Шел третий год тихой жизни Поля в Сконе...
Стаббс допил какао, выбил трубку и встал.
- Пойду в свое логово, - сказал он. - Тебе повезло, что ты живешь при колледже. В такой вечер невесело тащиться на Уол-тон-стрит.
- Ты возьмешь фон Хюгеля?[39] - спросил Поль.
- Нет, лучше завтра.
Стаббс взял плащ и набросил его на плечи.
- Любопытный был доклад о плебисците в Польше...
Да, очень, - согласился Поль.
С улицы донесся гогот и звон стекла.
- Боллинджеровцы развлекаются, - сказал Поль. - У кого они сегодня буянят?
- По-моему, у Пастмастера. Этот юноша рановато начинает.
- Ну, значит, ему так нравится, - возразил Поль. - Спокойной ночи.
Спокойной ночи, Поль, - отвечал Стаббс.
Поль убрал шоколадное печенье, набил трубку и устроился в кресле.
Раздались шаги, в дверь постучали.
- Войдите, - сказал Поль и обернулся.
В комнату вошел Питер Пастмастер. На нем был костюм боллинджеровского клуба, бутылочно-зеленый с белым. Питер раскраснелся, волосы слегка растрепались.
- К тебе можно?
- Пожалуйста.
- У тебя есть выпить?
- Ты и так достаточно выпил.
- У меня боллинджеровцы. Орут ужасно... Черт! Дай же выпить.
Виски в шкафу. Ты стал много пить, Питер.
Питер промолчал и выпил виски с содовой.
- Меня тошнит, - сказал он и опять помолчал. - Поль, почему ты со мной никогда не здороваешься?
- Не знаю. По-моему, это ни к чему.
- Ты злишься?
- Нет, отчего же.
- Ну, почем мне знать! - Питер повертел бокал, посмотрел в сторону. - А я на тебя злился.
- Из-за чего?
- Ну, как тебе сказать... Из-за Марго, из-за старого Контроверса, из-за всего на свете...
- По-моему, меня не в чем винить.
- Конечно, не в чем! Но ведь ты тоже был во все это замешан...
- Как Марго?
- Отлично. Марго Метроланд... Можно, я еще выпью?
- Пей.
- Виконтесса Метроланд, - повторил Питер. - Ну и имечко! Ну и муженек! Все равно при ней все время Аластер. Метроланду наплевать. Он получил то, чего хотел. Я с ними редко вижусь. Чем занимаешься, Поль?
- Готовлюсь принять сан.
- С чего это меня так тошнит?! О чем бишь мы говорили? Да, о Метроландах! Знаешь, Поль, зря ты с нами связался. Честное слово, зря! Мы из другого теста. Точнее я все равно объяснить не смогу. Ты не обиделся, Поль?
- Нет. Я тебя отлично понял. Вы динамичны, я - статичен.
- Разве? Наверно, ты прав. Ты когда-то был моим учителем. Как глупо. Помнишь? Лланаба, латынь, орган... Помнишь?
- Да, помню, - ответил Поль.
- Как глупо все получается. Помнишь - ты учил меня на органе?
- Да, помню, - ответил Поль.
- А потом Марго Метроланд хотела выйти за тебя замуж. Помнишь?
- Да, - ответил Поль
- А потом ты оказался в тюрьме, и Аластер - это кавалер Марго Метроланд - и Метроланд - это ее муж - тебя оттуда вытащили. Помнишь?
- Да, - ответил Поль. - Помню.
И вот все прошло, а мы с тобой сидим здесь и разговариваем. Правда глупо?
- Да, немножко.
- Поль, а помнишь, ты сказал как-то... это было в "Ритце", там еще был Аластер, кавалер Марго Метроланд... Помнишь? Ты сказал: "Судьба - это коварная дама"... Помнишь? Я еще тогда напился...
- Да, - ответил Поль, - помню.
- Эх, Поль, дружище! Я так и знал, что ты все помнишь. Давай за это выпьем! Как ты тогда говорил? Забыл, черт! Извини, меня жутко тошнит.
- Ты слишком много пьешь, Питер.
- Дьявол! А что еще остается делать? Ты будешь священником, Поль?
- Да.
- Ужасно глупо. Зря ты связался со мной и с Метроландами. Я, пожалуй, еще выпью...
- Тебе пора спать, Питер.
- Да, вроде пора. Ты не сердишься, что я к тебе без спросу? Ведь ты учил меня играть на органе... Спасибо за виски.
Питер ушел, а Поль опять устроился в кресле. Итак, эбиониты, эти аскеты, вставая на молитву, обращались лицом к Иерусалиму. Поль это записал. Их отлучили - так им и надо! Он выключил свет и отправился спать.
Фридрих фон Хюгель (1852-1925) - австрийский философ, теолог и мистик.