— И представляешь, он потом её пощёчину влепил! — со смехом прокричал Бородач, хлопая по столу ладонью.
Я усмехнулся, но не особо искреннее. Меня не очень интересовали смешные истории Бородача, однако так уж получилось, что его отчёт был полон курьёзных моментов. В частности, один из помощников влепил какой-то обозревшей клиентки пощёчину.
Уже не очень смешно, да? Особенно если они твои работники. Но в целом, Бородач умудрился как-то выкрутиться, заявив, что его друг контуженый вояка, у которого не все дома после демобилизации.
Я же продолжал сидеть за столом в столовой, кушать суп и изучать поведение Бородача. В целом, он нигде не врал и даже не приукрашивал. Как говорил как есть пусть и с юморным подтекстом. Кроме того, у этого бывшего бомжа был очень подтянутый язык. Харизма из него тоже обильно пёрла.
Доход шёл, игрушки продавались, оружие производилось. Всё больше и больше людей вступало в «Долг и право». Моя же риторика порой менялась и даже кардинально. Мне необходимо был завлечь как можно больше народа, поэтому я посещал разные заведения и использовал новые тезисы.
Например, в кабаке, где отдыхали рабочие я рассказывал про очень спорные вещи. Аудитория была настроена против меня, поэтому Адам у меня стал пахарем, рабочим в поле, а Ева прялкой. Ключевой вопрос в каком месте здесь должен быть дворянин? Правильно, ни в каком, он в принципе и не нужен.
Такая риторика была очень близка к красной. Но страха во мне нет, а формировать в людях нужное мне мнение — крайне необходимо. И оттуда я уже мягко перетёк к воззванию к народной гордости, чтобы это не значило.
Крепостным быть тяжело, во многом из-за того, что ты ничего не решает и ни на что не влияешь. Да, будучи солдатом тебе предлагаю схавать что-то про веру, царя и отечество. Но а как быть обычным гражданам?
От попов они устали, царь многие ненавидят, а отечество… так революционеры отечество же и спасают. Ну кроме красных, которые мечтают, чтобы Российская Империя проиграла, после чего поражение послужит катализатором для революции.
Поэтому мне нужно было убедить их в том, что они что-то решают, на что-то влияют. Сделать это очень трудно, но способы я нашёл. Письма капитана Ивана, а также других солдат с фронта. Каким-то чудом Мише удалось договориться даже с Оболенским, после чего Софью Морозову я вышел на Дмитрия Морозова и нашёл больше фактических подтверждений моих слов.
— Этим дворянам плевать! Их волнуют только деньги! — громко заявлял я, хотя и сам являлся бароном. — А наше отечество ведёт войну с турками, австрийцами и немцами! В одиночку! Сами знаете, что после блокады наша связь с Антантой оказалась нарушена! Если не мы, то никто, понимаете! Поэтому я и рву задницу, повышая зарплаты рабочим и уменьшая собственный доход! Потому в отличие от других понимаю, что в случае поражения не будет Петрограда! Не будет Москвы! Нас развалят, подчинят, а после выжгут! Хотите этого?!
Примерно так я взывал к гордости, через оскорбления дворянства. А затем призывал временно повинных крепостных не заключать новые контракты. Остальным же… остальным же предлагаю крепиться, потому что большая часть рабочих на пожизненных контрактах ну или по двадцать, тридцать лет. Разорвать их нельзя, а за нарушение плетей всыпят.
Но суть в том, что самые важные для предприятия работники — как раз временно обязанные крепостные. Контракты у них обычно на год, три и пять лет. И их я активно переманивал либо к себе, либо к своим друзьям по «Долгу и право». Взамен друзья мне помогали финансово.
Хитро? Да. Подло? В каком месте? Всё честно, работникам тем более предлагают лучшие условия. А забывшемся дворянам пора бы начинать адаптироваться прямо сейчас. Но они что-то не спешат этого делать.
— Неужели такие глупые и не видят накала настроений общества? Если градус не снизить, то большинство перестанет бояться меньшинство и поднимет всех этих носителей голубых кровей на вилы, — пробурчал я в слух, глядя в тарелку супа.
— М? Какие вилы? — поинтересовался Бородач, которого я видимо перебил.
— О, нет, я так… о своём размышлял.
Аппетит резко пропал. Во многом из-за того, что относительно неожиданно прямо к моей столовой подъехал кортеж. Целых три автомобиля, так ещё и модели дорогие, видные боевые барьеры, а значит одна такая машинка стоит дороже всей моей столовой, вместе с персоналом.
Бородач глянул на меня, после молча кивнул и всё понял. В следующую минут оставшиеся посетители покинули столовую, даже персонал остановил работу и ушёл на перерыв, покинув здание.
Затем в столовую вошёл отряд элитных бойцов. Все поголовно одарённые, от всех фонит энергией, а ещё само здание оцеплено вторым отрядом, которые скрывается от чужих взглядов под маскирующими чарами, тоже довольно хорошими.
— Госпожа Екатерина Соколова желает с вами встретится, — холодно произнёс командир бойцов.
Что же, а я уже подумал, что меня сейчас будут убивать. Впрочем, возможно бойня откладывается до поездки к Екатерине Соколовой.
— Всё в норме, Кристина. Действуем согласно плану, — мысленно ответил я своей подруге, которая обо всём уведомит и Витю.
Я же прошёл с бойцами до автомобиля, сел на задние место и мы куда-то поехали. Через пять минут и один мост выяснилось, что нашим конечным пунктом является дорогой ресторан, известный на весь Петроград своими ценами.
Екатерина сидела за одним из столиков и уже ждала меня. Сегодня она одела чёрное платье, вышитое золотыми нитками. Также в глаза бросалось ожерелье со светящимися драгоценными камнями. Хотя кто будет смотреть на драгоценности, когда выделяется кое что ниже, бюст.
— Добрый вечер, господин Лебедев, — ласково, но с холодом в голосе произнесла Екатерина.
Казалось бы, всего лишь дочка главы рода, она же… женщина, в плане никакого сексизма, только суровые реалии Российской Империи, да и не только её. У женщин прав почти не было, даже дочки дворян, пусть и одарённые, по большей части ресурс для выгодного брака и ничего более.
Однако стоит только обмануться милым взглядом, поверить в то, что Екатерина безобидная девочка, которая ничего не понимает в больших играх и ты так попадёшь, что даже словами не описать. Кроме того, через Екатерину глава рода Соколовых и ведёт дела с теми, с кем ему не по статусу общаться лично.
— Добрый вечер, госпожа Соколова, — я ответил такой же милой улыбкой и сел за стол напротив, окинув взглядом блюда на столе: тут чек на трёхзначную сумму возможно выходит.
— Перейдём сразу к делу, — ещё раз улыбнулась Екатерина, глядя мне прямо в глаза, а затем вспыхнули руны вокруг нашего столика и защитные чары оградили нас от чужих ушей. — Где алхимики?
— Какие алхимики?
— Не играй в дурака, только всё усложнишь и тебе же хуже будет.
— Категорически не понимаю о чём речь.
— Одарённые, которые варили палёную амброзию, куда ты их спрятал? Ты понимаешь, что с тобой за это сделают? Ты половине дворян дорогу этой выходкой перешёл.
— Неужели половина дворян зарабатывает на палёной амброзии?
— Александр, не юли. Я хочу тебе помочь.
— Каким образом?
— Скоро Орлов устраивает фуршет. Там он соберётся со своими союзниками, после чего объявит окончательное решение по твоим выходкам.
— Ага, значит их Орловы крышевал, продолжай.
— И решение будет жёсткое и бескомпромиссное. Тебя либо уничтожат, либо сломают и купят. Попрошу заметить, второй вариант именно сломают и купят. Показательно расправятся с тобой и подчинят.
— Предположим. Это всё? М-м-м, бутерброды с икрой, вкуснятина. Я как раз не ел с самого утра.
— Кроме того, военные тебе не помогут. Твои выходки доконали Ольгу Николаевну. Кроме того и глава рода Орловых уже беседовал с Государем на твой счёт. Скоро будет чистка, весь ваш «Долг и право» распустят, а половину отправят за решётку. Тебя же как организатора и активного оратора… вероятно расстреляют.
— Угу-угу, я тебя внимательно слушаю.
— Красные тебе тоже не помогут, как и поддержки революционеров у тебя как таковой нет. Орловы с одной стороны, военные с другой. Тебя прижали и бежать тебе некуда.
— И чё? — я использовал самый сильный из своих аргументов.
И моё «и чё?» врасплох застало Екатерину Соколову, не ожидавшую подобного развития событий. Наверное думала, что я начну её умолять о помощи или запаникую, испугаюсь может быть. Какая наивная.
— У тебя есть план? Но ты никак не сможешь переубедить Государя. Решение он уже принял. Как и с Орловым у тебя ничего не получится. Ты не сможешь договориться, а выступить против всех в одиночку, ну или даже со сборищем слабаков из «Долга и право» тоже не сможешь. Что ты задумал?
— Это всё? — спросил я, прожёвывая бутербродик с икрой.
— Лебедев, подумай хорошо. Соколовы протягивают тебе руку. Просто продай весь бизнес нам, получи наше покровительство. Дальше будет работать, развиваться, мы оставим тебя управлять твоими заводами, но без защиты ты… Ты меня вообще слушаешь?!
— Слушаю, но ваша помощь мне не нужна. Кроме того, я не собираюсь под вас прогибаться.
— Это не прогибание, просто выгодное сотрудничество. Один ты сделаешь меньше, чем с нами.
— Понимаешь, Кать, я не хочу существовать в вашей тени. У меня амбиции несколько более высокого масштаба.
— Ты не понимаешь? Тебя просто убьют. Тут других вариантов нет.
— Мне так не кажется.
— Ты либо дурак, либо… — в шоке Екатерина Соколова откинулась на своё кресло, качая головой из стороны в сторону. — Ещё больший дурак.
— На этом всё? Рад был встретиться.
Так и закончилась наша встреча, после чего я продолжил следовать своим планам. Прошла ровна неделя, я отдавал указания, занимался важными делами, в том числе и учёбой. Риски были мне предельно понятны, как и предупреждение Соколовых не стало для меня какой-то неожиданной новостью.
Всё предсказуемо, всё очевидно, план уже имеется. Однако сейчас лучше всего было, как бы это странно ни звучало, ничего не делать. Пропустить свой ход, дать противнику свободу действий, а затем уже решить, как быть.
Поэтому всё текло своим чередом, а я учился сражаться уже в том числе и с Петром Алексеевичем.
— Хороший бой, — усмехнулся наставник, глядя на меня сверху вниз. — Ну что? Узнал мою предрасположенность? И помни у тебя одна попытка.
Да, игра с Пётром Алексеевичем продолжалась. Одним из первых наших заданий стало выяснение дара наставника. Стихия огня? Может быть земли? Имелась только одна попытка, у каждого из студентов.
Кто-то пытался подловить наставника, кидал в тухлые яйца, но тут лихо уворачивался. Один раз его попытались сбить на автомобили, когда он проезжал по мосту на своей лошади. Но ничего не получалось, слишком ловким он был.
В результате все пробовали, называли сначала магию воздуха, затем делали уточнения, молнии там, гибридные стихии, но все популярные варианты заканчивались, а каждый раз ответ был одним и тем же — нет.
В какой-то момент некоторые студенты начали считать происходящее розыгрышем. Другие начали искать подвох. Может быть, Пётр Алексеевич владеет сразу двумя стихиями? Посмотрите какая у него твёрдая стойка, как он чувствует землю, а как быстро двигается, словно ветер. И молниями его ранить нельзя.
— Пока нет, — произнёс я, вставая на ноги.
Я пытался в драке заставить наставника использовать магию, но не получалось. Раз за разом Пётр Алексеевич побеждал, используя лишь общие техники, не показывая никаких огненных бурь или ледяных буранов.
— Ладно, думай, время ещё есть. Так, а теперь разбиваемся на пары, так как вас делили. Будем отрабатывать совместные сражения.
Я подошёл к скучающей Кристине, которая уже знала чуть больше других благодаря своему кровавому чутью. Затем к нам подошёл и Виктор, тоже поняв, что что-то происходит.
— Началось? — спросил Витя, глядя на хмурого меня.
Я лишь кивнул. Прямо сейчас на территорию академии вошли солдаты. Гвардия академии спокойно пропустила военных, ведь всё было оговорено заранее. Ольга Николаевна пустила своих псов, чтобы меня проучить. Хотя достанется не только мне.
Много кого повяжут, конечно, большинству предъявить будет нечего, кроме того, я уже сказал своим товарищам не беспокоится и говорить всё как есть. Поэтому той же Алёне или её сестре ничего не грозит. Как и дворян некоторых припугнут, штрафы впаяют, но сажать не будут.
А вот на мне отыграются сполна, как и ещё на некоторых активных деятелей «Долга и права», хотя таких немного. Всё держалось на мне, речи толкал тоже только я. Крепостных же трогать никто не станет, они просто разменная монета.
— Эй, чего вы втроём встали? На пары разбивайтесь! — снова повторил Пётр Алексеевич, но через секунду замер, видя как на арену вбежали гвардейцы и солдаты из Преображенского полка. — Что происходит?!
— Приказ Государя, Александр Петрович Лебедев, Виктор Иванович Карпов, Кристина Безродная номера один ноль пять… — офицер зачитывал список.
А затем нам было предложено сдаться, предварительно бросив оружие. Витя посмотрел на меня искоса, но после кивка всё же со вздохом сдался. Ему больше всего не нравился мой план. Кристина же ответила полным безразличием, эта мирская суета ей начала приедаться.
Меня же, как только я бросил учебную шашку, тут же впечатали мордой в пол пятеро элитных бойцов, взявшихся из ниоткуда. Затем сразу же на руки надели кандалы, ментальные каналы оказались перекрыты, но на всякий случай меня ещё пару раз приложили шоковой дубинкой. Скорее больше для запугивания наблюдающих за нами, ведь я не сопротивлялся.
После меня повезли в штаб полка, где меня избили до полусмерти. Вопрос не задавали, просто били, сильно и мощно, порой применяя магию молний. Вроде не калечили, в плане, пальцы не ломали, гвозди под ногти не засовывали, пятки не поджигали. Однако одних молний хватало сполна, пытка электричеством самая жестокая, самая длительная и самая результативная.
Это продолжалось сутки, после чего меня бросили в камеру. Они не будут меня кормить, не будут поить, попытаются сломать меня таким образом.
Досталось и многим другим из «Долга и право». Им угрожали, тем кто сломаются — впаяют срок и отправят на каторги. Тем кто с серьёзными щами будет молчать или валить всё на меня — просто отпустят. Всё же кроме меня никто ничего такого не делал. Хотя один факт общения со мной уже вон какими проблемами может обернуться.
Витя вышел первым, потому что сказал ровно то, что мы с ним репетировали. Следующей на свободе оказалась Кристина, за которую замолвили словечко наставники. Она очень сильная одарённая, а кнут на неё не работает.
Ещё я успел получить письмо от Соколовых. Екатерина даже явилась лично, но я отказался выходить.
Затем меня перевили в особую камеру и связь с Кристиной исчезла. Последнее, что я успел сказать:
— Действуем по плану.
После тишина и мрак. Одиночество, холод, голод, жажда, профилактические избиения. Со мной никто не разговаривал, просто молча палачи делали то, что должны.
Один раз ко мне приходил сам глава рода Орловых. Я его не видел, но чувствовал присутствие сильного мага. Он молча наблюдал за очередным избиением, после чего покачал головой и ушёл.
Сломать меня не получалось, это даже внешне было видно. Что уж говорить про ментальную оценку моей давящей ауры.
— Ты сдохнешь здесь. Государь уже принял решение, что твой дар не стоит потенциальных и не только проблем, — единственные слова, которые я услышал за трое суток.
— Уверен? — с оскалом спросил я, после чего дверь камеры снова захлопнулась.