Когда вы мчитесь, прижимая к лавкам
Ученых и почтенных адвокатов
Так, что их папки пухлые трещат?
Зачем вам ежедневно навещать
Одну, другую, третью милых леди,
Мадам в Майл-Энде (только не соседей
У них же слишком грубое белье!),
О вышивках и модах тараторить
И разбирать по косточкам сложенье
Знакомых молодых людей, как будто
Они скелеты?
Леди Хартуэл
Сэр, вы легковерны
И чересчур смелы в своих сужденьях
О той, кто вам почти что незнакома.
Но если даже исповедь мою
Услышите вы, я не испугаюсь:
Мне нечего таить. Уж так ведется,
Что повеленье женщин - все их встречи,
Молитвы в церкви, тайные раздумья
(О коих никому не след судить
Иль, на худой конец, судить сурово)
Всегда с мужчиной связывают люди.
Им кажется, что стоит нам заснуть,
Как начинает сниться нам любезник
Какой-нибудь пронырливый синьор
Иль статный воин. Даже причесаться
Не можем мы, чтоб не сочла молва,
Что мы прельстить пытаемся кого-то.
Мы улыбнулись - и о нас судачат,
Сказали "фи" - уже толкуют это
Как поощренье некому глупцу.
Присматривайся мы к мужчинам так же,
Кой-что узрели б мы и без очков.
Валентин
Пусть так. Но разве это оправданье?
Леди Хартуэл
Но ведь и ваши, сэр, слова - не правда.
Сколь ядовиты языки мужчин,
Сколь мысли и сердца у них жестоки!
Клянусь, не будь на свете правосудья,
Вы б даже матерей своих чернили
И не стыдились этим прихвастнуть.
Ведь вы убеждены, что ваше мненье
Непогрешимо, как собор вселенский,
А мы двуличны, слабы, сладострастны,
На все готовы, чтоб прельстить мужчину,
И день-деньской печемся об одном:
Как вас верней сгубить, созданья божьи,