Потом оказалось, что карабин был неисправен. Есть там такая фиговина, вроде храповика, шептало называется. Вот из-за этого сношенного шептала карабин и начал палить как автомат.
Заодно отмечу. "Взять" дивизион можно было почти голыми руками.
Хватило бы и троицы крепких решительных дядечек с кухонными ножами.
Без спецподготовки, но минимально знакомых с организацией службы.
Таких в стране полно - от одного только химкинского района на трехдневные сборы однажды нас 700 ЗРВ-шников собрали. Взять примерно по следующей схеме. КПП и при нем караульное помещение с пулеметом запросто обходится и оставляется в стороне. Тысяча шестьсот метров периметра, из них 90% неохраняемого и без сигнализации - перелезай на здоровье! Лучше всего между тремя и четырьмя часами утра. Самое сонливое время. Можно для страховки с коммутатора на Центре начать, безоружного телефониста там связав, чтобы соединить никого не смог, а можно и этим не утруждаться. Казарма не запирается, дежурный сержант отдыхает, дневальный заторможен, штык-нож его только спину чесать годен. Дежурный офицер в штабе, если даже и вроде меня, не спит, тоже пока не мешает. Нож под горло дневальному, тот тихо покажет койку дежурного. То же самое ему - и в руках ключи от ружейной комнаты. Все, дело сделано, никто не пикнул. Ракеты большие и никому не нужны, а все стрелковое, что не в складе НЗ под сигнализацией, можно теперь элементарно вывезти. Из автопарка хозмашину, солдатики погрузят, куда денутся, выезд - минуя КПП тараном заборного пролета. До свидания, мальчики! Слава богу, в советские времена такое и представить было невозможно. Зато сейчас, даже если подходы к периметру минировать, так останется опасность, что и мины украдут.
Были еще происшествия бытового плана. Вот самое обычное.
Где-нибудь часов около шести вечера, только ты дежурство принял, вырубают электричество. Ужин к этому моменту на плите, наполовину готов, но стоп процессу. Надо разводить дровяную плиту. Дров готовых, как водится, нет. Ищешь свободных бойцов, чтобы их напилить. Одни только заступили, другие только сменились, наищешься еще. В результате ужин задерживается аж до программы "Время". За полчаса до нее дают напряжение, а к моменту начала положенного просмотра заявляется шефуля в дурном духе. И ты, ничем "не виноватый" и такой старательный, получаешь пистон за нарушение установленного распорядка дня.
Или происшествия "за забором". Бойцов иногда, человек по пять-семь в клуб на танцы отпускали. А когда, как это теперь называют,
"группа" среди бойцов неплохая сложилась, то она даже в этом клубе выступала. Шефуля такие дела иногда поощрял в зависимости от настроения. Потому девушки знакомые у бойцов, конечно, в окрУге завелись. Да и до того не без того. Когда девицы по своим деревням после танцев или кино расходились, так мимо "точки" идя непременно песни горланили. И воины к ним гулять, ясное дело, бегали. Обычно даже не в самоволку, а просто по шоссе, плюс-минус полтораста метров от КПП. За особое нарушение это не считалась. Лишь Герман крикнет, увидев, "давай домой!". Или даже просто "смотри у меня!" Но была в этом деле одна опасность. Само шоссе было дурное. Кто-то говорил - на сто три километра сто семнадцать поворотов. И местные, да и дальние, часто по нему ездили в нетрезвом виде. Это еще мягко сказано. Раза четыре я своими глазами глазами видел валявшийся у дороги на боку трактор " Беларусь", по-моему один и тот же. За мои полтора года только по этой деревне при авариях семь трупов. Как раз за дивизионом был очень паршивый поворот. Сколько на нем кувыркнулось, даже сказать затрудняюсь.
Веду я воинов на пруд организованно купаться. Строй на дорогу вывел, видим катастрофу, случившуюся только что. Стоит ЗИЛ-157, кунг с подмосковным номером. Перед самым его капотом валяется мотоцикл
"Восход", у меня самого такой дома остался. А спиной к нам, в капот уткнувшись, человек. Согнулся и как будто что-то рассматривает.
Подошли ближе, глянули… У 157-го фары решетками защищены. Вот голова этого мотоциклиста на встречном курсе как раз и попала между правой решеткой и капотом. Треснула и застряла. Тут бы и шлем не помог, даже если бы и был. На голове разможженной клиент и висит. А чуть дальше, метрах в пяти, улетевший пассажир его, тоже уже не живой с разбитым вдрызг затылком. Зрелище жуткое на ярком солнце.
Это же надо до такой степени напиться, чтобы начать разъезжаться со встречным правыми бортами. В машине ошалевший водитель моих тогдашних лет. Ни жив, ни мертв. Заехал, землячок. Позвонил я с КПП в полк, в ГАИ чтобы сообщили. Однако предложение отложить купание бойцы все же отвергли. Пошли даже после такой невеселой картинки.
Но тот-то случай коснулся военных только как зрителей. А бывало и похуже. Сидим в штабе на ежевечерней случке у шефа. Входит начкар
Блошенко. Докладывает - на шоссе у того поворота машина сбила девчонок и вроде бы (о, формулировочка!) с ними был наш (забыл фамилию, помню лишь, что водитель тягача и из Калуги родом), скажем,
Царев. Побежали смотреть. Фарами ГАЗика место осветили. Осколки фар по снегу. Лежит девчонка сильно пострадавшая, но еще живая.
Сестренки ее нет, нашего бойца тоже. Девчонку быстро в Спасское для первой помощи, оттуда их санитарной машиной в город. Место вешками обозначили, на случай снегопада. Готовность сыграли - Царева нет. В полк доложили. Шефуля в машину упал, в больницу рванул. Хоть что-то узнать, если в та сознание придет. А тут и Царев пришел. Говорить почти не может, в той аварии от удара язык прикусил до полного распухания. И бедра ушиб сильнейший. Сказал, что его и вторую те двое в машине с собой забрали и отпускать не хотели. Когда километра два уже за деревню отъехали, сирену услышали и его выпустили. Шеф из города вернулся, сказал, что первая умерла на операционном столе.
Вторую милиция через день нашла, метрах в ста от дороги в снегу закопанной. Установили, что травмы были для жизни не опасные, умерла от того, что добили. Вот так. Две сестры-близняшки неполных восемнадцати лет. Барахляным солдатом был этот Царев, но до самого своего скорого весеннего дембеля стал тихий-тихий. Когда этих подонков судили, его свидетелем уже из дома вызывали.
С травмами происшествий при мне было два. Одно с нашим откомандированным водителем в полковом автопарке произошло. Чем-то его придавило до сложного перелома бедра. Подробностей не помню, а вот парень был хороший. Узбек из Ташкента, Гаибназаров по фамилии.
Второе происшествие, прямо скажу, случилось из-за моей халатности.
За два месяца до конца службы. В конце ноября сдавали мы станцию в очередную доработку. Мороз стоял уже градусов под двадцать пять, обледенело все. Это было мое последнее свертывание. Прислали из полка в помощь дополнительный АТС - артиллерийский тягач средний, гусеничный монстр в триста лошадиных сил. В отличие от нашего дивизионного траки на нем были обрезинены, чтобы асфальт не портить.
Владимир Васильевич в отпуске, который я ему пробил, Юраш на железнодорожной погрузочной в городе. Да тут и работы почти никакой.
Антенны уже демонтированы и в прицепы уложены, осталось саму будку с горки сдать. Стали мы ее АТСом цеплять. Раз водитель не смог правильно подъехать, другой… Особо не беспокоюсь, знаю, какие они, солдатики-водители. Сзади буксирное дышло кабины на фаркоп АТС надеть пытаюсь, а выделенный мне боец-стартовик Вася Джейранашвили водиле сигналит, на подножке стоя. Вот именно - на подножке. Хотя в крыше кабины АТС люк есть, предусмотренный для таких дел. Очередной подъезд задним ходом, легкий удар по дышлу, переключение передачи вперед и… И АТС покатился на своих обрезиненных гусеницах с обледеневшей горки, просто как санки. Совершенно не управляемо.
Дорога, что с горки вела, по откосам деревьями обсажена, аллейкой такой реденькой. Вот к одному из этих деревьев АТС с ходу и привалился, как раз той подножкой, где Вася стоял. Все это мгновенно произошло, секунды за две, не больше. Слышу стон. Выбегаю из-за тягача, вижу - Вася зажат практически во весь рост, между деревом и кабиной. Водитель тоже выскочил. И мы с ним вдвоем, в тягач ногами упершись, сумели дерево отжать! Откуда только силы взялись?! Тополь хоть и невысокий, подрезанный, но по толщине точно с солдатскую миску, позже сравнивали по спилу. Вася на снег вывалился, а АТС дальше сполз и опять в дерево уперся. Тут я на Центр вбежал, срочно фельдшера вызвал. Минуты через три примчались и он и врач, как раз к нам приехавший. Васе промедол, в санитарку и в госпиталь. Повезло.
Ни одного перелома, только сильное сдавление груди и бедер. Гематомы по всему телу. Через неделю выписали. Кстати, Вася Джейранашвили отличным солдатом был, спокойный такой, полный, рыжий грузин.
Прозванный ВВ Зорким Соколом, - если кто-то что-то терял на позиции, то находил именно он.
Тополь спилить пришлось, чтобы АТС вызволить. Кабину потом сдавали вниз двумя тягачами в режиме противовеса. Единственный положительный момент во всем случившемся. Если бы я тогда будку зацепить сумел, то улетели бы по льду ее двенадцать тонн под откос со всеми магнетронами, клистронами, электромашинными усилителями и вместе с тягачом.
Командир полка, не Папа, а уже другой, мне трое суток ареста объявил и совершенно, считаю, справедливо. Это я уже потом проанализировал. Вопиющее нарушение техники безопасности. Во-первых, втроем такие работы не делаются. Во-вторых, воин должен был сигналить из люка. В третьих, я инструктажа не провел. В четвертых, покрытие дороги шлаком или песком не обработал. Расслабился, "сами с усами" - одиннадцатое свертывание. От привычки человек наглеет и теряет чувство опасности. Счастье, что так обошлось.
Вообще-то меня тот случай здорово научил. Спустя девять лет послали от универа со студентами на картошку. Комбайнерами тоже студенты были, после недельной подготовки. Порвало у комбайна колесо. Тракторист фаркопом (он у "Беларуси" на гидравлике) комбайн поддел, вывесил и стали колесо менять. Я все это издали увидел, когда же ближе подошел… Метров за полтораста разглядел, комбайнер под рамой лежит и что-то у ступицы ключом придерживает. Бегом пришлось мчаться, кричать что было мочи, чтобы вылезал немедленно.
Вылез он, ко мне повернулся - типа, а что такого-то? Тут как раз пашня подалась под трактором, комбайн с подвески вниз и грохнулся.
Уж не знаю, кто из нас стал лицом зеленее - студент или я.
Объявленные трое суток мне тогда отсидеть не пришлось. Сначала технику на платформы грузили, потом ее в Ковылкино, это в Мордовии, промышленникам сдавали. Часть наших там оставили, надсмотрщиками.
Затем, воспользовавшись тем, что у нас готовности нет, полковой физкультурник сосватал меня в Вологду на первенство корпуса по самбо команду отвезти и самому выступить… Так месяц, установленный для исполнения взыскания и истек за делами.
Надо бы, конечно, было в части, воинству посвященной, с поваров начать, как самых для жизни дивизиона важных. Но в начало оно как-то не легло. Потому поварами закончу.
На "Певуне" готовили через день Иосиф и комбата Гордеича жена. В паре у них еще как-то более или менее терпимо получалось. Зато когда я на "Планшет" перебрался, почувствовал разницу.
Солдат-срочник Должков из тех же исходных продуктов варил гораздо вкуснее. Но был этот Должков болен чем-то типа лунатизма. Сам он это не афишировал, а призывная комиссия прохлопала. А может это дело на службе только и проявилось. Причем лунатизм этот у повара возникал не обязательно ночью, а в любое время суток. Явный не самоход косящего от службы. От чего Дедушке косить-то? Тут дела такие - у него щи на плите, а он пошел, ушел и пропал. Потом очнется где-нибудь на территории или в паре километров от дивизиона и сам не понимает, где он и как здесь оказался. И все чаще эти приступы у парня становились. Стали даже бояться, как бы он под машину где не влетел. Кончилось тем, что положили его в госпиталь.. Там он через пару месяцев и ДМБ свой встретил. Чтобы домой его надежно доставить дивизион даже сопровождающего выделял. Сержанта Колю Блошенко.
После Должкова Иосиф с "Певуна" прибывший, поваром заступил. На каждый день. Стала тут харчевня на пределе возможного. Ну не было у этого еврея из Баку к готовке способностей и старания не было. Но в армии же солдат службы не выбирает. И когда Юра его из поваров согнал, а аншеф утвердил, все вздохнули облегченно. Потому что повара хуже Иосифа найти было трудно. Вот стартовик из него неплохой получился. А перед дембелем Иосиф выкинул номер, у начальства и бойцов неоднозначную реакцию вызвавший. Признался он, что пока целое лето территорию демонтированного "Певуна" охранял, то не только бороду отрастил. Изловчился еще и триппер поймать. И с этим трепаком целых четыре месяца поварствовал, таблетками зуд зажимая. А теперь домой желает ехать полностью излеченным, о чем и заявляет. Такие вот дела. Никакого периодического медконтроля. Армия"c. Ладно, трепак - гусарский насморк, но если бы он что потяжелее зацепил?
Затем поваром стал таджик Аскаров. Из старта. У того даже в личном деле записано было - до армии работал в ресторане. Подсобным рабочим на кухне. Уж и не знаю, какая была санитарная обстановка в ресторане, но в дивизионе через пару месяцев бойцы сами попросили
Аскарова убрать. После того, как несколько раз видели его портянки просушивающимися в кухне в самых неподходящих для этого местах.
Повар в тапочках работает, а неиспользуемая амуниция сохнет рядышком. Надо отметить, что готовил он в общем-то неплохо. Из той же перловки-шрапнели с кусками сала плов у Аскарова получался очень даже ничего.
После таджика в дивизионе наконец появился настоящий повар.
Володя, сержант-сверхсрочник. Он имел за плечами кулинарное училище, службу в армии поваром и заочно учился в городе в пищевом техникуме.
Вот тут-то мы и узнали, что такое настоящая готовка. Из тех же харчей выдавался продукт на порядок более вкусный. Все просто диву давались Вовиному искусству. По другому не назовешь. Однако в поварах Вова пробыл недолго, месяца два. Оно и понятно. На кухне ему все время крутиться нужно было, а в город когда? Общага пожалуйста, но и домой иногда хочется. Потому Вова двинул на повышение - в дивизионные начпроды. А Кадыра перевели в начхозы.
И вернулось бы все в пищевую непонятку если бы не удача. Это в августе было, а еще в мае в дивизион призвался молодой солдат-грузин. С винной фамилией Циклаури. Этот боец тоже "из ресторана" был, вроде Аскарова. Но расклад тут лег другой. Дома их семья кафе держала. Государственное, конечно, но фактически семейное. Вот этот воин все по кухонной части умел, потому что там и вырос. Собирался после армии семейное дело отца-хозяина-повара продолжить. Из стартовиков сам вызвался в повара, на привычную работу. Хотя нагрузка на повара не из малых. В 4-30 подъем и пахота до вечера. Готовил Циклаури армейский продукт хоть и похуже Вовы, ту же рыбу, скажем, но много лучше всех своих предшественников. Да еще в сочетании с той зеленью, что шла из огорода… Нормально. Даже очень нормально.
В солдатской столовой была отдельная комнатка-закуток для приема пищи офицерами. Дежурный офицер обязан был пробу снять и в журнале расписаться, ну и поесть, если хотел, а общежитовские постоянно столовались. Оплата - рубль в день - удерживалась из денежного содержания. Пайка из того же солдатского котла. Норма та же. Никаких привилегий. Разве что за чистотой посуды получше следили. Но это уже вопрос внутренний. Мне, вскоре после прибытия на "Планшет" подали однажды кашу на липкой миске. Стандартной, "ляминьтьевой". Такое бывало, когда с горячей водой напряг, соды или горчицы мало, да еще и в наряде рабочим по кухне боец нерадивый. Что до Fairy, полагаю, в армии и сейчас этого средства нет. Так вот, беру я эту миску с кашей, выхожу из закутка в общий зал. Роста мне бог не додал чуток, зато мощью голосовых связок не обидел. В конном строю эскадрона топот перекрыл бы - так ВВ говорил.
- На мойке!? Кто там сегодня рабочим?
- Я! - боец в окошке показался.
- Ну-ка, голову убери! - и через весь зал шварк эту миску прямо в окно мойки.
Метров с шести-семи, но попал четко. По пути каша разлетелась, конечно. Маленько бойцов обедавших забрызгала. Зато после этого ни разу липкой посуды на моем столе не было.