Егор.
Дейв долго смотрит на два детских кресла сзади и молчит.
— Жги давай и поехали.
— Уверен в себе? — Вместо привычных подколов, друг сегодня настроен серьезно.
Барабаню пальцами по рулю, прежде, чем ответить. Я и себе этот вопрос не один раз задавал. Все-таки не просто ответственность беру, а за чужих детей. И это еще не все, просто забрать на несколько дней. В перспективе оформить опеку над ними. В том, что их отец документально отречется даже сомнений нет. Деньги решают всё. Особенно с такими, как он.
— Я серьезно настроен с Ксюшей. Еще там, в больнице понял, что не отпущу. Дебильное сравнение, конечно, но будто сердце вырвали, когда она ушла. Если так нужно, чтобы две мелкие девчонки жили с нами, значит, приму это.
— А она? Готова?
— Она любит, — отвечаю просто. Мне кажется, все остальные слова уже лишние.
Давид тоже это понимает и надолго отворачивается к окну. Я понимаю, о чем он думает. Но в душу не лезу. Хоть сам он и не расскажет. Вся эта его бравада, цепочка женщин в постели — это маска. Только близкие друзья знают, какой Дейв настоящий. И только несколько человек на земле знают, почему он закрывается от внешнего мира. Один раз он привязался к сестре нашего общего друга. Молоды были, влезли в тот мир, в котором совершенно иные законы. Девочка сильно пострадала. А Давид заикнулся. Тема эта — табу.
— Нервничаю, как в первый раз, — перевожу тему. Знать одно, а видеть загруженным друга даже как-то больно. Только в женских романах мужики гнут руками подковы, сражаются с врагами и ничего не боятся, стиснув зубы. В жизни наше сердце точно также качает кровь, у нас есть свои страхи и переживания, и также болит душа за своих близких. Просто в мужском мире об этом не принято говорить.
— Боишься, что бойкая малышка тебя уделает? Как её зовут?
— Старшая Даша, младшая Маша. Скорее, тебя, дядя ты без мозгов. — Смеемся, вспомнив любопытную особу.
— А едем мы?
— За ксюшиной подругой, Людмилой. Ты это, — сразу предупреждаю, — перья не расправляй. Мне с Ксюхой проблемы не нужны.
— Красотка?
— Брюнетка, — отсаживаю друга. Вот не любит он темноволосых.
— Черт. Пора пересмотреть свои принципы. Вдруг она моя судьба? А ты мне сразу палки в колеса.
— Слышь, судьба, ты мне на все выходные нужен.
— Я понял, понял. Мульты, молоко, лото. Ну чё, практически джентльменский набор. У меня, кстати, в машине коробки с конструкторами. В магазине сказали, все дети любят.
— Ооо, да ты тоже готов. У меня багажник забит играми.
— Вот и стали мы на жизнь взрослее, да, Егорушка?
— Да, мамочка.
Дейв тянется дать тычка, то мы уже тормозим у нужного дома, где у парадной мается Мила. В руках объемная сумка.
— Привет, Мил. — Выходим оба на улицу. Дейв подхватывает вещи. — Мой друг Давид. Это Мила.
Представляю их друг другу.
— Сумка куда?
— Я на сутки сразу от вас поеду. И там еще сменные вещи девочкам, давай сразу тебе переложим? — Достает пакет. Два дебила это сила. Про игрушки подумали оба, а про одежду ни один.
— Какие размеры? Я вечером смотаюсь или закажу.
— Лучше у Ксюхи спроси. Я собрала, что они оставили, когда были.
Переложив пакет, устраиваем Милу сзади, переставив кресла. Хорошо, машина широкая и места сзади много. Как раз для третьего. Ловлю себя на мысли, что это настолько естественно, настолько уже привычно. Хотя прошло времени — то всего ничего.
Дорогой молчим. Мила виснет в телефоне, Дейв по — прежнему в глубокой задумчивости. Или готовит очередную пакость. Это по паспорту ему тридцать один, мозгами он в детском саду застрял. Нет, стулья, конечно, клеем не мажет, но поменять у секретарши сахар на соль вполне в его духе.
— Мил, как вообще девочки к чужим относятся? — Решаю разбавить тягостное молчание. В конце концов, я нервничаю. Да, и не скрываю этого. Мне жизненно необходимо найти общий язык с двумя крохами, чтобы моя женщина спала спокойно и не дергалась.
— Как все дети их возраста. С опаской. Хотя Дашка более раскрепощенная. Тянется к людям. Но держит на расстоянии. А Маша даже к отцу родному не идет.
— Да, Ксюша рассказывала. А любят что? Во что играют?
— Егор, ты серьезно сейчас? — Мила даже глаза от телефона поднимает и пялится на меня в зеркало заднего вида. — Какие игрушки? Ты видел, как они живут? Ксюха, конечно, изо всех сил старается, но уж с игрушками у них дефицит. Любят то, что у них есть. Зато относятся бережно. Хоть и маленькие, а понятливые…
Давид отвлекается от вида за окном и прислушивается. По глазам вижу, уже сделал свои выводы.
Стыдно. Черт, как же стыдно. Не за нелепый вопрос, нет. Не за то, что не подумал. За себя. Отчего — то именно сейчас вспомнил, какие суммы мы обычно оставляем в клубах. А здесь девчонка выживала, не имея возможности подарить детям…
Срочно захотелось дать выход эмоциям и разбить что — либо. Ну или «почесать» кулаки. Но вместо этого осталось сцепить зубы и упрямо двигать вперед. Тем более, ворота сада уже видно впереди.
— Я думаю, мне стоит пойти одной, а вам подождать здесь? — Мила выбралась из машины, не дождавшись, пока кто — то из нас откроет дверь.
— Разумно, — согласился Дейв, высматривая что — то на экране смартфона.
— Ни хрена не разумно. Во — первых, воспитатели должны меня знать. Теперь знать. Во — вторых, Дашка и Машка быть в курсе, что я их забираю. И, в — последних, может, в сад надо что — то. Ксюша ж не скажет. Ай, — машу рукой, направляясь к входу. Мне сейчас словами не выразить всю ту гамму чувств, то изнутри разрывает. Мало было беспокойства.
***
С улыбкой наблюдаю, как малышня с визгами носится по квартире, гоняя Давида и Тимура. Спорный вопрос, кто больше веселится.
— Не думала, что вы так быстро найдете общий язык.
Ксюша сидит на диване в гостиной, куда я ее перенес, как только мы приехали. Может, от десятка лишних шагов и ступеней и не будет никаких проблем… но рисковать я не позволю. Если честно, мне действительно нравится ее носить. Нравится, как доверчиво прижимается ко мне и обнимает руками.
— Оно само как — то. Даша Дейва вспомнила, а уж когда он присел на корточки и поцеловал ей руку, она растаяла тут же. Всю дорогу с ним болтала.
— А Маша за сестрой. Она всегда за ней тянется.
— Егор, ты уже отдохнул?
Неугомонная зажигалочка тащит за руку, призывая снова начать их катать, как лошадка. Колени с непривычки ноют, но я покорно опускаюсь, позволяя себя оседлать. Тим хохочет, глядя на мои мучения. Ровно до того момента, пока Маша не заставляет его приземлиться рядом.
— Кажется, мы вполне нашли общий язык, — Давид прислоняется к спинке дивана, снимая наши «скачки» на видео. — Ксюш, у тебя еще сестер нет? Нам бы Артика пристроить.
Ксюша мотает головой, не переставая охать и улыбаться. Когда у «лошадок» заканчиваются силы, нас отпускают «попастись в поле». Но вместо травы и сена ставят на стол суп, заботливо разогретый Дейвом. Все — таки ему очень бы пошла роль отца. Не забыть бы подстебнуть при удобном случае.
— Я выжат, как лимон, — падаю на кровать животом, распрощавшись с друзьями и уложив мелких бандиток. Они спокойно легли и, выслушав корявое чтение сказки, заснули. Набесились и устали.
Единственное, с чем мы не справились, это мытье. Мне было неловко мыть девочек, хоть они и маленькие. Да и опыта ноль. У Дейва есть опыт, но он сорвался, потому что Натали заявилась к нему и погромила кухню. А Тим, как и я, не смог перешагнуть невидимые границы. Пришлось довольствоваться умыванием и чисткой зубов, а на завтра решено поставить в ванной кресло. Ксюша могла бы сидя смотреть за сестрами.
— Еще бы. У тебя наверняка такого опыта еще не было, — Ксюня нежно гладит по волосам, а я едва не мурлыкаю, как кот.
— Откуда бы. Я детей — то маленьких издалека видел.
— Жалеешь? — Голос звучит тихо — тихо, а руки на моих волосах дрожат.
— О чем?
— Что связался со всем этим. У тебя была хорошая и веселая жизнь, а тут мы… с проблемами…
Перекатываюсь на спину и подтягиваю свою глупышку поближе.
— Ксюш, тебе не нужно сомневаться в моих чувствах. Для меня и самого все быстро и неожиданно, но с другой стороны, подумай: что за любовь, когда люди притираются и привыкают друг к другу годами? Мне кажется, или сразу искрит, или уже никогда.
— Я не знаю… я никогда не любила…
— И я никогда. Но увидел тебя и понял. Внутри отозвалось. Черт его знает, может, это душа, или сердце, или есть еще органы, отвечающие за чувства.
— Но у тебя ведь были девушки…
— Были. И не спорю. Не скрываю. Я взрослый мальчик, моя хорошая. Но это прошлое, которое не изменишь. Ты еще в начальной школе училась, когда я заканчивал выпускной класс.
— А ты хорошо учился?
— Хорошо. Но был распи… разгильдяем, в смысле. Мать постоянно в школу вызывали. А ты?
— А я хорошисткой и моих родителей не вызывали. А когда папы не стало, выбилась в отличницы. Ему всегда хотелось видеть меня лучшей.
— Скучаешь по нему?
— По нему да. И по маме… но только по той маме, которая раньше была. Когда… — Моя ягодка вытирает слезы, качая головой. — Когда папы не стало, рухнуло все. Не просто мир перевернулся. Сначала мама начала пить, потом связалась с этим…
— Не надо, Ксюш. Не вспоминай. Теперь есть я. И я рядом. Никому тебя не отдам. Никому, слышишь?
Сцеловываю слезинки, прижимая к себе теснее. У меня нет правильных слов, чтобы объяснить все, творящееся внутри. Но, кажется, Ксюше хватает тех обрывков, которые выталкиваю из себя. Сейчас бы переключить ее на другое, но такую горечь ничем не сотрешь. Просто баюкаю свою девочку, надеясь, что она успокоится и уснет. А уж утром я точно что — нибудь придумаю. В конце концов, у меня теперь целых два союзника.