Александр Клементьевич.
Наблюдаю за растерянным внуком. Стою так, что на кухне меня не видно. Зато мне и видно, и слышно прекрасно.
Пытаюсь понять, что затеяла Ира. Очевидно же, что Егор спрашивает Оксану. Только называет ее почему-то Яной.
Хорошая девочка эта Оксана-Яна. Видно по ней. Глаза добрые. Чистая. А я за свои годы людей видеть научился. Светка эта, с которой внук болтается, та да. Штамп на штампе можно ставить. И смотрит так, будто сканер встроен: сначала оболочку оценит, затем только снизойдет или нет. Не нужна такая Егорке. Такая не полюбит по-настоящему. А эта Яна-Оксана могла бы, да. Но тут уж за свою кровь не поручусь — нет уверенности, что внук достоин. Парадокс, конечно.
Парень — то видный. Образование хорошее. Гений в своем роде. Воспитание опять же, манерам обучен. Да нет в нем огонька. Того, который горит, когда любишь. Нет… отсюда и увлечения дурацкие, адреналина не хватает, вот и ищет на стороне. Заполняет пустоту.
Всё я вижу и понимаю. Да.
Егор, как вихрь, срывается с места и несется на улицу. За ним друг его, Давид. Хороший тоже парень. Хороший. Погуливает, конечно, не без этого. Хотя вроде есть у него зазноба. Видел пару раз. Одного поля ягода со Светланой. Да только парой не смотрятся они. Как же звать ее, девку давидову? Не помню. Да и не важно. Не его она. Да.
Вхожу в помещение, когда Ира шустро выходит. Проверять не надо, в спальню внука побежала. Оба мы видели, как девчонка из комнаты утром выходила. Только я отошел, чтобы не смущать, а Ирка орала на улице. Воспитывала.
Дело-то молодое. Только свербит что-то в груди. Сдаётся мне, девчонка — то девочка совсем. В женском плане. И очень надеюсь, Егор не натворил дел.
Егор.
Ощущаю себя полнейшим дебилом. Ну не могло же мне присниться, вашу же мать? Не могло! Я до сих пор запах ее ощущаю, вкус ее помню.
Сам не знаю зачем, выскакиваю на улицу и несусь до пристани. Естественно никого нет. Слышу шаги сзади. Оборачиваюсь. Давид. Друг щурит глаза, смотря на воду. Думает.
— Что происходит, Егор?
Сбивчиво, как первоклассник перед строгими родителями, пересказываю вчерашний вечер. Как нашел Яну в своей спальне, как повел себя… выставив кретином. Да слов не хватает высказаться, кем я только сейчас себя не ощущаю.
— Что молчишь? Высказывайся.
— Выскажусь. Потом. — Оборачивается и смотрит на дом. — Камеры.
— Что?
— Камеры, говорю, проверь.
Умный? Да — да. Не про меня это сейчас. Ну конечно, по всему холлу и периметру есть наблюдение. Сами же ставили. Бегом в дом. Тимур спит, его фиг поднимешь.
— Влад где? — Спрашиваю деда, сталкиваясь с ним в коридоре.
— Сауной занимается.
— Спа…
— Иди — ка сюда, Егор. Поговорим.
— Потом, дед. Мне сейчас надо…
— Я лучше знаю, что надо. Пройдемся.
Внутренне рычу. Наверное, внешне тоже, только уже сам не замечаю. Я впервые испытал непохожие на остальные эмоции, и сейчас у меня их отобрали. Отобрали и прячут.
— Дед, давай правда потом?
— А если я знаю про твою Яну? Пойдешь?
У меня, наверное, уши, как у ищейки встали. Внутри все напряглось, как перед броском.
— Идем.
Дед не смеша проходит, а мне хочется подтолкнуть. На веранде курит Дейв, глазами спрашивает, нашел ли пацанов. Мотаю головой, и он встает, давая понять, что сам займется.
— Откуда знаешь эту… Яну?
— Мы были здесь на выходных, рабочих проверяли. Увидел на озере. Думал, дети у нее. А на следующий день… короче, в травме ее я виноват.
— С этим сам разберешься. Но вот еще что спрошу, серьезно ли настроен или так?
— Не знаю, дед. — Говорю правду. Девчонка зацепила. Сильно зацепила. Бляха, да мне никогда бабы не снились, а эта не отпускала во снах. И не баба она, а девочка. Нежная девочка.
— В себе разберись, внук. Девчонку зовут Оксаной. И детей у нее нет, сестер тянет.
— Я догадался. Что детей нет.
Оксана… ей подходит. Такое же строгое и такое же мягкое, как обладательница имени. Улыбаюсь, когда вспоминаю нахмуренные брови. Оксана…
Дед следит за выражением моего лица и, мне кажется, одобрительно, кивает.
— Только не налажай, внук. И разберись сначала со своей личной жизнью. А только потом взвесь все и подумай, что именно тебе нужно.
Хлопает по плечу и уходит. А я, как недавно Давид, смотрю на бегущую внизу воду, и вспоминаю доверчивые глаза, смотрящие в мою душу. Мне кажется, я уже разобрался. И да, я не налажаю. По крайней мере, постараюсь.
После обеда Тим и Влад уселись за свои навороченные ноуты, с которыми никогда не расстаются и обещали к вечеру добыть все, что можно про интересующую девушку.
Наверное, что — то нарыли. Узнать я не успел. Мы уже готовили шашлык, когда раздался звонок отца, что матери плохо с сердцем, приехала скорая, и мне срочно необходимо быть дома. Пацаны начали собираться со мной, но ба вцепилась в них с просьбой помочь. В другой раз я бы обратил на все это внимание, но мысли были заняты состоянием матери.
Домой я мчался один…