- Говори! Все свои.
- Только тебе скажу, - насупился юноша. - Десятник Иван Заикин эдак велел.
- Иван Заикин?! Пошли!.. Ну, говори! - потребовал воевода в темной горнице.
Вой зашептал:
- Воры бежали... Один сторож убит - остальные трое не знамо...
- Все?!.. Все ушли?
- Все: два десять и три...
- Ну!.. Ловили?
- Укрылись у боярина Богодайщикова. У него там вельми много людей - костры во дворе жгут. Отгородились рогатинами - никого из наших воев к воротам не пускают...
У Константина Юрьева загорелись глаза в темноте.
- Как тебя звать?
- Митяй...
- Ты ничего не путаешь?!
- Как можно, воевода!..
Вернулись в истопку. Боярин сидел на постели, свесив ноги, настороженно ждал. Было слышно, как к морозу потрескивала свеча в руках Афоньки Пожняка, капал воск на пол, подвывал ветер в трубе.
Андрей Воронцов задрал взлохмаченную бороду:
- Что?!
Константин Юрьев сказал.
Боярин Воронцов вскочил, начал одеваться, бешено вращая глазами. Оделся, перекрестился.
- Что зырите?! - испугался думаете?.. Да, испугался - не за себя! - тряхнул за плечи воеводу: - Что думаешь делать? Вызвал подвойского? Нет!.. Поздно. В любое время выйдут, поднимут Хлынов, чернь, а нас тут... - и начал спрашивать, моргая глазами, у воеводы, у Митяя: где, сколько воев; выходило вместе с кремлевскими сторожами, подвойскими, которые на карауле были, около полусотни.
А сколько тех?
... В сенках, горнице - шум, топот, стук падающей скамейки.
Боярин забегал, нашаривая оружие...
Воевода кинулся к дверям и столкнулся с Игорем Голубовьим - за ним стояли: огромный сотенный Евсей Великий и два десятника.
Спокойные, трезво-мудрые глаза смотрели на Константина Юрьева.
Все знал о Игоре Голубове, кроме одного - "о страшном грехе" - о котором обещал он рассказать перед смертью...
"От той великой греховой тайны, наверное, такой у его дух и смелость, - подумал воевода, пропуская подвойского. - И в бога-то верит как-то по-другому: говорит, что бог един - нет ни христианского, ни мусульманского, что сотворив Землю и все живое, не вмешивается в людские дела..." Но в церковь ходил, молился... - как все.
Таинственно-волевой взгляд подвойского помог воеводе собраться мыслями, утвердиться душой. Константин Юрьев тряхнул головой, посмотрел на Игоря Голубова.
- Что думаешь делать?
У боярина Андрея Воронцова белели крылья носа, скулы - ждал, что ответит подвойский ватаман.
- Дай мне, Костя, всех, кто есть - собирать некогда да и... Я возьму Павла, воров и его людишек порублю, если не покорятся... - и, чуть наклонив голову, - вежливо Андрею Воронцову: - А ты, великий боярин, заведи своих воев в Кремль - с татарами сам, русских - мне...
Тени прошлись по лицу великокняжеского посланника, но осилил гордыню, и, чтобы не потерять честь:
- Ты, воевода, сам иди с ним, да смотри: Богодайщикова живого мне!.. - и пошел, около дверей остановился, повернул голову. - Надо в церковь, к десятильнику Моисею, - пусть божьим именем подымет народ против татар, благословит на священную рать с погаными...
По всему Хлынову прошелся розыск - обошлось без большой крови, пятерых воров - сбежавших - убили. Полтора десятка покалечили, полсотни, среди них и житьи люди, заперли в темницу.
Боярина Павла Богодайщикова на санях, под стражей, отправили в Москву: там решат, что с ним делать...
К полудню колокольный звон стал созывать хлыновцев на церковное вече. Народ - в шубах, дубленках, сыромягах; старые, молодые; мужчины, редко - женщины, - избитый, обманутый, злой - полз к городской церкви Воздвижения Честного Креста - рядом с Думным домом.
Знали, зачем зовут: "Хотят поднять народ в поход - как кусок мяса кинуть, - как в позапрошлом году... Большим людям - злато, серебро, а нам кровь лей!.. Хватит! Ходили на Казань - устали... Ребенки у нас сиротеют, по миру ходят!.."
На церковной паперти стояли десятильник Моисей, воевода, боярин Андрей Воронцов, несколько вятских думных бояр, попы; ниже - охрана. Колокол смолк. Десятильник взмахнул рукой, два богатыря-попа подняли над головой вятскую икону-хранительницу и спасительницу Земли - Вятскую Богоматерь.
- Во имя отца и сына и святого духа!.. - начали всеобщий молебен.
- Дети мои! Православные, - полетел нестарческий, могучий голос десятильника Моисея... - Черные тучи поганых собираются на нас... Не Казань, а Орда! Вновь огнем и мечом пытаются искоренить Русь, православную веру нашу... Великий князь, митрополит послали к нам освященный стяг с ликом Георгия Победоносца и повелевают идти полком на Сарай - учинить там раззор царю, чтобы не смог в то лето пойти на Русь... - говорил святой Моисей об угрозе со стороны Новгорода и Литвы, Польши. - Вот почему великий князь нам мало дает воев... Говорил о турках, которые взяли Царьград - сердце православия... - Теперь режут братьев-болгар... Единственный православный престол остался в Москве, и мы должны защитить его, а значит - себя...
Погано великий грех ляжет на нас, на наших детей и внуков, если не сделать это: предадим дедовские свычаи и обычаи...
Кончил Моисей. Люди молились, но по-другому: с ясными лицами - в глазах разум. У каждого вернулось достоинство человеческое, развернулась, выпрямилась русская душа: высокая, необоримая - чужому непонятная.
Велел слушать воеводу.
- Братья и сестры! Бояре думу держали, порешили весной пойти на татар - воевать с ними... Упредить войну на ихней земле...
Но некоторые предали... Нашлись такие и среди вас. Мы поступили с ними как с предателями!.. Сколько можно терпеть унижений и бесчестий от татар?.. Позор и стыд нам!.. Мы сыны единой Земли, русские - нам богом предопределено навести на Земле мир, справедливость и братство - объединить народы в одну великую семью... А сейчас - каждый знай свое место: боярин ли, простой холоп! Но - перед Богом мы все равны!..
Уже под радостные крики выступил великокняжеский посланник:
- Всем, кто идет в поход, великий князь отменяет долги на три года и три полных лет велит работать на себя... Все, что возьмете в походе - дадим вам: живите, радуйтесь...
Подняли хоругвии, иконы, развернули Георгия Победоносца, бухнул большой колокол, затренькали переливами малые. Перекрывая колокола, надрывая голос, десятильник Моисей закричал:
- Поклянемся пред Святым Георгием, что на своем корму отработаем на постройке ушкуев, станем холопами воеводы, а весной выйдем в поход - убережем Русь, веру нашу от разбоя поганых, вызволим из Орды полонян... Целуй крест!.. - закрестился, чмокнул, приподняв с груди, свой крест, запел молитву. Все попадали на колени, сняли шапки, целовали холодный обжигающий металл: железо, медь, серебро; бояре - золото.