Егор.
— И что это значит? — Дейв совершенно невозмутимо смотрит на меня, когда я одним движением руки сметаю со стола всё, что на нем стояло.
Душа требует разрушений, чтобы хоть чем-то перекрыть то, что творится внутри.
Физическая боль не помогла. Я до изнеможения лупил грушу, стену, но кровоточащие костяшки даже тупо не отвлекли. Наоборот, глядя на разодранную в хлам кожу я представлял, что от моего сердца и такого не осталось.
И да, я всё ещё не верю.
— Ну? Сам расскажешь или мне на осколках техники погадать?
Давид расслабленно откидывается в кресле и изучает мое лицо. А я молчу, тупо сканируя стену напротив. Интересно же, чё там.
— Ксюша, — выталкиваю через силу. В горло словно песка насыпали. Голос сипит, выдавая лишь подобие звуков.
— Я догадался. Подробности будут?
Надо было идти к Артику, тот бы сразу дал в пятак за подобное поведение. Вырубиться — вот чего я хочу. А потом открыть глаза и узнать, что приснился идиотский сон. А в жизни всё хорошо. В жизни любимая девушка не уходила в никуда, прихватив детей и сумку денег.
— Так, Егорушка, поехали. Толку от тебя здесь не будет.
Давид встает и подталкивает меня к двери, попутно набирая Тимура. Точно! Надо было к нему отправиться. Вот кто бы не сдержался.
— Куда едем? — Спрашиваю, сидя в машине друга и пялясь в одну точку. Безумно интересное занятие. Захватывает не меньше, чем разглядывание стены.
— В лес. Или ты думал, я тебе так выходку с рук спущу?
— Не смешно.
— А я и не смеюсь. Ты же должен сам понимать, что перешагнул границы разумного? И если это просто псих, потому что беременная девчонка не дала, то я тебе шею сверну. На полном серьезе.
— Не рычи. Я всё возмещу.
— А я в этом не сомневаюсь. Купить новый ноут я и сам в состоянии. Но мы же оба знаем, что дело не в этом.
— Не в этом…, — эхом повторяю за другом. — Останови.
Мы как раз проезжаем мимо Елагина острова. Сколько раз я думал привести сюда Ксюшу. Ей бы понравилось.
Но вместо романтических поцелуев на мосту я стою, облокотившись на перила, и вываливаю на друга события последних трех дней.
— Нда… парням расскажем?
— Стоит?
— Ну помощь Влада нам точно нужна будет. И Тима, соответственно. В машину иди, трясешься весь.
Впервые мне не хочется огрызнуться. Сажусь в тачку и бьюсь головой о спинку сиденья. Как же мы докатились до такого!? Ксюша, Ксюша…
Дейв садится за руль спустя несколько минут. Протягивает бумажный стакан кофе.
— Пей. Тим с Владом подтянутся в деревню. Туда поедем. У тебя ключи с собой? А то мои дома валяются.
Шарю по карманам, доставая связку. Ключи, как и документы, привычка таскать с собой.
— Отлично. Тогда поехали, нам ещё затариться надо. Арт завтра подскочит, если нужен будет. У отца важная операция, останется поддержать.
Вытаскиваю телефон, забивая в заметках позвонить Артуру завтра. Его отец гениальный хирург, берущий сложные случаи. То, как он собрал мою руку, о многом говорит.
Дейв молча едет, а я продолжаю гипнотизировать свою точку. Жаль, она молчит. Я бы обсудил с ней ситуацию на внешнем рынке. Или рассказал, как горю изнутри.
— Тебе бы поспать, Егор. Хоть час, пока доберёмся.
— Не могу.
До места назначения все действия совершаю как робот. Магазин. Продукты. Спиртное. Загрузить. Сесть. Выйти. Прикурить.
Пока Давид ходит на сельское кладбище, затягиваюсь у капота машины. Глотаю дым и понимаю, что легче не становится. К смеси горечи и разочарования, обиды присоединяется беспокойство. Ну как она там? Где она? Не кружится ли голова?
Наконец друг возвращается, и мы трогаемся.
Подъезжаем к дому, и я иду открывать ворота. Влад снес избушку, оставленную ему соседкой-бабулькой, и выстроил на ее месте хороший дом. Уютный такой. Потом выкупил соседний участок, где уже мы с парнями установили баню. Каждый из нас может себе позволить дачу ближе, лучше, круче. Но это место само манит, и никто не хочет менять. У каждого своя комната, свободный въезд в любое время.
— Включай здесь пока всё, я баней займусь.
Друг уходит переодеваться, а я начинаю таскать пакеты в дом. И сюда я тоже хотел привезти…
— Сколько раз говорил Северу, что надо умный дом здесь поставить. Сейчас бы приехали в тепло.
Лихацкий спускается, кутаясь в толстовку, и ворчит.
— Мы не так часто сюда выбираемся. Не порть романтику. Сейчас дровами займешься, согреешься.
— Слышь, мамочка, мясо молча маринуй. И думай пока, куда могла твоя Романова деться.
— За принцессу переживаешь?
— А то. Вдруг дракон какой утащит, а я не защищу… защитю… тьфу, бля. Короче, мясом занимайся.
Я уже разжигаю мангал, когда на участок въезжает машина.
Мы пьем. Много. До отключки. Все, кроме Севера. Ссылается, что в любой момент могут дернуть, и достает ноутбук. Его возможности шире наших, а еще он чертов гений, как его зовет Дейв. Пытается искать, где могла засветиться Ксюшина карта или телефон. Пока это единственные зацепки. Все вокзалы и аэропорты проверены нами раньше.
— Егор, а ты вообще уверен, что она деньги брала?
Тут у меня нет однозначного ответа. Но говорю то, к чему пришел: — Нет. Понимаешь, она же даже колготки не взяла. Вообще ничего.
— Расписка?
— Расписка смущает. Но, бляха, не дает покоя копия доверки. Чем дальше думаю, тем больше кажется, что она как-то к родакам попала. Отец же постоянно документы приносил. Может, случайно прихватил. Писец, конечно, думать еще и про батю. Я не вывезу, если он с ними.
— Да, бабка у тебя…
— Вот ты знаешь, как я ее люблю. А сейчас не то что смотреть, от воспоминаний выворачивает.
— Это от алкоголя.
— От воспоминаний. Не спорь. Хотя нет. Спорь. Можешь в рожу дать.
— Тебе не поможет.
— О, Тим очнулся. А твои мысли?
— Я за разговор. Найти, прижать к стенке. Извини, брат, но твоя ба могла наболтать такого, что я б и сам вещички собрал. Один их спектакль чего стоит.
— Я всё тоже думаю над фразой подруги. Как там? Выбирай, кому верить?
— Типа того.
— Подруга ясно за Ксюху. Но мне кажется, Егор, ты облажался. Она от тебя наверняка ждала, что ты примешь сторону их и начнешь убеждать.
— Короче, парни. Есть варик через Милу выйти. — В баню, где мы заседаем, врывается Север. — Номер её дай. Если они созваниваются, засечем по Ксюшиному телефону. Хрен знает, может, симку переставила в кнопочный? Номер активен, но никак не поймаю выходов в сеть.
Заматываюсь полотенцем и топаю в дом, чтобы продиктовать цифры.
— Оденься, идиот. На улице…
Да плевать, что на улице. Мне девочку свою найти надо.
Отдаю Владу смартфон, и курю на крыльце. Холода не чувствую.
— В баню иди греться. Не хватало правда заболеть.
Север присаживается рядом. Только сейчас замечаю, как он осунулся, круги под глазами. Из всех нас он самый скрытный. Всё держит в себе. И всегда готов рвануть на помощь.
— У тебя случилось что-то? Расскажешь?
— Нет, не расскажу. В решении моей проблемы я могу помочь себе сам. Но кое-что попрошу. Между нами двумя. Я тебе в телефоне забил номер и адрес своей сестренки. Пусть будет на всякий пожарный. Звонить ей и ездить не надо. Но…
— Я понял. У тебя проблемы какие-то?
— Скажем так, я очень сильно нужен одним отморозкам.
— Помощь?
— Сам, Егор. Если припрет, скажу. Помни, что это между нами. И дуй в баню.
— Не, спать пойду. Пусть наши весельчаки оторвутся.
— Как дети. Вот кому срочно рожать надо. Но если Тимур по-любому созрел, но Дейва хрен проймешь. С его Стефановской он обречен. Как и Арт.
— Артур? Он же с Инкой…
— Он как рыба дохлая с ней. По течению плывет. Она из него деньги тянет, а он просто живёт. Присмотрись к ним.
Утро, помимо похмелья, приносит саднящее горло и душащий кашель.
— Дебил, бля. Тебе вчера сколько раз сказали голым не скакать? За тебя никто девчонку искать не будет. — Тим ворчит, но наливает чай и сует какой — то порошок. — Пей. Улька сказала, поможет сбить температуру.
— У меня нет.
— У тебя есть, говнюк. Я с электронным градусником под утро, как козел скакал. Пока ты стонал во сне.
— Откуда здесь градусник?
— Мать Давида аптечку оставила, когда приезжала. Тебе тупо повезло.
— А новости?
Мы в кухне вдвоем, Север с Давидом ушли на кладбище.
— Нет новостей. Нигде не светится. Она, конечно, не Джеймс Бонд, но прячется умело.
— Я все думаю, что такого могла наговорить Ирина Иосифовна, что Ксюша убежала? И про игры хрень эта?
— Ирина… — Тим приподнимает брови.
— Ирина. Не могу ее назвать иначе. Язык не поворачивается. Ну хотела яд выпустить — мне скажи. Моя жизнь, мой выбор. Но беременную девочку. Знала же, что у нее в жизни задница…
— Жалко мне вас. Ты еще крепкий, а она сломается.
— А себя? Себя не жалко?
Не знаю, откуда вдруг берется злость на друга. Может быть, потому что он прав, черт возьми?! Потому что я и сам понимаю, что моя девчонка где — то одна сражается против мира, а я даже помочь не могу? Тупо не хватает ресурсов, чтобы найти ее.
— Тебе самому как воевать против родной матери?
— Херово, Егор. Поэтому я тебя и понимаю. Мы же в прошлый раз не просто поссорились. Она уйти хотела. Испугалась. Мать давит. А ты сам знаешь ее возможности. Бля, да мне мачеха роднее собственной мамы. Отец молчит пока, нейтралитет, мать его. — Тим что — то достает из ящика. — Лоб подставь.
— Чего? — В башке мутно, не сразу успеваю переключиться.
— Лоб. Температуру проверить.
Поднимаю голову, а он, смеясь, наводит градусник.
— Руки за голову. — Прибор пищит, а Тим резко перестает ржать. — Керро, еб твою мать. Тридцать девять и четыре. Ты как сидишь вообще?
— Сижу вроде. Не ори.
— Пей лекарство и собирайся. Домой тебя повезу, болезный.
***
Пара дней проходит в коматозе. Кажется, я даже несколько раз терял сознание. Тим приволок свою девчонку, и они вдвоем клохчут вокруг моего тела. Все остальные органы пока не функционируют, а в мозгу одна ясная мысль: найти Ксюшу.
Вечером Давид объявляется с новостями. Ездил к подруге, но и его она послала. Всё, чего добился, ответа «поговорите с бабушкой, пусть сама рассказывает».
Пытаюсь встать и, пошатываюсь, дохожу до кухни.
— Тим, где ключи от тачки?
— Ты куда собрался?
— Разговаривать.
— Ты себя видел? На ноги сначала встань, потом перейдешь к военным действиям.
— Мне надо.
— Егор, — ко мне подходит Ульяна и мягко кладет руки на плечи, — послушай. Ты сейчас ничем не поможешь. Только хуже сделаешь. Если дальше сляжешь, отодвинешь встречу со своей Оксаной. И подумай про то, что больному к беременным приближаться нельзя. Понял меня?
А что мне остается? Только согласиться. Про возможность заразить свою девочку я вообще не подумал. Да и о чем я думал в принципе? Потерял голову от любви? А мог бы…
— Давид, — кричу другу, потому что второй раз совершить подвиг и доползти до ребят сил тупо не хватит.
— Ты себя ведешь как очень скандальный больной. В курсе? Тебе положено лежать и спать. А ты орешь.
— Тебе обязательно зубоскалить?
— Ноут оплакиваю. Имею право. Ты в курсе, что еще и селектор разбил?
— Потом вместе поплачем. Дай контакты риелтора своего.
— На хрена?
— Мне нужен дом. С охраной. Как у тебя. Чтобы больше никто Ксюшу достать не смог.
— Писец, товарищи. Не хило тебя болезнь тряхнула.
— Дом, Давид, до — о—ом.
— Ну как скажешь. Контакты скину.
И пока всю следующую неделю я занимаюсь выбором дома и активно пытаюсь выздороветь (воспаление легких, мать его), в нашу жизнь приходит полный пиздец.
Ночные звонки всегда приносят странное чувство обреченности. Не знаю, с чем это связано. Если по студенчеству такой звонок мог означать «приезжай бухать» или «забери меня, я в мясо», то сейчас подрываешься, покрываясь холодным потом.
На экране номер Тимура. Он позавчера свалил к себе наслаждаться обществом любимой, а не моей помятой физиономией.
— Тим?
Голос друга звучит глухо: — Улька пропала. Можешь приехать?
Не задавая ни одного вопроса, срываюсь к выходу. Меня все еще штормит, а, влетев куда — нибудь, пользы не принесу, поэтому вызываю такси. Везет и свободный водитель на месте уже через минуту.
Однако…
— Ты где?
— Черт. У нее. Адрес скину сейчас.
Повторяю действия. Такси, подъем в квартиру. Не надо быть экспертом: что — то произошло. Единственная комната разнесена в щепки. Друг держится за голову. Замечаю струйку крови на виске.
— С головой что?
— Сам не понял. Позвонили соседи снизу. Типа заливаем. Открыл дверь. Все. Очнулся — Ули нет, в комнате… сам видишь.
— Полиция?
— Соседи уже вызвали.
— На кого думаешь?
Ответить Тимур не успевает. Прибывший наряд допрашивает нас, проводит опрос соседей, которые разбужены грохотом и сиреной и… увозит Тима, предъявляя ему предварительное обвинение… в убийстве… Откуда — то находится кровь, которую забирают на экспертизу.
Дозваниваюсь до отца друга внизу и кратко обрисовываю произошедшее. Оказывается, Тим успел позвонить всем, но ответил среди ночи я первый. Дейв выскакивает из машины и бежит к парадной, притормаживая около меня. Повторяю все, что знаю. Мы оба в глубоком шоке и не сразу соображаем, что делать.
— Адвокат. Семейного?
— Гарика. Он развелся недавно, как раз зол на весь свет.
— Вызванивай и погнали. Отец к отделению уже едет.
Мы поднимаем на уши всех, кого можем. К утру в отделении не протолкнуться, но увидеться с Тимуром не дают никому. Игорь на колене строчит жалобы и протесты, только время течет, а ситуация не меняется.
— Не покидает ощущение, что это подстроено. — Мы курим под козырьком отделения, наверное, в сотый раз за эту длинную ночь.
— Почему тебя не пропускают? По закону же обязаны.
— Обязаны. Тянут для чего — то время. Вы там никому дорогу не переходили?
— Чисто всё. Да и ты его знаешь, он не полез бы.
… А еще через день происходит то, что переворачивает жизнь каждого из нас…