— Ты снова бежишь? — услышал страций над собой мужской голос. Дженве. Ллойву открыл глаза. Дженве походил на витязя из сказок, что как водится приходит в последний момент и спасает всех от неминуемой гибели. Таким он представлялся теперь, с этой своей бородкой и честным лицом. Ллойву в шутку представил себе, на кого похож он сам в этой сказке. Скорее, вечно суетящийся алхимик — самоучка, к тому же какой-нибудь горбун. В конце сказки уродец неизменно погибает, чтобы освободить место для витязя на пьедестале.
— Я не бегу, — улыбнулся Ллойву. — Просто скверно себя чуствую.
— На меня вывалили целый ворох новостей по приезде, — вздохнул Дженве и прошел к креслу по другую сторону стола. Он поставил принесенные с собой бокалы с напитком на столик. — Не знаю, чему верить. Говорят, ты был почти при смерти?
— Врут, — улыбнулся Ллойву, поворачивая голову на подголовнике в сторону брата.
— Хм. Играем в «правду и ложь»? — Дженве лукаво улыбнулся.
— Давай сыграем.
— Ты загремел в госпиталь?
— Правда.
— Все серьезно?
— Ложь.
— Теперь ты здоров?
— Почти. Мне надо закончить этот проект.
— Окто?
— Да, — Ллойву задумчиво взглянул наверх. — Мы думали, что это пустяки, что все можно исправить, как всегда было. Но, кажется, мы ошиблись. И пребываем в заблуждении.
Дженве задумчиво перевел взгляд в черное небо.
— А отец? — спросил он.
— Отец занял непонятную мне позицию. Осознавая всю серьезность ситуации, он не желает ничего предпринимать.
— Он что-то задумал, — кивнул Дженве. Поднял свой бокал. — За тайные знания!
Ллойву рассмеялся и потянулся за вторым.
— За тайные знания, — они чокнулись и выпили. Дженве снова обратил взгляд к небу. Помолчали.
— Звезды погасли, — сказал легиотер. — Никогда не думал, что это возможно.
— Что? — Ллойву взглянул в черное небо. И верно, звезды, что древние астрономы посадили на искусственный купол в память о прародительнице Астэллота, исчезли. — Боги…
— Это плохо? — Дженве отпил из бокала огромный глоток, почти до дна.
— Вероятно. Наверное, следовало ждать чего-то подобного. После сегодняшнего. Мне надо вернуться в Окторум.
— Не сегодня, — сказал Дженве, поворачиваясь к брату. Ллойву подумал, прислушиваясь к себе.
— Не сегодня, — скрепя сердце согласился он.
— Расскажи, что произошло сегодня на площади, — попросил легионестер.
— Было несколько десятков илоев, одетых в шахтерские робы. И это было не на пощади, а на подъезде к Окторуму. Что очень предусмотрительно. Там стратов кратно меньше, и врядли попадутся посторонние — Ллойву потянулся к своему бокалу. — Мне показалось, что это было проплаченное событие, мы старались не убить друг друга…
— Как интересно. И кем же?
— Пока не знаю. Быть может, Кримм… Хотя… Гильдии не действуют так грубо. Их оружие — перо.
— Это было направлено против тебя? Как считаешь?
— Раз это оказалось в вечернем новостном листке, скорее, против Советника. Это сигнал ему. Так что будь осторожен. Быть может, они не остановятся на мне.
— Тебе нужен стат-кабистер, Ллойву. Дело принимает серьезный оборот.
— Не уговаривай. Если это будет Мейе, то я соглашусь.
— Вот и договорились, — рассмеялся Дженве, поднимая бокал. Снова чокнулись и выпили.
— Теперь расскажи про Кейме с Дойве. Я слыхал только мельком. Ты научил его держать язык за зубами? — хохотнул Дженве.
— Было много любопытных, — отмахнулся Ллойву. — Пришлось соблюсти приличия.
— Он вызвал тебя? Как ему хватило запала?
— Он набрался до самых ушей, чтобы это сделать, — усмехнулся страций. — Пьяный Дойве с клинком наперевес, почти что драма…
— Он всегда был задирой. Помнишь, в детстве он постоянно цеплялся к Меоке, — заметил Дженве. Ллойву рассмеялся воспоминаниям.
— Да, а Меоке, как воробей, наскакивал на него. Всегда ходил весь в синяках и ссадинах.
— И ведь даже не жаловался, воробушек, — покачал головой Дженве. — Упрямый, как и ты. Помнишь? Как ты бился с мастером Куто за право заниматься со всеми? До последнего, и победил…
— Да, брось, это отцовский характер. Он раздает его направо и налево, вот уже чего ему воистину не жаль… — Ллойву пригубил из бокала. Снова взглянул в пустое черное небо. — Надолго ты приехал?
— У меня отпуск до твоей свадьбы, а затем я снова на службу.
— Что ж. Я рад.
Братья посидели еще немного, воскрешая события детства и юности. Лакей принес им бутылку вина, и она была выпита под хохот и звенящие в памяти воспоминания. Он провели на веранде почти весь вечер, пока вечерняя прохлада не превратилась в ночную сырость. Потом их прервал визит самого Советника.
— Так, господа! — сурово оборвал он веселье. Дженве и Ллойву, уже порядком выпив, поскольку за первой бутылкой последовала и вторая, и третья, обернулись на звук. — Что происходит? Ллойву! Ты поступаешь неразумно. Там тебя ждут гости!
— У них есть ты! — рассмеялся Ллойву. — Я там не нужен.
Советник подошел ближе. С неудовольствием отметил развязные, неуверенные движения обоих.
— Ты пьян? — удивился Советник.
— Отец, — поднялся Дженве. Легиотера чуть покачивало от выпитого. — Это я виноват… Я предложил выпить…
— Сядь, Дженве, пока не упал! Боги что с вами! — рявкнул Советник. И Дженве тотчас опустился на место. Непонятно с чего, ситуация развеселила легиотера и его вдруг пробрало на хохот. Он так заразительно смеялся, что Ллойву оглянулся на брата и расхохотался тоже.
— Непонятно, отчего веселье? — недовольно спросил Советник. — Ллойву! — Гаркнул он. Страций тотчас поднялся и встал, заложив руки за спину.
— Я слушаю.
— Какого черта ты делаешь? — громко спросил Советник. — Ты должен быть в другом месте! В гостиной, вместе с невестой! А не напиваться здесь, в этой норе!
— Это твой дом вообще — то, — фыркнул страций. На лицо Советника опустилась непроницаемая маска. Он быстро и резко ударил стоящего перед ним сына по щеке. Оплеуха качнула страция в сторону, но он устоял на ногах. Дженве почувствовал, как хмель сразу сошел. Легиотер тоже поднялся.
— Отец….
— Ко мне в кабинет. Оба, — коротко и веско отрезал Советник и ушел, тяжело ступая. Дженве поплелся следом. Ллойву потер щеку и нехотя отправился за братом.
Пропустив обоих братьев в рабочий кабинет, Советник вошел тоже и закрыл за собой дверь. Звук поворачиваемого в замке ключа прозвучал как приговор. Оба провинившихся встали перед Советником, стараясь не качаться. Изольтар присел на свое кресло. Долго время молча разглядывал обоих. Ллойву снова надел свою маску, которая так всегда раздражала, никакие эмоции не отражались на его лице. Он просто стоял, заложив руки за спину, и вперив взгляд куда-то за пределы комнаты. След от удара медленно светлел на его щеке. Дженве, напротив, всем видом выражал раскаяние. Он вытянулся по стойке смирно, и прятал глаза от прямого контакта со взглядом Советника.
— Вы что себе позволяете? — тихо начал Советник, выдержав паузу. Поднялся, прошел к братьям, встал напротив Ллойву. — Ты что себе позволяешь?
— Отец, это я виноват, — протянул Дженве.
— Молчи! — Советник грозно сверкнул глазами в его сторону. И снова к Ллойву — Все, что требовалось от тебя сегодня, это улыбаться и быть любезным, это ведь тебе не трудно? — Ллойву не ответил, и это отчего-то разозлило Советника еще сильнее. Он снова сильно и хлестко ударил его по щеке, на этот раз по другой. Ллойву снова качнуло, но он устоял и в этот раз.
— Отвечай мне. Это невыполнимо? — едко спросил Советник.
— Выполнимо, — согласился Ллойву. Дженве сжал зубы. Отец постоянно перебарщивал с воспитательными мерами в детстве и юности, и теперь, как будто, все вернулось, словно и не уходило.
— Так почему ты не сделал того, чего от тебя ждут? — разделяя каждое слово, спросил Советник. «Скажи что-нибудь, ответь», — умолял Дженве брата. — «Он ведь не остановится»
— Я не желал портить вам вечер. У меня разболелась голова, и я вышел на воздух, — оправдывался Ллойву.
— Я нашел его в саду и предложил выпить за встречу, — вставил Дженве.
— Молчи! — прикрикнул Советник на первенца. — Я спрашиваю не тебя сейчас.
Дженве стиснул зубы.
— Покинуть гостей надолго посреди вечера — верх неуважения. Тем более, что там твоя невеста и ее уважаемые родители. Ты — наглец, Ллойву. Всегда им был и, по-видимому, останешься. Тиллу может сейчас разорвать помолвку. И будет прав. Ты должен извиниться перед ними. Этот брак должен состояться.
— Хорошо, — согласился Ллойву. — Я извинюсь, хоть сейчас.
Советник брезгливо скривился на это.
— Когда протрезвеешь. Сейчас даже показываться не смей в гостиной!
— Я настолько плох? — усмехнулся Ллойву.
— Не думаю, что ты в состоянии сейчас, — походя заметил Советник. — Надо бы отправить тебя домой под арест на сутки.
— Не так уж много мы выпили, — протянул Дженве, поняв, что опасность миновала. — Детская доза.
Советник подступил к старшему сыну и тот напрягся.
— Все бы выглядело невинно, если бы вы не посмели сделать этого в моем доме! Останетесь здесь, пока я не провожу уважаемых гостей. Я извинюсь за тебя, Ллойву, а завтра ты сделаешь это сам.
Дженве выдохнул. Вроде обошлось. Советник прошел между братьями, невзначай коснувшись обоих руками где-то в районе шеи. Оба услышали, как повернулся ключ в замке, чтобы отворить дверь, затем створка хлопнула, и ключ повернулся еще раз.
Дженве выдохнул, и тотчас напрягся снова. Тело не подчинялось ему. Все мышцы застыли ровно в той позе, в какой их застало прикосновение Советника. Кроме мышц лица.
— Вот подонок, — выругался Дженве. — Он опять это сделал.
Ллойву рассмеялся. Он тоже застыл посреди кабинета, с заложенными за спину руками.
— Чего ты ржешь? — недовольно спросил Дженве.
— Р-разве не смешно? Нам придется стоять здесь, пока он не вернется…
— Молчи, пьянь, — рассмеялся и Дженве.
— Кто бы говорил! — хохот сотрясал тело, но даже он не мог разбить паралича, что сковал обоих.
— Во имя всех богов! Нос зачесался! — застонал Дженве сквозь смех.
— Оближи его… — хохотал Ллойву. — Меня беспокоит другая проблема.
— Какая? Что может быть хуже чешущегося носа? — не унимался Дженве.
— Надолго ли это?
— Он ведь может оставить нас и до утра… — вздохнул Дженве. — Помнишь, когда мы раскошмарили окно на веранде.
— Да, было жестоко, — согласился Ллойву. — Сутки потом все болело.
— И чего он прицепился? — удивился Дженве. — Ох…
— Что? Нос?
— Хуже…
— Сочувствую.
— Ллойву…
— Что?
— Как ты его выносишь?
— Мы с ним не пересекаемся. По большей части.
— А когда пересекаетесь?
— Когда пересекаемся, я его не заношу, — хохотал Ллойву.
— Ты тупица! И шутки у тебя такие же, — беззлобно отозвался Дженве.
— Пьянь, — донеслось в ответ.
— Мне кажется, у меня все затекло уже.
— И пяти минут не прошло, Джев, ты же военный, разве вас этому не учат?…
— Чему?
— Стоять смирно?
— Слушай, умник, ты не можешь все исправить?
— Что именно?
— Разчаровать нас?
— Я же двигаться не могу, как я нас разчарую?
— Ты же семи пядей во лбу, профессор, маг, чародей, придумай что-нибудь!
— Сегодня я бессилен. Маг и чародей ушёл в отпуск…
— Я тебе не верю! — Дженве подергал головой. Словно в плену у собственного тела.
— Ловкач…
— Что?
— Ловкач…
— Слушаю.
— Ллойву…
— Я тебя слушаю, Дженве.
— Придумай что-нибудь.
— Сегодня я бессилен.
— Ловкач…
— Что?
Молчание.
— Ллойву… Ловкач…Отзовись. Ты умер там?
— Нет, я слушаю тебя, Дженве.
— Придумай что-нибудь.
— Я словно вернулся в детство, — рассмеялся Ллойву.
— В детстве ты всегда знал, как нам выпутаться, — прокряхтел Дженве
— А ты всегда знал, где найти приключений.
— Как видишь, ничего не поменялось, — вздохнул Дженве. — Пить охота.
— Так молчи. Это сэкономит влагу.
— Дурацкая ситуация.
Ллойву не ответил. Возможно, он поступал более мудро, не делая лишних движений, но бездействие выматывало Дженве все нервы. Он был готов рвать и метать. Не было худшего наказания в детстве, чем это.
— Отец просто садист, — наконец выдал Дженве после нескольких минут молчания.
— Да, — последовал короткий ответ. — И он этого не скрывает.
Дженве замолчал. Тело было парализовано, но все чувствовало. Выпитое давно дало о себе знать. Предстояло дождаться Советника.
— Ллойву…
— Я слушаю.
— Это так унизительно, не находишь?
— Думаю, для этого он с нами так и поступил.
— Чтобы унизить?
— Чтобы указать нам наше место.
— Ну, если тебе так интересней… — Дженве помолчал еще. Потом издал звук, похожий на смех. — Такого со мной еще не было.
— Заходи завтра ко мне, — предложил страций. — Никто нам не помешает…
— Снова напиться?
— И это тоже.
— Боюсь, после сегодняшнего ты не захочешь со мной пить.
— Да, брось. Когда нам это мешало?…
За пустой болтовней пролетело время. Все мышцы болели от неподвижного положения. Даже Дженве уже потерял желание к разговору. Ллойву тоже молчал. Так их и застал Советник, пришедший, казалось, спустя целую вечность.
— Спасибо, что дождались, господа, — кивнул он, проходя к столу.
— Очень смешно, отец, — отозвался Дженве. Советник улыбнулся, но не спешил снять паралич.
— Надеюсь, урок понятен?
— Более чем, — согласился Ллойву. Советник снова прошел между братьями и коснулся обоих. Оба с трудом сгибая суставы, двинулись на выход.
— Ллойву, я жду тебя завтра. Кажется, нам надо кое-что обсудить, — бросил Советник до того, как створка двери закрылась.
— Урок еще не окончен? — простонал Дженве, когда дверь кабинета осталась позади.
— Видимо, нет, — Ллойву размял шею.
— Ничего не меняется, — Дженве завернул к уборным. — Минуточку…
Спустя время братья встретились в гостиной. Огромные напольные часы показывали без десяти минут три ночной поры.
— Раз ночь уже испорчена, предлагаю продолжить, — кивнул Дженве. — В погребе найдется пара бутылок моего любимого.
— Не возражаю.
— Тогда я вниз. Ты все равно не увидишь, что написано на этикетках…
— Посмотрю, что осталось в кухне, — кивнул Ллойву.
— Встретимся у меня, — Дженве заговорщицки поднял палец. — Только тихо. Главное чудовище должно спать…
— Ты про Мильен? — невинно уточнил Ллойву.
— И про нее тоже… — кивнул Дженве. На том и разошлись.
Ллойву вошел в комнату, что занимал Дженве, раньше, небрежно бросил на столик возле кровати завернутые в полотенце сыр и мясо. Прошел к окнам. Узкая стрельчатая дверь витража открывалась на небольшой балкончик. Ллойву распахнул ее и вышел. Ночь встретила его прохладой и непроницаемой тьмой. Из-за экономии энергии фонари на улицах гасили в полночь. А звезды так и не зажглись. Словно за пределами балкона — бездна, черная непроницаемая бездна. И стоит сделать только шаг, и ты уже там. Ллойву стряхнул видение наклоном головы.
— Я принес четыре. Чтоб два раза не ходить, — донеслось до него. Дженве позвенел бутылками в комнате, затем тоже вышел на балкон, захватив трёхголовый канделябр со свечами.
— Я покурю? — он уже достал портсигар, раскрыл, протянул брату. Ллойву взглянул, что ему предлагают. В коробке лежали рядком ароматные узкие сигары.
— Что это?
— Это новый сорт. У нас там все давно перешли на него, — Дженве взял одну сигару из коробки, сунул в зубы. Ллойву усмехнулся, и тоже вытянул себе одну. Дженве спохватился, поднёс свечу. Прикурил, потом предложил и Ллойву. Оба задымили прямо в бездну.
— Прости, ты вроде бросил… — с запоздалым раскаянием проговорил Дженве, затягиваясь. Ллойву не ответил, с удовольствием пропуская дым сквозь легкие. Помолчали.
— О чем там отец хочет с тобой говорить? — невинно поинтересовался Дженве. — Ты вроде как советником у него? Советник у Советника.
— По части Окто, — Ллойву выпустил кольцо дыма, затем еще одно. — Только по части Окто. В остальном клал он на мои советы. — И рассмеялся.
— Ему вообще никто не нужен, — кивнул Дженве, оглядываясь назад. — Секундочку.
Бутылка была принесена и разлита по бокалам. Братья стояли на балконе над кажущейся пропастью, потягивая двенадцатилетнее вино.
— Что там за переполох с Окто? — Спросил легиотер.
— Он умирает, Джев, — Ллойву затянулся и выпустил кольца одно за одним. — Окто умирает, а мы танцуем на его останках. Он жрёт нас… а мы как крысы жрём друг друга… Как тебе такое сравнение?
— Ты стал злым, — Дженве затянулся и выдохнул, — я опасаюсь оставлять тебя с ними наедине…
— Что-то происходит, Джев, вчера был переполох на латаровых выработках. Помнишь? Мне кажется, Он проснулся…
Дженве не ответил, молча выпил всё, что осталось в бокале и налил ещё. Себе и брату.
— Дело прошлое, Ловкач, — и в голосе легиотера прорезались угрюмые ноты, — мы это пережили. И возвращаться я не хочу.
— Он не спросит, Джев, Он придёт сам… — Ллойву потёр висок, — Окто ослаб, и теперь эта тварь ползёт наружу…
— Ты уверен? — Дженве снова отпил из бокала, — что это не привиделось им.
— Уверен, я словно опять слышу его. Слышу Окто и его. Эти твари живут в моей голове, — Ллойву впился пальцами в волосы, но быстро взял себя в руки. — Вот так…
— Слияние было десять лет назад! — возразил Дженве, — почему Окто сбоит?
— Это было последнее слияние, — Ллойву отпил из бокала, подумал и отпил еще. — Теперь он желает «раствориться».
— Что значит желает?
— Это и значит. Впитывая с Искрой сознания, он создал себя сам. Создал коллективное сознание «Окто». Теперь мы все у него вот тут, — Ллойву сжал кулак. — Он будет глодать по пути наружу всё, до чего дотянется. А отец все ещё думает, что он здесь всем управляет. Какая наивность…
— Погоди… — Дженве долил из бутылки вина себе и брату. — Он хочет нас убить?
— Отец?
— Окто! И этот второй…
— Окто хочет избавиться от нас, — усмехнулся Ллойву. — Он больше не хочет питать Астэллот. Он устал. И я устал. А эта тварь из латаровой шахты… я не знаю, чего Он хочет… но Он голоден. Почти как Окто. — Он затянулся почти погасшей сигарой.
— Что же нам делать?
— Нам надо вернуться к люди. Думаю, избавившись от Окто мы избавимся и от Него. Мне видится, что они тесно связаны. Это сохранит большую часть жизней. Окто дает нам время, что бы мы что-то предприняли, но я никак не могу достучаться до Совета.
— А отец?
— Отец требует, чтобы я молчал.
— Странно, — Дженве почесал в голове всей пятерней. — Смерть Окто означит конец всему.
— Точно, — Ллойву отсалютовал своим бокалом брату. — Конец всему.
— Но ты знаешь, как все исправить? — с надеждой спросил Дженве. — Да, Ловкач, у тебя всегда есть план, да?
— Я… Мне не хватает сил, Джев, — признался Ллойву. — Если мы узнаем, откуда подняли Астэллот, Окто поможет нам опустить его на поверхность. Прежде чем «раствориться». Так я понял. Нам надо найти эти координаты.
— Хорошо, где их искать? — с готовностью идти хоть сейчас неважно куда отозвался Дженве.
— В архивах, полагаю, — Ллойву подставил пустой бокал.
— Отлично. Это по твоей части, — с облегчением кивнул Дженве, наливая вино.
— Или в недрах Окто. В Первой Искре, как он говорит.
— Это еще что такое?
— Первые Жертвенные, «слитые» ему. Они могут знать.
— Это проблема?
— Боюсь, из этого путешествия я могу не вернуться, — с усмешкой проговорил Ллойву. — Мне не осилить его.
— Я помогу! — Дженве кивнул для верности. — Давай я пойду вместо тебя.
— Тебя он может поглотить, — Ллойву затряс головой. — Как жертву. Нельзя рисковать.
— А тебя? Тебя не поглотит?
— Со мной у него особые отношения, — рассмеялся Ллойву. — Мы с ним вроде как договорились…
— За это надо выпить, — согласился Дженве. — Это вино разлито в бутылки еще при матери. — Задумчиво проговорил он, поднимая бокал, и силясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.
— Все в этом мире сделано при ком-то, Джев, — Ллойву опрокинул бокал в рот, подставил снова. — Наливай.
Дженве долил брату и себе.
— Пфффф, — Дженве обвел рукой бездну. — Прошла почти тысяча оборотов. Откуда тебе узнать про координаты?
— Пока не знаю, — сокрушался Ллойву, и вдруг рассмеялся. — Что за вино? Я пьян в доску!
— Еще не предел, братец! — Дженве чокнулся с ним и выпил. — Ты просто долго воздерживался, вот и все. Почему, кстати?
— Без тебя здесь не с кем пить! — возразил Ллойву.
— Эт все объясняет, — удовлетворенно кивнул Дженве, подливая еще. — Пошли в комнату, я опасаюсь, что упаду отсюда. — Дженве опасливо покосился на кованые перильца. Ллойву приобнял брата за плечи.
— Я скучал, Джев.
— Я тоже скучал, Ловкач, тоже скучал, — Дженве стиснул брата в объятиях так, что выдавил из него невнятный вдох. — Так выпьем же!
И кутеж переселился в комнату. Братья расположились прямо на полу.