— Это точно, — хмыкнула я, внимательно слушая рассказ.
— А потом как-то всё в одночасье оборвалось. Они сориться стали часто. Свадьбу отложили. Пыталась выяснить у него. Но разве чего добьёшься — вздохнула Алла Дмитриевна, и я опять с ней согласилась.
— Как потом оказалось, Катя думала наперёд, и зарплата омоновца, пусть и с надбавками за службу в горячей точке, была для неё маловата. Она давно мечтала сюда переехать из нашей глуши, карьеру журналистки сделать. Бросила его раз. Он всё равно к ней вернулся. Потом и вовсе замуж вышла за олигарха местного, да только и с Киром встречалась, пока он их не застал. Кира тогда чуть не убили, — Алла Дмитриевна перевела дыхание, видимо вспоминая те события, — он еле за жизнь держался. А как только оклемался, новый удар. Из органов поперли. Статью повесили. Обрубили все концы. Ни я, ни отец, ничего сделать не могли. Пил целыми днями, где-то шатался. Потом оказывается, в боях каких-то участвовал. Там его заприметил какой-то бандит, и пошло-поехало. Лихие деньги, гулянки, сомнительные друзья. Потом и вовсе сюда переехал.
Женщина перевела дыхание, а я слушала, закусив губу. Словно фильм смотрела, так живо картинки перед моими глазами мелькали.
— А потом однажды вернулся. Совсем другой человек. Вроде мой сын, и уже нет. Жёсткий взгляд, весь в татуировках, слова отрывистые бросает. Ещё больше стал, и злее. А под окном огромные машины чёрные стоят. Дима тогда сразу неладное почуял. Давай выспрашивать у сына, что тот задумал? А Кир только скалится в ответ. А на утро нам позвонили и сообщили, что он арестован по подозрению в убийстве. Сперва вроде думали, пронесёт, адвокаты у него шустрые больно были, да не учли показания главного свидетеля.
— Катя! — догадалась я, да и знала, Жанна же рассказывала.
— Да Катя выступила в суде как главная свидетельница, и Кира посадили, потом правда выкрутили как самооборона, и скостили срок вдвое, но сам факт предательства. А когда Кир в тюрьме сидел, узнали что он женат, тоже через адвокатов, лично по сей день незнакомы.
— А почему не навещали его? — спросила я, вспомнив как Кир, говорил, что не видел родителей почти семь лет.
— Запрещал, — ответила Алла Дмитриевна, — только по телефону созванивались.
— А Катя, что с ней? — я подлела нам кипяточку в кружки.
— А что с ней. У покойного мужа, сразу нашлась куча наследников. От денег ей почти ничего не осталось. Сперва она молчала, а потом развернула в интернете целую компанию против Кира. Ну и нам досталось, конечно. Мы родители убийцы и бандита.
— Неужели он не может вас перевезти сюда? Оставайтесь здесь! — совершенно искренне воскликнула я.
Алла Дмитриевна улыбнулась.
— Когда, неделю назад, позвонил Кир, сказал что хочет нас познакомить со своей невестой, и её родителями, мы как то сразу с отцом поняли что вот теперь всё верно, и по правилам. Не переживай Юлечка, мы уже давно это пережили, да и Катя уже как полгода уехала, и стало спокойно, скорее всего она опасалась, что Кир вернётся и начнёт мстить. Мы тоже этого опасались, но, слава Богу, он встретил тебя, и теперь не одержим ей.
— У нас тоже, всё не так однозначно, — замялась я, пытаясь оправдать свои слова.
— Я понимаю, и знаю это, потому что знаю Кира. Ты права он чудовище.
Я попыталась вставить слово, но Алла Дмитриевна меня остановила жестом.
— Но ты права и в том, что он твоё чудовище. Само то, что он познакомил нас, познакомился с твоими родителями, говорит о многом. Ведь Жанну мы даже ни разу не видели. А ещё мы очень рады за вас, и с нетерпением ждём внуков, — она посмотрела на мой живот.
Я немного опешила от таких признаний.
— И всё же простите меня за мои слова, я не должна был так говорить. И спасибо, что рассказали мне о нём, из него же слова не вытянешь.
— Это он сейчас такой стал, хмурый да закостенелый, а раньше, пятёрку в школе получит, придёт, танцует! — смеётся Алла Дмитриевна, и я вместе с ней.
В кухню вваливаются запыхавшиеся мужчины. Кир, Дмитрий Алексеевич, и Миша с Лёшей. Все в спортивных костюмах, вспотевшие, и пахучие, просто жесть.
— Вы где были-то? — спрашиваю я Кира, когда он тянется к бутылке с водой.
— Батя противопохмельный забег устроил, — отвечает Кир и пьёт жадными глотками воду. Миша с Лёшей так вообще развалились, осев на полу.
— Салаги, — смеётся Дмитрий Алексеевич.
* * *
Кир ловит меня в гардеробной. Я собираюсь отвезти Андрея на тренировку, а он выходит после душа. Стоит весь такой ароматный, со стекающими капельками воды по мощной груди, и рукам. На бёдрах полотенце намотано. Я даже облизнулась при виде него.
— Иди поближе, красивая, — притягивает к себе, — я найду, что тебе полизать.
— Кир, — выбираюсь из его рук, — мне Андрея на тренировку везти, а тебе родителей в аэропорт.
— Чё сильно обиделась на меня, за вчерашнее? — спрашивает он, скидывая полотенце, и демонстративно проходит мимо, вытаскивая из стопки чистого белья боксеры.
— Н-н-ет, — зависаю я, без стыда пялясь на его член, пока он не надевает трусы, и мне приходиться перевести взгляд выше.
— Соскучилась? — кривится в усмешке. — Так давай устроим пятиминутный минет, никто не будет против!
— Тебе не хватит пяти минут, мы застрянем тут как минимум на полчаса, — возражаю я, и отворачиваюсь, чтобы не пялиться, и не соблазняться.
— Да и по хуй, — подходит ближе, обнимает со спины, и за талию притягивает и в тело своё впечатывает — тебя хочу, красивая, аж яйца сводит.
— Кир, — стону я, вот зачем я сюда запёрлась, — отпусти, мне неудобно будет перед твоими родителями, ведь они всё поймут. И Андрей уже ждёт.
— Пиздец тебе ночью, — жарко шепчет мне в макушку, — все твои дырки затрахаю, готовься!
Его слова такие пошлые, похабные, и так меня заводят, что я дрожу от возбуждения даже когда мы едем с Андреем на такси, до спортивного центра.
Сын мне что-то говорит, а его блаженная мать поражённая нимфоманией, только и мечтает, чтобы скорее бы пришла ночь.
18
— Ты невероятна! — выдыхает мама, глядя на меня, когда я выпорхнула из комнаты, где меня последние три часа, причёсывали, красили, одевали.
— Это просто что-то невероятное! — она смотрела на меня во все глаза, и мне уже не терпелось увидеть, что же там такого невероятного.
Я приподняла нежный, лёгкий подол платья и подошла к зеркалу.
— Обалдеть! — я выпала в осадок.
На меня смотрела богиня, не больше, не меньше. Волосы собраны в низкий пучок в греческом стиле, с небрежно выпавшими, завитыми локонами, украшены, тонкой серебристой веточкой, заколкой. В проколотых мочках, мерцают жемчужинки сережек. Огромные, просто нереально большие, глубокие, зеленющие глаза, умело подчёркнутые, лиловыми тенями.
Просто невероятные смоки!
Ресницы, словно бабочки порхают, над щеками. Кожа светиться изнутри. Такая свежая, ровная. Высокие скулы.
Откуда?
И нежные персиковые губы. Я даже дотронулась до лица, чтобы проверить, я ли это.
Многослойный, прямой, тонкий, лёгкий подол платья, дымкой взметнулся за моими движениями. Завышенная талия стянута атласной лентой. Скрывает моё интересное положение. Грудь надёжно держит драпированный кружевом корсаж. Элегантный вырез, даёт только намёк на откровенность. На телесной подкладке, по ключицам и спине, расходятся узоры кружева, спускаясь на короткие рукава. Платье припыленного, пудрового цвета.