Ульяна
В марте мне удалось вырваться на неделю в Россию, но эта неделя стала переломной.
Быть с ним рядом, при этом постоянно поглядывать на часы, наблюдая, как неумолимо бежит время и приближает нас к очередному вынужденному расставанию, казалось невыносимым.
Я потом еле оклемалась, закидываясь успокоительными, и понимала, что долго так не вынесу. К тому же и перспективы с работой у меня вырисовывались так себе. Бег на одном месте, по сути.
Мы с Кириллом созванивались почти каждый вечер в одно и то же время. Я уже выучила, что у него на заднем плане стеллаж, заваленный всяким хламом. Там и идиотская фигурка клоуна из фильма "Оно", и различные книги с совершенно разной тематикой, и набор пивных кружек в форме футбольных мячей, и даже целая пластиковая прозрачная коробка, забитая микросхемами.
А он знает, что у меня на заднем плане крашеная в мутно-серый цвет стена, украшенная панно со скачущими лошадьми.
Мы могли подолгу разговаривать ни о чем. Или делиться своими проблемами, успехами, погодой за окном, ныть о наболевшем.
Иногда просто молчали, разглядывая друг друга по ту сторону экрана, прикладываясь к нему дрожащими пальцами, чтобы представить, как дотрагиваешься до любимого лица, испытывая фантомные воспоминания о том, каково оно на ощупь.
Нам невыносимо жить вдали. Не хватает тепла друг друга, и поэтому мы, бывало, срывались, ссорились, а на следующее же утро мирились в сообщениях.
Как-то раз после очередной нашей ссоры, Кир позвонил мне прямо среди ночи ближе к трем часам. Он был пьян, ну, просто в хлам. Стоило мне принять видеозвонок, как Кир настроил камеру, откатил стул и встал посреди своей комнаты.
— Хорошо видно? — спросил с лету.
— Ты напился? — уточнила я сонным голосом, потирая глаза, чтобы лучше видеть, что там происходит на экране.
Он стянул с запястья резинку и прихватил челку в маленький хвостик.
— Я, Уль, надрался в сопли. Но сейчас вообще не об этом. Короче, смотри.
Кир стянул белую, мятую футболку через голову и с вызовом вздернул подбородок, принимаясь за пуговицу на джинсах.
— Давай так же — подмигнул мне и вжикнул молнией. — Что на тебе за пижама? Черт, это кто, пингвины?
Он, закусив нижнюю губу, стянул узкие джинсы, зашвыривая их ногой в дальний угол комнаты и указательными пальцами ухватился за резинку серых боксеров.
А меня в жар бросило. Я жадно уставилась на его молодое, привлекательное, с ума сводящее тело и не верила, что это мое все. Только мое. Но, Боже, как далеко.
Я не стала строить из себя монашку. В конце концов, только такой способ нам и остался.
Тоже перенастроила камеру и откатила свое кресло чуть дальше, чтобы сменить обзор. Меня лихорадило и возбуждало одновременно.
Я медленно расстегнула пуговицы на пижамной рубашке. Кир хрипло застонал, когда я скинула ее к ногам, отчего тело мгновенно покрылось гусиной кожей.
— Снимай остальное — прохрипел он уже куда серьезней, чем в начале звонка, пьяная ухмылка исчезла с его лица.
Кир потянул боксеры по узким бедрам вниз.
Я подцепила белье вместе с пижамными штанами и проделала тоже самое.
Мы стояли друг напротив друга совершенно голые, рвано выдыхая воздух. Кир был возбужден. Он ухватился одной рукой за член и уселся в кресло, откинувшись на спинку и чуть растопырив ноги.
— Охренеть, Улька — он жадно осматривал мое тело. — Я соскучился, сил нет.
— Я тоже.
Сладкое томление расползалось по телу только лишь от одного его вида. Живот скрутило истомой, когда Кир откинул голову назад, прикрывая глаза, и свободной рукой провел по своему телу.
Это было так горячо — смотреть, как Кир ласкает себя, покусывая пересохшие от частого дыхания губы.
— Давай, Уль, закрой глаза. Я буду говорить, а ты представляй и трогай себя, как если бы это были мои руки.
И я трогала. Касалась шеи кончиками пальцев, спускаясь к ложбине между грудей, прихватывала соски, выгибаясь дугой от острых ощущений, приправленных его хриплым голосом, облизывала палец и спускалась по телу ниже, как будто, это его язык скользил по коже. Все ниже и ниже. Раздвигала ноги шире, вообще улетая куда-то в прострацию.
Наши стоны, неровное и жаркое дыхание смешивались в клубок.
В какой-то момент Кир попросил открыть глаза. Мы столкнулись помутневшими взглядами, и тело простреливало ярким возбуждением, на грани боли. Невыносимо ярко. До острой пульсации.
Осоловелыми глазами смотрели друг на друга, выныривая из эйфории, и счастливо улыбались.
— Я безумно скучаю — сказал Кир сорванным от сбитого дыхания голосом, когда мы уже снова сидели перед экранами, приблизив лишь лица. — И люблю тебя. Так люблю, свихнуться можно. Сколько бы я всего с тобой сейчас сделал, если бы ты была рядом, Улька…
Он все говорил и говорил, а я утопала в его расширенных зрачках.
Мы стали устраивать такие видеозвонки довольно часто, но с каждым днем все больше казалось, что между нами растет пропасть, и скоро ее будет не преодолеть.
А потом мне позвонила мама. Мы не особо-то часто общались, потому что она скептически отнеслась к моим планам, объясняя, что я теряю время. Нужно искать достойного мужчину, пока молода и перспективна.
Стоит ли говорить, что про Кирилла мама и слышать не хотела, когда узнала, что он еще меня и младше.
— Мам, я на работе.
Но она проигнорировала мои слова.
— Уль, у меня для тебя замечательная новость — голос был воодушевленный. Так и чувствовалось, что у нее совсем не было сил терпеть со своей новостью. — Я договорилась — на последнем слоге мама чуть не взвизгнула от восторга.
— О чем? — пробубнила я, оглядываясь по сторонам, чтобы перебежать дорогу с папками, зажатыми подмышкой.
— Есть у меня некая знакомая в Москве, которая пригласила на закрытое светское мероприятие. Ну, знаешь, интеллигенция, богачи, дорогое шампанское, но суть не в этом. Я рассказала про тебя, и она познакомила меня с важной шишкой в одном из крупнейших издательских домов "МИКС". Слышала о таком?
Конечно, слышала. Нереализованная мечта.
— Ну? — нетерпеливо поторопила ее.
— Так вот, он оставил контакты, куда тебе прислать свои переводы. К ним просто так не прорваться, сама знаешь. Так что терять такой шанс нельзя. Если с работами все будет хорошо, то они готовы взять тебя в штат. Ну, как новость?
— Ты серьезно сейчас? — пролепетала я заплетающимся от волнения языком. — С чего вдруг такая щедрость?
— Никакой щедрости, дочка. Просто связи нужно уметь заводить, сколько я тебе этому учила, а все зря — мама ткнула меня напоследок.
Но я даже не обратила на это внимания, потому что в мыслях уже подбирала, какую именно работу им отослать, чтобы заинтересовать, наверняка.