виноват, простите. Но я, правда, не способен сознательно делать человеку зло. Мне про вас Мустафа рассказал... Я не знал. Думал, просто девочка, задира. Перестаньте злиться.
Васиф попытался взять ее под руку, она предупреждающе дернула плечом:
- Не надо.
Вот и первые домишки поселка. В просвете меж облаками замигали редкие звезды. Небо над горизонтом наливалось холодным, зыбким светом.
- Разрешите проводить вас?
Сима фыркнула:
- Как романтично...
- Почему?
Я как... друг. Будьте спокойны. Не ухаживать за вами собрался.
Сима ответила устало-устало:
- Мне не страшно. Увидит кто-нибудь... Из грязи не вылезешь... До свидания.
Теперь уже ей некуда было спешить. Она шла, едва передвигая ноги в тяжелых сапогах. И ни разу не оглянулась, хоть и знала, что он будет стоять здесь на перекрестке, пока не добредет она до своего порога.
Утром Васиф бросился на розыски Амирзаде. В управлении его не оказалось. "Сегодня с утра собирался на участки", - подавив зевок, ответила секретарша. Домой идти было не очень удобно, но другого выхода не было. Уедет - потом ищи-свищи его по степи.
Васиф хорошо знал особенности быта инженерно-технических работников. На старых промыслах каждый старается поселиться подальше от другого, отгородиться хоть маленьким садом, забором - утомляет суета вокруг, многолюдье. И каждый дом становится маленькой крепостью с хитрыми запорами на калитке. В новом поселке живут теснее, ближе, дома ставятся беспорядочно, чаще всего поближе один к другому. Так удобнее, если что - все близко. Распахни окно, крикни старшего геолога или завгара - через пару минут любой дом превратится в помещение для срочной производственной летучки. И никто здесь не удивляется ни до полуночи горящим окнам, ни раннему стуку в дверь.
Амирзаде встретил Васифа так, будто только и ждал его прихода.
- Раздевайся, завтракать будем.
Сказал это так просто, что как-то неловко было отказываться. И даже не спросил, что привело Васифа в такую рань. Круглолицая заспанная девчушка лет двенадцати принесла хлеб, масло, чайник с обгоревшей ручкой. Потом постояла, вспоминая что-то, и сбегала за вареньем. Наскоро закончив бритье, Амирзаде присел за стол. Губы серые, под глазами мешки набрякли. "Опять, наверное, с сердцем плохо, - подумал Васиф. - А тут еще я..."
- Не вовремя я, - начал он неуверенно. - Еще месяца нет, как работаю, уже с жалобой. Вы не подумайте... Но дело такое, нельзя тянуть.
- Что значит "вовремя" - "не вовремя". Дело есть дело. Давай выкладывай.
Васиф рассказал о случившемся ночью. Амирзаде отодвинул недопитый стакан.
- Настоящие братья-разбойники! Гамбер в отделе кадров обеспечивает тыл, Гамза на промысле свои дела обделывает. Вот они у меня где, - он провел ребром ладони по худой, жилистой шее. - И ведь где-то сидят покровители, чуть что - звонок... Ну, теперь им никакие дяди не помогут. Теперь я понимаю, почему Гамбер все крутился вокруг меня, как лиса, в глаза заглядывал. Чтоб, значит, тебя в другое место перебросить. Не подошел ты им для темного дела. Никуда я тебя не отпущу. Ах, сволочи...
- Я ничего не знал об этом, Амир Расулович. И никуда уходить не собираюсь. Хватит. Дважды срывали отсюда. Хватит.
- Папа, а хлеб с маслом? - сердито напомнила Валида, выглянувшая из комнаты.
Амирзаде поморщился, но взял бутерброд.
- Хорошо, хорошо. Съем.
Он похлопал себя по карманам, достал папиросы.
- Папа, нельзя тебе сейчас, доктор же... - Маленькая ручка несмело отодвинула коробку "Казбека".
- Хорошо, хорошо. Иди. Спасибо тебе, маленькая.
Девочка скользнула за дверь, сердито стрельнув глазами в Васифа, будто укоряя его и за больное сердце отца, и за этот ранний визит, и за недоеденный отцом завтрак.
Амирзаде, дождавшись, пока девочка ушла, взял папиросу.
- Правильно сделал, что пришел... Не сомневайся, дело со штуцерами так просто им не сойдет.
Васиф поднялся. Амирзаде стоя допивал чай.
- Да! Чуть не забыл! Сегодня к нам приедет аспирантка одна. Зовут ее Пакиза.
- Пакиза?!
- Что? Знаешь ее? Она ведь давно здесь... Кандидатскую готовит.
- Да... Нет... Имя странное, - пробормотал Васиф.
- А что, неплохое имя. И сама, знаешь, симпатичная. Над интересной проблемой работает. Отлично варит голова у этой девушки. Ты уж, пожалуйста, разберись тут с ней. Может, помочь надо. А об остальном не беспокойся, я уж сам как-нибудь управлюсь.
Васиф не шел, а бежал, разбрызгивая в лужах солнечные осколки. Пакиза! Странно устроена жизнь! Интересно, приехала бы она сейчас сюда, если б знала, что я здесь? Правда, о Кюровдаге она говорила еще в поезде. Ну ничего. Пусть едет. Только навряд ли эта встреча что-нибудь поправит. Теперь-то он знает цену всем этим улыбкам и задушевным разговорам. Пакиза... Какая же ты настоящая?
Только наткнувшись на преградивший дорогу тягач, Васиф заметил, что дошел до промысла.
Не прошло и несколько часов, как промысел облетела весть об увольнении Гамзы. Но его самого никто в этот день не видел - сказался больным.