Уолш
Вцепляюсь в руль, потому что мне требуется все мое самообладание, чтобы не выйти из машины и не постучать в её парадную дверь. Это то, чего Надя заслуживает. Вместо этого она заставила меня дожидаться ее на улице, чертовски возбужденного и отчаянно желающего её увидеть.
Я припарковался достаточно далеко, чтобы, если кто-то нас увидит, они не смогли заметить меня, но мне не по нраву идея прятаться с ней по углам. Я хочу держать Надю за руку и гулять на людях или сводить её куда-нибудь поужинать и не беспокоиться о том, что могут подумать люди. Я никогда раньше не был так привязан к кому-то, и власть, которую она имеет надо мной, подобна наркотику. Чем дольше я с ней, тем больше я хочу быть с ней. Понимает ли она хоть чуточку того, что со мной делает?
Когда открывается парадная дверь, я выхожу из машины и подхожу со стороны пассажирского сиденья. Её щеки немного порозовели, я вижу это, когда она подходит ближе, и когда я открываю для Нади пассажирскую дверь, она останавливается, чтобы посмотреть на меня сквозь ресницы.
— Доброе утро.
Ее голос подобен бальзаму на рану, о наличии которой я и не подозревал.
— Доброе утро, маленький цветочек.
Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:
— Ты была хорошей девочкой для меня?
— Да, сэр.
Звук удовольствия, который я издаю, эхом отдается между нами, и этот статический заряд пробегает по моей коже.
— Думаю, что выясню это сам.
Когда Надя усаживается, я наклоняюсь и, пристегивая её, касаюсь губами её губ.
— Не своди колени, цветочек.
Надя повинуется, а я улыбаюсь, выпрямляюсь и обхожу машину с другой стороны, чтобы занять место за рулем. Как только завожу машину, я кладу руку на участок кожи над её гольфами и под краем юбки. Ноги Нади раздвинуты, и я мог бы так легко скользнуть пальцами выше, чтобы коснуться её голой киски. Но предвкушение заставляет Надю дышать тяжелее, и я подозреваю, что ей это нравится.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь.
Я смотрю на Надю, и она вздергивает подбородок, улыбаясь.
— Ты завтракала?
Она поднимает батончик гранолы, а я удивленно приподнимаю бровь.
— Я была слишком взволнована, чтобы есть.
Улыбка, которую она мне дарит, что-то делает с моими внутренностями.
— Я знал, что так и будет. — Моя рука сжимает бедро Нади немного крепче, прежде чем я отпускаю её, а потом передаю ей сумку, которая лежит рядом со мной.
— Ешь.
— Но что, если я не голодна?
Надя бросает мне вызов, но я не против дать ей понять, кто в нашей паре главный.
— Ты будешь есть, или я отвезу тебя прямо в школу и заставлю съесть все это прямо там.
Она быстро открывает пакет и достает английский маффин с яйцами и колбасой, который я приготовил для нее. Я рискнул, и когда она улыбается мне, я знаю, что, должно быть, приготовил что-то, что ей пришлось по вкусу. Она начинает есть, пока я веду машину по направлению к гаражу, в котором мы были вчера.
Ей не требуется много времени, чтобы доесть и запить все апельсиновым соком, который я ей прихватил. У нас не так много времени, но я не собираюсь тратить его впустую ни секунды.
— А теперь самое время и мне позавтракать, — говорю я, ставя машину на стоянку и поворачиваясь к ней. — Но сначала я хочу настоящего поцелуя. Я хочу, чтобы у тебя их было столько, сколько выдержат твои губы.
Держа её лицо обеими руками, я смотрю в прекрасные глаза молодой лани, когда Надя улыбается. Что-то проходит между нами, и мне кажется, что все в моей жизни вело меня к тому, чтобы найти этот идеальный маленький цветочек среди сорняков моей жизни. Она слишком хороша и чиста для меня, но я эгоист, и я не отпущу её. Надя моя, и я сохраню её рядом с собой навсегда.
На этот раз, когда я прижимаюсь губами к её губам, Надя нетерпеливо раскрывается без моей подсказки, и я мычу от удовольствия. Мой язык скользит по её языку, и Надя придвигается ближе, как будто расстояние между нами слишком велико. Звук, который она издает, – это желание, когда я посасываю ее нижнюю губу, а затем снова целую её. Поцелуй крепкий, жадный, когда я беру то, что хочу. Мое чувство собственничества передается и ей, потому что я вижу, как колени Нади крепко сжимаются, будто она ищет облегчения.
— Ляг на спину и позволь мне поцеловать и твою киску, пожелав и ей “доброе утро”. Полагаю, ей нужно внимание.
Надя поворачивается на сиденье так, чтобы ее спина была обращена к пассажирской двери, и просовывает ноги в пространство между нами. Она выглядит такой невинной в своей школьной форме, высоко натянутых гольфах и клетчатой юбке, прикрывающей её ровно настолько, чтобы у меня потекли слюнки.
Медленно я просовываю руки меж ее коленями и развожу их в стороны. Когда я вижу, что её обнаженная киска уже насквозь промокла, я облизываю губы.
— Какая ты хорошая девочка.
Я скольжу руками вниз по внешней стороне её бедер, целую внутреннюю сторону и придвигаюсь ближе.
— Я вижу, как торчит твой маленький клитор, и твоя киска такая скользкая.
Я целую все ниже и ниже, пока не оказываюсь в нескольких дюймах от ее киски. Я делаю громкий вдох, и мой рот наполняется слюной.
— Я так горжусь тобой за то, что ты моя красавица и такая послушная. Ты сделала именно так, как тебе было велено, и я так рад, маленький цветочек. Ты сделала меня таким чертовски счастливым этим утром.
Я облизываю её половые губки, и Надя вздрагивает, как будто я её шокировал; я немного смеюсь и проделываю это снова. Она не привыкла, чтобы её киску поедали, и мне нравится знать, что я первый. Первый и единственный.
— Не двигайся, и я сделаю так, чтобы тебе было хорошо.
Я хватаю Надю за бедра и притягиваю ближе к своему рту, прежде чем провести языком вверх от её отверстия к клитору.
— Уолш! — кричит Надя, и её руки тянутся к моим волосам. Я поднимаю взгляд и вижу, что её голова откинута назад, а глаза плотно закрыты, поскольку она потерялась в удовольствии. Она хорошо выглядит, когда мое лицо спрятано меж её восхитительных бедер.
Мой язык обводит клитор Нади снова и снова, прежде чем я посасываю его и даю ей то, чего она действительно желает. Надя громко стонет, когда я делаю это, и покачивает бедрами. Она попрала все запреты в погоне за собственным освобождением, и я так чертовски возбужден, когда пирую её сладкой маленькой киской.
— Держу пари, твоя киска снова потечет сегодня вечером, когда ты вспомнишь, как я это делал, — говорю я, лаская языком её отверстие, а затем двигаясь ниже к её заднице. — Я не могу дождаться, когда засуну в неё свой член.
Надя громко ахает, когда её ноги напрягаются, и я смотрю на нее снизу вверх. Надя уже так близка к краю, и мне нравится, как легко она отрывается.
— О, тебе понравилось, как это звучит.
Я снова посасываю её клитор, а она стонет мое имя.
— Да, и мне нравится, как это звучит. Это то, что, я думаю, тебе действительно нужно, маленький цветочек. Тебе просто необходим мой член прямо здесь, в твоей киске.
Я облизываю то место, куда собираюсь ввести свой член, а затем возвращаюсь к её клитору.
Надя снова вскрикивает, и на этот раз, когда я посасываю, она толкает свою киску мне в лицо и кончает. Я же издаю стон, проводя языком по ней, словно кошка, а затем повторяю это снова, когда на нее накатывает очередной оргазм. Она потная, и ее лицо раскраснелось. Когда Надя кончает, её киска становится такой чертовски мягкой, что держу пари, было бы легко скользнуть прямо в нее.
— Вот моя сладкая девочка, — говорю я, целуя верхушку её киски в последний раз. — Иди сюда.
Не дожидаясь, пока Надя пошевелится, я хватаю её за бедра и переворачиваю на бок, чтобы она могла оседлать мои колени. Я протягиваю руку между нами и вытаскиваю свой член, затем тру им о ее голую киску.
— Я хочу кончить в тебя, прежде чем ты опоздаешь на урок.