- Я?! Что ты сочиняешь?!
- Вот, чтоб мне с места не сойти! Во сне, правда.
- За что?
- За то, что приревновал без причины.
- А, это другое дело. Правильно сделала!
Васиф схватился за щеку, поморщился.
- Это у тебя так здорово вышло, что до сих пор щека болит.
- Зато будешь знать теперь, что к чему. Урок на будущее.
Она сказала это нарочито назидательно, как учительница, отчитывающая мальчишку. И Васиф увял. Несколько минут он шел молча, что-то тихонько насвистывая. Выбираясь на дорогу, Пакиза споткнулась, он даже руки ей не протянул. Мимо на большой скорости промчалась машина. Яркий луч на мгновение осветил стиснутый упрямый рот, прищуренные глаза Васифа. И снова по лунной дороге поплыли две тени. Пакиза едва поспевала за размашисто шагавшим Васифом. Она замедлила шаги и наконец совсем остановилась. Погруженный в свои мысли, Васиф, казалось, вообще забыл о ее существовании. Вот оглянулся. Пакиза юркнула в тень куста,
- Пакиза!
Она не ответила.
- Пакиза!
Все ближе бегущий шаг.
- Пакиза! Па-ки-за-а-а!
"А-а-а! А-а-а!" - передразнила дорога. Когда он почти поравнялся с кустом, Пакиза выскочила из тьмы, рассмеялась.
- Пакиза... Что ты придумала! В прятки играешь?
- Хотела посмотреть, заметишь ли мое отсутствие? Или ничего, кроме собственной тени... Эх ты, молчун. Вот возьму и умою тебя лунным светом.
Она провела рукой по влажному его лбу. Он схватил ее за плечи, сжал до боли.
- Пакиза! Не могу больше. Объясни, о каком уроке на будущее сказала. Хочу, хочу знать, "что к чему...". Не могу больше. Хватит с меня узлов!
Ладони его все больше сжимают ее плечи. Он повернул ее лицом к луне и увидел мерцающие глаза, вздрагивающие от тихого смеха тонкие ноздри.
- А ты сделай, как Александр Македонский. Гордиев узел помнишь? Никто не мог распутать. Тогда Александр выхватил саблю и разрубил надвое. Жжи-и-ик! И....
Она не договорила. Губы Васифа нашли ее смеющийся рот, выпили недосказанные, ненужные слова. И вот теперь - змея... Больница.
- Куда вы? Без халата! Нельзя. Вернитесь, - кричала ей вслед пожилая медсестра. Пакиза металась по коридору, пока не увидела дверь с табличкой "Главврач".
Навстречу ей поднялся огромного роста человек. Белоснежный, накрахмаленный халат туго обтягивал могучий торс атлета. Из-под шапочки выбивались совершенно седые колечки волос. И весь он был какой-то мохнатый, с кустистыми широкими бровями, курчавыми бакенбардами, короткой каракулевой бородкой.
- Гасанзаде? Лучше. Гораздо лучше. Вы успокойтесь. Только не сейчас. Подождите в приемной! И обязательно халат...
Пакиза благодарно кивнула и поплелась в приемную... Первой, кого она здесь увидела, была Сима. Что-то нехорошее шевельнулось в душе. Сима стояла спиной к ней у окна, по девчоночьи стройная, гибкая, как ящерица, в узком зеленом платье. Как не похожа была она сейчас на ту неуклюжую, в сапогах и комбинезоне Симу, в платке, надвинутом на самые брови. Такой она привыкла видеть ее на промысле.
Тогда еще запомнились продолговатые глаза, насмешливый, изогнутый в уголках рот.
Пакиза ревниво оглядела всю ее, от тонких каблуков до коротких пушистых волос. Зачем она здесь? Кто ее просил? Что это, официальный визит больному начальнику или... Это платье... И яблоки в кульке. Где она успела раздобыть такие сочные яблоки? Неужели?.. Анонимное письмо. "Он и с тобой поступит так же, как со мной..." Надо увидеть ее лицо. Господи, я схожу с ума... Я хочу увидеть ее лицо. Подойти? Чтоб обменяться ничего не значащими любезностями? Какая глупость. Я хочу увидеть ее лицо.
Пакиза пересекла приемную и, обогнув неуклюжий фикус с редкими чахлыми листьями, коснулась тонкого плеча. Сима дернулась, как от электрического тока:
- Что вам?
Пакиза чувствовала, что краснеет от стыда и неловкости.
- Вы к Васифу... Товарищу Гасанзаде?
В глазах Симы, цвета спелого камыша, медленно гасли холодные искры. На скулах заиграл румянец.
- Да. А что?
Пакиза совсем растерялась. Улыбнулась как-то жалко, пробормотала растерянно:
- Я тоже...
"Зачем было начинать этот унизительный разговор. А она, оказывается, красива, эта Сима".
Сима улыбнулась уголками изогнутых губ:
- А что?.. Вам не нравится это? Может, выйдем пока на улицу?
Резкая прямота Симы обескуражила Пакизу. Она покорно пошла за ней до скамьи, стоявшей у края тенистой аллеи.
- Вы... вы любите его? - с трудом выдохнула Пакиза.
- Вы много хотите знать. Ну... допустим. Глаза Симы смотрели, спокойно, с достоинством, а губы все выгибались в улыбке.
"Издевается она надо мной, что ли?"
- Я ехала... Волновалась. И вот сейчас думаю, думаю! Может... нам не надо к нему вместе?
- Нет, почему же. Ему должно быть приятно, - невеселым голосом ответила Сима. - А все приятное, как говорят врачи, помогает быстрому исцелению.
"Она издевается надо мной. Как она смеет!" У Пакизы высохли губы. Перед глазами снова запрыгали строки письма...
- Не знаю... Не знаю. Я, кажется, раздумала. Передайте привет, скажите - пусть поправляется.
Еще немного, и она разревется перед этой дерзкой молодой женщиной.
- Пожалуйста. В отличие от вас, я уверена, он будет рад моему приходу. Вы знаете, ему было бы гораздо хуже. Это я высосала яд. Я. Врач, который делал укол, похвалил меня.