Вечность.
20
Первым к нам бросается Андрей, обнимает меня. Верещит звонким голоском поздравления. К Киру подходят какие-то суровые мужчины, скупо улыбаются, жмут руки, хлопают по плечу. Ко мне кидаются мои подружки. Трещат поздравления, перемежая с комплиментами. Потом подходят родители. Мои и Кира. Напутственно говорит Дмитрий Алексеевич, потом моя мама толкает речь. Обнимают нас по очереди. А потом ещё поток людей, знакомых и не очень. И каждый выражает признание и поздравления.
Мы выстраиваемся под чудесной аркой, с колонами, для фотографии. Потом ещё и ещё, много бесчисленных фото.
На алее замелькали официанты, разносящие напитки и закуски. Под натянутым, рядом, шатром стояли столики и стулья, тоже с небольшим аперитивом. Гости постепенно расходились по алее, греясь на ярком солнце.
Мы вдруг остались одни. Стояли под колонами. Я смущенно посмотрела на Кира.
— Ты, правда, поверил, что я не приеду?
— Было такое подозрение, — хмыкает Кир, — особенно, когда телефон вырубила.
— Кир, ну куда я от тебя денусь? — всплеснула руками, и тонкий подол платья метнулся, словно дымка, потёк по воздуху.
— Красивая, зная твой характер, куда угодно, — он проводит пальцем по контуру моих губ, — ты охуенно красивая! Пиздец, просто глаз не могу отвести! — вдруг признается он.
— Спасибо, — улыбаюсь я, — а нам обязательно оставаться, может ну эту свадьбу! Нас же уже расписали!
— Не дразни меня! — рычит он, склоняясь ниже, и согревает своим дыханием мои губы. — Выкраду, не успеешь и глазом моргнуть! — и только собирается поцеловать меня, как за спиной раздаётся громкий голос.
— Ямал, харе, у вас теперь вся жизнь впереди, пошли нужно выпить! — вопит Паша, прижимая к себе улыбающуюся Иришку.
Кир вздыхает и быстро чмокает меня в губы, обнимает за талию.
— Веди, бармен, будем пить! — усмехается он, а сам ко мне склоняется.
— А ты зашла бы погрелась, руки ледяные, — говорит он, когда мы идём к шатру.
— Не хочу без тебя, — мотаю головой, на что он криво улыбается.
Но в шатре, слишком много желающих с нами выпить. Если учесть, что я не пью, так яблочный сок в фужере, то пьёт в основном Кир, и я опасаюсь, что муж мой ляжет раньше времени. Но Кир, после пятого тоста, благоразумно, теперь только чокается, не пьёт, видимо тоже понимает, что с такими темпами долго не продержится.
А тосты и поздравления сыпаться со всех сторон. Особенно стараются друзья с его стороны.
— Помню, как увидел Юлию впервые, — старается Паша, и получает предупреждающий взгляд от Кира. — Да ладно Кир, не смотри так, но я реально думал, что ту ночь она не переживёт, так она тебе мозг ела, — смеётся этот нахал.
Иришка его тут же бьёт по плечу. Мужчины рядом смеются, и как ни странно я тоже, вспоминая тот вечер, когда испытывала его терпение, а утром всё же нарвалась.
— Помню, как увидела тебя впервые, — не осталась я в долгу, — болтает и болтает, думаю, ну когда успевает машину-то вести!
Мужчины опять смеются, зная, какой Паша разговорчивый балагур.
Он тоже смеётся, а я ему показываю язык.
Вскоре нас всех приглашают пройти в зал. Начался банкет.
Мы с Киром сидим за главным столом. Гости рассредоточились за столами рядом. Андрейка сидит с нашими родителями, нетерпеливо заглядывает на стол, где стоит наш свадебный торт. Я ловлю его взгляд и подмигиваю. Он улыбается мне.
— Чего переглядываетесь? — замечает Кир.
— Да у Андрея слюнки уже текут, при виде торта, — отвечаю я.
Рука Кира ложиться мне на коленку, и слегка сжимает.
— У меня тоже бегут слюнки, — Кир как всегда в своём репертуаре.
— От торта? — выгибаю я бровь, делаю вид, что не понимаю его намёков.
— Конечно от торта, — кивает он, — охуенный такой торт. Я бы его в одного бы сожрал, никому бы не кусочка не дал, сперва бы слизал бы весь крем, а потом бы и до начинки добрался. До горячей, влажной, узкой, начинки, прямо языком бы туда нырнул, — всё это он говорит мне приглушённым рыком, пуская мурашек по моей шее, своим горячи дыханием, и зажигая на моих щеках румянец.
— Кир… — пытаюсь его остановить, потому что возбуждаюсь от этих пошлостей.
— А когда закончу с одной начинкой, перейду к другой, не менее тугой, — продолжал этот гад, издеваться надо мной.
— Тихо, подожди! — вдруг вскрикиваю я.
Он удивлённо уставился на меня. А я отрываю его руку от своего колена, и кладу на живот.
— Чувствуешь? — улыбаюсь я во все тридцать два зуба.
Он хмуриться, но тут я опять чувствую лёгкие толчки, в животе. Это впервые. И это так здорово.
Кир просто замирает. Он держит уже обе ладони, на моём животе и кажется, не дышит.
— Офигеть, — сипит он, — просто офигеть.
А потом мы замечаем, что среди лёгкой музыки, играющей фоном, не слышно голосов. Мы поднимаем глаза и понимаем, что мы облажались по полной. Тоже мне разведчики. Так спалиться, причем сразу перед пятьюдесятью гостями. Наши гляделки с ними продолжались, до тех пор, пока Паша не соскочил со своего места.
— Ну, ты Ямал силён! Поздравляем!
И все отмирают, зал наполняют голоса. Все вторят Паше. Поднимают бокалы, кричат тосты, и поздравления. Девчонки делают большие глаза и показывали кулаки, видимо сетуя, что я держала это в тайне. Я только покаянно вздыхаю, ну что тут скажешь, виновата. Родители радостно улыбались, а мама моя, которая и так про это знала, опять пустила слезу.
Вечер пошёл своим чередом. Появился весёлый ведущий, потом выступали музыканты. Мы много танцевали, развлекались. Я честно продержалась на каблуках пару часов, а потом без зазрения совести сбросила их, переобулась.
Теперь самым распространенным вопросом был, кого мы ждём. Только мы ещё и сами не знали. Поэтому хором с Киром отвечали, что ждём ребёнка.
День сменился вечером. За окном засверкала гирлянда. Неоновые огни, словно звезды, мерцали на фоне темнеющего неба. Теперь казалось, что сказочный шатёр перенёсся в чудесную восточную ночь. Глубокую, и ароматную. Потому что запахло кофе, и мускатом. Подошло дело до торта. Кир первым делом, позвал к нам Андрея, и, подняв его на руки, помог тому отрезать столько, сколько он захотел. Сын довольный, тащил к столу половину верхушки торта. Такой забавный. Я обняла Кира за талию, и благодарно чмокнула в щёку.
— Спасибо!
— Устала? — прижимает он меня к себе.
— Еле на ногах держусь, — призналась я.