— Теть Зой, присмотрите сегодня за Марусей? Пожалуйста — пожалуйста. Меня в ночь поставили.
Умоляю нашу добрую соседку оставить малышку у нее. Подружка, которая обычно выручала, слегла с вирусом, а больше обратиться не к кому. Можно в город к однокласснице, давно дружим, тоже не откажет. Но не успею. Поздно позвонили. А отказаться совсем — совсем никак. Девочкам нужна одежда, витамины. Маруське к садику надо купить целый список.
— Конечно, милая. И старшую возьму, и младшую. Утром не торопись, хоть там поспи немного. Знаю же, что на озере весь день проторчали. Опять Иван гульки устроил?
Тяжело вздыхаю и опускаю голову. Смысл рассказывать? И вчера, и сегодня. Утром хоть Дашу до магазина взял, прогулялась с папой. Еще б ему было до нее дело. Как пришел, глаза залил и не помнит про дочерей.
Все соседи давно уже в курсе. Если бы не девчонки, духу моего бы здесь не было.
Устраиваю малышек у теть Зои, отдаю сумку с вещами и лекарствами на всякий случай. У меня есть еще час, чтобы добраться до круглосуточного клуба, где я тружусь сначала официанткой, а после закрытия убираю за гуляющими. Поселок у нас небольшой. Деревня скорее. Но из — за близости Невы настроили домов, объединив в коттеджные товарищества, и теперь в выходные дни у нас гуляют мажоры и любители громко и звонко посидеть. Днем заведение работает как кафе, а ночью превращается в клуб для любителей отдохнуть на широкую ногу. Простым людям там поплясать не по карману.
Если бы тетя Зоя согласилась, я могла бы найти и дневную работу, отдавая ей, например, половину. Дашка вообще самостоятельная уже. Любознательная только. С улыбкой вспоминаю, как она вчера пристала к молодым парням, решившим искупаться. Красивые такие, видные. Машина какая — то незнакомая. В клуб на крутых приезжают, насмотрелась уже. Но такую впервые видела.
Иду вдоль дороги, раздумывая, как бы поговорить с соседкой. Она добрая. А мне бы хоть на лето. Осенью девочки будут в саду, а у меня учеба. Я с таким трудом поступила, прошла на бюджет практически последней. Мне нельзя с него сорваться. Это единственный шанс. И так после школы два года пропустила из — за рождения Машули.
Уже почитала, что пары заканчиваются в районе трех. Значит, если получиться устроить девчонок в круглосуточный сад, смогу найти работу в городе. Общагу мне уже выделили. Спасибо доброму декану, мировая женщина. Без ее вмешательства вообще не знаю, что бы делала.
Ну а на выходные буду приезжать. Девочек забирать. Тяжело будет. Но немного потерпеть. Надеюсь, получится накопить на самую дешевую квартиру, чтобы снимать и съехать с девчатами отсюда.
Кто бы знал, как я устала. Пока Даша была одна, было полегче. Хотя я тогда вообще в школе училась. Но тогда была мама. Она хоть и пила, но днем вполне себе могла присмотреть за ребенком. Но когда после Машиного рождения она совсем слетела с катушек и допилась до чертей, стало невмоготу. Сколько я плакала и просила одуматься. Сколько умоляла. Если б кто услышал.
На похороны, спасибо соседям, еле собрали. Иван даже не пошел, так и просидел со своими дружками. Я тогда себя по кусочкам собирала. Вроде и восемнадцать, вся жизнь впереди… а у меня… пыль вон только. Сколько здесь живу, дорога как была из песка и грязи, так и есть. Странно, что люди, покупающие такие дорогущие дома, никуда не обратятся. Они же свои машины портят. Видимо, каждый считает, что ему нет дела до другого, а сами они и потерпят.
Смахиваю набежавшие слезы. Вообще не люблю себя жалеть. Некогда мне. Но порой взгрустнется. Обычно позволяю себе выговориться у мамы на могилке. Ей, конечно, все равно. А мне хоть деревянному кресту рассказать.
Из раздумий вырывает громкий сигнал, и я отскакиваю с дороги в канаву. Мимо проносится вчерашняя машина. Еще одни богатые мальчики решили погонять. А то, что песок и пыль полетит в дома, они не думают. Хватаюсь за ветки, чтобы выбраться и с ужасом понимаю: на ногу не наступить. О нет. Только не это, пожалуйста!
Рейсовый автобус не остановится, а другого транспорта нет. Мне нельзя прогулять работу.
Дышу глубоко, размазывая мокрые дорожки слез. От обиды и боли хлынули. Сейчас успокоюсь. Слезы все равно не помогут, не уменьшат страдания.
Растираю лодыжку и пробую еще раз наступить. Простреливает, но, если перенести вес на носочек, вполне можно доковылять. Хорошо, не так много осталось и время еще есть. А уж в кафе попрошу сменщицу дать обезболивающее из аптечки и бинт. Перетяну.
Не сдерживаю стон, когда убираю руки и вижу, что она стремительно отекает. Ладно, вариантов — то нет никаких. Домой идти дольше. Кое — как выпрямляюсь, опираясь на носочек и делаю первые пробные шаги.
Черт. Не наигрались? Машина, испугавшая меня, несется обратно и с шумом тормозит. Парень, который устраивал вчера прыжки, выскакивает ко мне и в пару шагов пересекает расстояние.
— Девушка, простите. Это я Вас так напугал? Ради бога извините. С Вами все в порядке?
И смотрит вроде бы с беспокойством. Да только задерживает. Если честно. Бормочу, что у меня все хорошо, чтобы только не связываться, и пытаюсь обойти.
С такими опасно разговаривать. И попадаться в поле зрения тоже. Сколько наших девчонок слезы лили: кто — то просто поиздеваться и оскорбить может, а кто — то же и обидеть.
— Девушка, — настойчивый, не дает пройти. — Что с Вашей ногой?
— Все в порядке со мной и ногой. Пожалуйста, дайте пройти. Я сама упала, честно.
Чуть не плачу. Внутри меня сидит маленькая девочка, и она до ужаса боится этого мужчину. Его и его друга. Я помню, какими глазами он смотрел вчера на меня. Будто я вкусный торт, а он хочет его съесть.
— Егор, — парень поворачивается и кричит в сторону машины, — сюда иди с телефоном. Посветишь.
А вот и друг. Егор. Красивое имя для очень красивого парня.
Друг тоже красивый. Не спорю. Но его красота строгая, эталонная, наверное. И выглядит он старше этого Егора. Или просто серьезнее. Хотя у глаз расходятся лучики морщинок, какие бывают у людей много улыбающихся. О чем я сейчас думаю? Мама дорогая…
Я его еще на озере рассмотрела. Как картинка — на таких любоваться и не трогать. Стильная прическа с художественным беспорядком, яркие глаза цвета синего неба, ямочки на щеках, а губы… ну не бывает у мужчин таких! В меру пухлые, сочные такие. Даже слов не подобрать. Мечта, в общем, а не губы. Про тело и вовсе молчу.
Плохиш из телевизора. Посмотрела, насладилась и забыла. Тот мир, из которого эти парни, с моим миром не пересекается.
Сейчас этот самый плохиш приближается ко мне, держа в руках смартфон с включённым фонариком.
— Где?
Парень-прыгун показывает на мою ногу. А я так опешила, что стою и дышать боюсь. Хочется сжаться в комочек и чтобы мимо прошли. Хоть они и не показывают агрессии, но интуиция умоляет отделаться от них как можно скорее.
Тот, который Егор, присаживается на корточки и аккуратно дотрагивается до больной лодыжки. Освобождает мою ногу от обуви и ставит на свою. Теряю равновесие и, чтобы позорно не свалиться, хватаюсь за плечи мужчины.
Господи, какой кошмар.
Теплые пальцы трогают отекшую ногу, надавливая чуть ощутимо.
— Больно?
Смотрит своими синими океанами снизу, а до меня слова не сразу доходят. Скорее по шевелящимся губам догадываюсь. Вздрагиваю, что он интерпретирует по — своему.
— Больно.
Открываю рот, чтобы отрицать, но он ставит мою ногу обратно на дорогу, помогает надеть босоножку и под напутствие друга «не урони» поднимает на руки.
Вот это совершенно точно лишнее.
— Не надо, пожалуйста.
Голос звучит жалобно и тонко. Но я этому даже рада. Может, в них есть человеческие чувства и меня отпустят?
Не верю я таким, что переживают или раскаиваются. Не ве — рю!
— Не бойся.
— Я не боюсь. Пожалуйста, поставьте меня.
Но он не слушает, уже сажает в машину. Вот тут меня начинает накрывать паникой. Слезы неконтролируемо катятся из глаз, а дыхание становится прерывистым. Я боюсь. Память своевременно подкидывает прошлое лето. Тогда у Ивана еще была машина. Непонятно, как сохранил и не пропил.
Перевернул вверх дном нашу с девочками комнату. Деньги искал. Не дошел до кондиции. А тут я. И ни копейки. Орал, пугая малышек, а потом подхватил на руки, запихнул в машину, прижав руки дверью и избил. На спине потом места живого не было. Хорошо, руки не сломал, только вывернул.
В полицию бы обратиться, да он там работает. Или работал. Надеюсь, выперли. Учитывая, что он уже пару месяцев дома ошивается.
Всё это проносится перед глазами, от недостатка кислорода прыгают мушки. А я лихорадочно отбиваюсь от ничего не понимающего парня.
— Тише. Да тише ты. Никто плохого не делает.
Чувствую, как сжимаются запястья и истерика накрывает новой волной.
Да что им от меня надо? Я просто шла мимо!
— Дава, ты что-нибудь понимаешь?
Второй заглядывает в салон и протягивает воду. Вижу все это, как со стороны. Зубы стучат, а слезы все не прекращаются. Еще немного и отключусь. Но мне нельзя. Работа и девочки. Цепляясь за эти слова, удерживаюсь на вершине сознания. Сил вот только все меньше и меньше. В какой-то момент тело обмякает, а изображение рассеивается как сквозь мутное стекло. Вроде вижу, а вроде и нет.
— Девушка, девушка…
Какой приятный голос зовет. Хочу попросить повторить. Не хочу раскрывать глаза полностью. Я ещё там, в своем отчаянном параллельном мире. А этот голос как ориентир, куда можно выбраться из накрывшей тьмы.
Не дождавшись ответа, молодой человек забирается в машину и начинает умывать прохладной водой.
Первая трезвая мысль: где он взял холодную воду в эту жару.
Вторая: до меня дотрагиваются чужие руки.
С некоторых пор никакие касания я не выношу.
— Прошу Вас… — в горле пересохло, и я облизываю губы, натыкаясь на потемневший взгляд.
Что я там говорила, когда испугалась? Вот сейчас я по-настоящему боюсь.
— Девушка, успокойтесь. Никто не причинит вреда. Мы только отвезём Вас к врачу. Ногу нужно осмотреть.
— Нет, пожалуйста, нет. — Для верности мотаю головой. — Никуда не надо. Мне на работу. Нельзя опаздывать.
Всхлипываю, от этого речь становится отрывистой.
Чувствую себя опустошенной после приступа, а ещё испытываю жгучее чувство стыда. Показала свою слабость чужим людям.
Парень, которого Егор назвал Давой, вздыхает и устало спрашивает, где находится моя работа. Звучит так, будто бы я сама навязалась к ним. Но я не просила останавливаться, а потом трогать меня. Не просила!
Поясняю, куда направлялась, и мужчина садится за руль. Егор все это время находится рядом и не сводит с меня удивлённых глаз. Мне кажется, хочет что-то спросить, но благоразумно не открывает рот.
Наши ноги соприкасаются, потому что на сиденье полулежу, и я быстро подползаю поближе к двери, вжимаясь в нее спиной. Он замечает мою суету и усмехается одними уголками губ. Даже эта ухмылка делает лицо привлекательным.
Благо точка назначения всего в минуте езды и вот уже машина паркуется на стоянке. Судя по количеству припаркованных авто, вечер обещает быть насыщенным. А мне еще за опоздание объясняться.
На максимально возможной для собственного состояния скорости выползаю из машины. Благодарю мужчин за помощь и прошу искренне прощения, что заняла время. Ковыляю к входу. Знакомые охранники приветствуют, задавая популярный этим вечером вопрос про ногу. Знаю, почему интересуются. Про вспышки Ивана они в курсе. Отделываюсь нейтральным «упала» и захожу. Вечер уже в разгаре, а значит Ольга, которую я не предупредила об опоздании, будет рвать и метать. Втягиваю голову в шею и жду обрушения цунами, когда администратор стремительным шагом приближается.
— Твое счастье, что сегодня слишком важные гости. Все разборки потом. Живо переодеваться и за работу.
Она даже не кричит, а шипит. Выдыхаю. Распять она может сразу, но быстро остывает. Повезло.
— Стоять! С ногой что?
— Упала, подвернула.
Ольга подходит и берет за подбородок. В свете клубного освещения плохо видно, но если присмотреться, опухшее от слез лицо, конечно, бросается в глаза. Поэтому я во время разговора старалась смотреть в пол.
— Умойся. Сейчас кто-нибудь из ребят аптечку принесет. Перебинтовать сама сможешь?
Мотаю головой. Не сталкивалась с таким. Это не на царапину подуть и заклеить пластырем.
— Вовчика пришлю. Он бывший спортсмен, наверняка знает. Как ты с подносами бегать будешь, бедовая?
— Я…
— Так. За стойку встанешь сегодня. Хорошо, Янкина смена, она в поле раньше бегала.
Раздав указания, уносится, а я несу свою тушку в подсобку, где можно переодеться и жду Володю. Он на самом деле разбирается в травмах, перетягивает бинтом поврежденную конечность и советует обратиться к врачу.
— Не шути с этим. Ты девчонка молодая. Перелома, похоже, нет, но трещина вполне быть может. Снимок нужен.
Обещаю днем доехать до больницы и иду за свое временное рабочее место. Благо, здесь особых знаний не нужно. Коктейли мешает второй бармен, а уж чай да кофе или просто налить — с этим, мне кажется, любая справится.