Он тем временем, нетерпеливо стягивает джинсы, и одним быстрым движением погружается на всю длину, сгибая мои ноги в коленях, и соединяя наши тела, тут же целует, передаёт мой вкус со своих губ.
В голове мелькает мысль, что нужно попросить его ослабить напор, он может навредить ребёнку, но сил хватает только вымолвить:
— Чуть медленнее, прошу.
Но и это срабатывает, он притормаживает, замедляется, и я, расслабляясь окончательно, позволяю мыслям утечь, и сосредоточится на удовольствии.
А после мы лежим, слившись в объятиях друг друга, слушая дыхание, тихий гомон телевизора, ощущаем замедляющееся сердцебиение, и думаем наверняка об одном.
О расставании.
8
— Ах ты, маленький ростовщик, решил уморить меня налогами, — беззлобно ворчит Кир.
— Плати, или в тюрьму, — это уже Андрей.
Я прищуриваю один глаз и выглядываю из под одеяла. На улице уже день. Комната залита дневным светом.
Кир и Андрей сидят за столом и играют в Монополию.
Я приподнимаюсь, и сажусь, кутаясь в одеяло.
Честно, я думала, что он уйдёт, ещё до побудки, и совсем не ожидала увидеть их совместную игру с Андреем.
— О, красивая, мы тебя разбудили? — оборачивается Кир.
Он гладко выбрит, свеж, и очень даже улыбчив. И видимо решил задержаться.
— Привет, мам! — машет Андрей.
Сын тоже опрятно одетый в сменные вещи, сидит довольный за столом.
— Привет, — я встаю, и потягиваюсь, откидываю одеяло, и надеваю тапки, — давно вы встали?
— Да не очень, — отмахивается Кир, и кидает кубики.
— Завтракали? — прохожу мимо, заглянув в развернувшуюся баталию. У Кира почти нет, ни денег, ни предприятий, зато у Андрея их складывать некуда.
— Да, дядя Кир, пожарил мне яичницу, с сосисками, — кивнул Андрей.
— Какой дядя Кир, молодец, — хмыкаю я, и бросаю взгляд на невозмутимого Кира.
— А то, — криво улыбается он, — умывайся, и тебя накормлю.
Он поправляет отросшую челку, что падает ему на глаза, а я бесстыже залипаю на прокаченном бицепсе, под разрисовкой кожей. Черная футболка не скрывает прочие выдающиеся мышцы, и я беззастенчиво скольжу взглядом, по его фигуре, пока не натыкаюсь на его взгляд, под вздёрнутыми бровями.
Кир смотрит насмешливо, и я тут же отворачиваюсь.
Я спешу ретироваться в ванную. По ходу натыкаюсь на Петровича, который шуршит у печки. Мы здороваемся, и я проскальзываю за дверь санузла.
Привожу себя в порядок, заплетаю косу, натягиваю на свою футболку, длинный тонкий джемпер, и выхожу.
Кир и Андрей так и продолжают играть, немного сдвинулись, для моего завтрака. На тарелке лежит пожаренный омлет и две сосиски, свежий хлеб, и большая кружка чая, рядом конфеты.
Я сажусь за стол, от омлета приятно пахнет, а вот сосиски вызывают во мне сомнения. Но мне не хочется обижать Кира, и я делаю большой кусок омлета, и маленький отламываю от сосиски.
— Вкусно, — говорю, прожевав, и наконец, поднимаю глаза.
Кир отрывается от своих бумажных сокровищ, и смотрит на меня.
— А по виду не скажешь, — скептически тянет он.
— Это из-за ребёнка, — выдаёт Андрей, и Кир тут же переводит взгляд на него, — маме часто плохо по утрам.
Я давлюсь злосчастной сосиской, и начинаю кашлять. Мысли мечутся в голове, но надсадный кашель не даёт сосредоточиться ни на одной.
— Из-за ребёнка? — удивляется Кир.
— Да, у мамы будет ребёнок, она сказала мне, когда нас украли, — сын бросает на меня взгляд, а потом переводит опять на Кира, видимо поняв, что сказал что-то не то. Потому что у Кира такое вытянутое лицо, а я и вовсе, вылетаю из-за стола, и бегу в ванную, потому что весь съеденный завтрак проситься назад.
Меня выворачивает, и сразу становиться легче, но как только я оборачиваюсь к раковине, чтобы умыться, тут же натыкаюсь на Кира, который застыл в проходе.
— Это что за новости, красивая?
— Вот такие новости, — жму плечами.
— И кто отец?
— А сам как думаешь? — начинаю закипать, — наверняка же следил, знаешь, что никого у меня не было.
— Ты сделала это специально? — вроде вопрос, но больше обвинение.
Я резко оборачиваюсь.
— Ты совсем уже со своими бабами, верить людям перестал. Если ты не помнишь, я к тебе в постель не стремилась, ты меня не спрашивал, просто брал.
Его взгляд наливается сталью.
— Я так понимаю, сообщать ты мне не собиралась?
— Когда я должна была тебе об этом сообщить? — мой голос дрожит от гнева. — Когда ты ушел, или также внезапно вернулся! Когда?
Но в глубине души я чувствую вину, и это злит меня ещё сильнее.
— Ну, если это мой ребёнок, тебе не кажется, красивая, что я как минимум должен знать об этом, — чеканит Кир, нисколько не делая мне скидку на мой расхристанный вид.