Советник Кримм жил возле мануфактуры, владел ею же, и считал своим долгом быть ближе к месту службы. Помимо вопросов управления на его плечах лежала забота о многочисленной семье и председательство в Совете Гильдий. Двери дома никогда не закрывались для родичей и гостей, потому в большой прихожей, что для простоты называемой «приёмной» всегда толкся народ: мастера, просители, прислуга и многочисленные родственники. Стоял невообразимый гвалт, прерываемый иногда хлопаньем дверей, и гулом недалёкой мануфактуры.
Сам Советник вышел сегодня в «приёмную», чтобы встретить представителей гильдий, с которым у него была назначена встреча. Конечно, Совет первородных имел на Аст’Эллоте власть, но все понимали, где на самом деле она сосредоточена. Формально для всех решения принимались Советом Жертвенных семей, но фактически решал вопросы Совет Гильдий. Отнюдь не в цепких руках Советника Лира находились бразды правления, как бы он ни хотел так думать. Он может творить или говорить всё что угодно внутри своей семьи и среди этих надутых индюков с гордыми взглядами горных орлов, но мастерам не надо заливать уши елеем. Они ближе к реальности и точно знают, что и как работает. Пора свалить этого дряхлеющего колосса.
Мастера пришли вовремя и столпились у входа, негромко беседуя между собой. Советник поманил искомых иллоев к себе в кабинет, дверь в который находилась здесь же, прикрытая хлипкой ширмой.
— Папа! — со спины на него напрыгнула Алейма, любимая и единственная дочь, обняла за плечи.
— Не сейчас, милая, не сейчас… — Кримм похлопал по тонкой девичей руке на своём плече. В ответ девушка прижалась ещё крепче.
— Алейма, папе надо поговорить, — прогудел мастер Риго, представляющий литейщиков. — Как твои дела?
В ответ раздался невнятный то ли вздох, то ли всхлип, и юркая фигурка девушки затерялась среди серых, будничных спин.
— Что с ней? — чопорный мастер Лурик из стеклодувов проводил фигурку взглядом, на что Советник махнул рукой.
— Молодость…
— Что же сподвигло юную особу снова пролить слёзы? — тяжёлая створка двери пропустила мастеров одного за другим, и закрылась, отрезая разгульную, гомонящую толпу от рабочего кабинета.
Советник тяжело протопал к столу и сдёрнул новостной листок, потряс им над головой.
— Она вдруг решила, что суждена одному иллою, который даже не знает о ней! — и грохнул листок обратно на стол. — С чего она это взяла, ума не приложу…
— О, я кажется представляю. о чём речь, — кивнул мастер Лурик, — сегодня в утреннем выпуске попалась заметка, Лир и Гайо сегодня празднуют помолвку…
— Какое мне дело! — вскипел вдруг Кримм, — говорил ей, что это всё блажь! Не станут они мешать чёрную кровь с красной!
— Она всё ещё грезит этим Лиром? — мастер Вельмут, представляющий ткачей, расположился на скамье у стены. — Я думал, это увлечение в прошлом…
В ответ Кримм покачал головой, выражая своё отношение к влюблённости дочери.
— Миела даже нашла у неё портрет под матрацем, представляете?
— О, это серьёзно, — кивнул головой мастер Лурик и лукаво улыбнулся, — не хочешь посвататься к страцию?
— Смешно, — фыркнул Кримм, — боюсь, он даже не взглянет в нашу сторону. И потом отдавать дочь в это шершневое гнездо? Уволь… Пусть перегрызут себе глотки сами. К делу…
Зашаркали ноги, загремели тяжёлые скамьи о доски пола. Мастера рассаживались по местам, чтобы слушать.
— Давай, Мико, рассказывай, — пригласил Кримм худощавого мастера Вальма, представителя горнодобытчиков.
— Мы все знаем, зачем здесь собрались. Окторум снижает нам мощность. Думаю, надо предпринять решительные шаги, — откашлявшись, начал Вальм, — уровень наполненности дианоме в шахтах снизился за последнюю декаду. Я писал Советникам, что придётся закрыть штольни, но не получил ответа.
— Ллойву Лир стоит во главе Окторума? — недовольно спросил мастер Риго, — в наших цехах понизили норму подачи энергии. Нам приходится жечь «чаши». Непростительное расточительство. Думаю, надо спросить с него.
— Ллойву Лир последнюю декаду был отстранён от дел, вы разве не читали? Лечился в Майоран, вот только сейчас вернулся к работе… — задумчиво проговорил Кримм, — чем он сможет нам помочь?
— Его назначили страцием, значит, это его вопрос и его проблема! Окто сбоит, это ясно, как божий день! — горячо возразил мастер Ульрик, выборный представитель всех фермеров. — Даже мы это почувствовали! Вы понимаете, что это значит?
— Это факт, — меланхолично согласился мастер Вальм, — почему эти асатры не наладят бесперебойную работу? Это в их обязанностях, даже в Статосе это указано. Уж коль они так им кичатся, пусть займутся, наконец, своей работой. Если Окто не хватает ещё одной жертвы, пусть скормят кого-то ещё.
— Может, Окто не понравилось на вкус, чем его попотчевали? — Насмешливо спросил мастер Ульрик, — они все загадили свою кровь! Не понимают, чем это может обернуться для всех!
— Надо поставить вопрос ребром! — грохнул со своего места мастер Риго, — Театры и рестораны могут пережить низкий уровень подачи, но не производственные цеха! Это надо донести до Совета…
— Я поговорю, — без особой надежды кивнул Кримм, — вопрос в другом, изменит ли это хоть что-то.
— Сколько их осталось? Жертвенных? Мне кажется, слишком много, — продолжил мастер Ульрик, — пусть исполняют свой долг.
— Ты можешь донести до них нашу волю? — обратился к Кримму мастер Риго.
— Я не уверен, что меня услышат, — Советник Кримм вздохнул, — можно обратиться напрямую к Ллойву Лиру. На последнем заседании поднимался этот вопрос.
— И к чему они пришли?
Кримм опустил взгляд и помолчал.
— Ни к чему, кажется…
— Почему там нет нашего поверенного, Кримм? В Окторуме? — мастер Лурик разгладил робу на коленях, — это такая важная сфера, а мы оставляем её асатрам… Это неправильно…
— Потому что кто кроме них может управиться с Окто? — огрызнулся Кримм, — Ты? Или может быть я?
— Наверняка найдётся талантливый иллой, который сможет разобраться во всей этой чертовщине! — воскликнул мастер Ульрик, — наша земля никогда не оскудеет талантами! Достаточно взглянуть на её историю…
— Давай будем честными, большая часть из них, Жертвенные, — успокаивающе протянул мастер Риго, — я не против обратиться к страцию Лиру, он производит впечатление слышащего иллоя.
— Но страций имеет недостаточный вес в Совете, — возразил мастер Вальм, — нам надо говорить с Советниками. Об этом и речь.
— Эти индюки нас не услышат, — фыркнул мастер Ульрик, — сколько мы им писали петиций.
— Можно говорить и по-другому, — подал голос молчавший до сих пор мастер Круций, представитель цехов механиков, — если они не захотят нас слушать.
— Это крайняя мера, — скривился Кримм, подозревая, к чему тот клонит.
— Но действенная, если нет другого выбора. Помнится, оборотов сто назад они быстро приняли наши условия.
Мастера замолчали переваривая сказанное.
— Мы можем остановить производство… — В тишине высказал мастер Риго, — если требования не будут выполнены.
— Но сначала постучаться в окна, — высказал мастер Ульрик, высоко поднимая голову, — к Советнику не добраться, так давайте подадим знак страцию.
— Просто поговорим, — успокаивающе поднимая ладони проговорил Кримм, — сначала просто поговорим. Я сам…
— Боишься, что твоя дочь будет скорбеть о своём кумире? — усмехнулся мастер Ульрик.
— Хочу решить вопрос здраво, — возразил Кримм, — здесь много о чём надо подумать. Положение наше шатко, нельзя скатиться в бессмысленное кровопролитие.
— Хорошо, мы ждём твоего знака, — кивнул мастер Ульрик, — а потом начинаем действовать.
— Дай слово, что не сделаете глупостей! — нахмурился Кримм.
— Ты слишком много общаешься с Первородными, — рассмеялся мастер Ульрик, — мы не они, запомни это…
Сигрид Армар, еще ни разу не был на светских приемах. Происхождение у него было самое приземленное: отец работал начальником выработки в печально известной Железной шахте, где несколько лет назад произошел обвал, а мать трудилась хозяюшкой в госпитале Имерит, том, где принимали всех, кроме Жертвенных. Этот, в качестве компаньона страцию, станет первым.
Спустя пару часов Ллойву Лир оделся в форменный мундир, прибрал волосы и спустился вниз уже не больным, за которым нужно приглядывать, а вельможей, которого каждый из иллойских домов желает видеть своим гостем. Мундир был ему к лицу, черного цвета, с вышивкой серебряной и красной нитью по вороту и рукавам, на плече и груди — родовой герб — искусно вышитый алой нитью василиск, свернувший тело в три кольца. Камзол выгодно скрадывал бледность лица. Осанка Жертвенного вызывала желание тянуться следом. Ритуальные кинжалы — кимейры, что полагалось иметь каждому Жертвенному, показывали свои рукояти из-за спины. Все четыре. Зрелище, впечатляющее. Сигрид невольно расправил плечи и выпятил грудь, когда перед ним в дверях кухни показался страций при полном облачении. Он впервые видел так близко страция при полном параде. Даже в зал Совета он не оделся с такой тщательностью.
— Собирайтесь, мы выезжаем сейчас. Вам нужно купить платье, — коротко бросил Ллойву, расправляя манжеты рубашки под рукавами камзола.
— Но…
— Вы же не хотите излишнего внимания к своей персоне? — холодно улыбнулся страций, — в такой униформе.
Армар схватил приготовленный заранее чемоданчик, и встал, вытянувшись в струну, подражая страцию. Нет, такой выправки достигают муштрой с рождения. Невольно стало неловко за свои покатые плечи.
И после они поехали в лавку готового платья, хотя Сигрид и хотел возражать, но отчего-то не посмел. Там Ллойву выбрал компаньону пару из хорошей черной шерсти. Небрежно указывая, что добавить к костюму, страций собрал достойный на свой взгляд ансамбль. Теперь Сигрид вышагивал по левую руку Ллойву в безупречно подобранном комплекте одежды. Ему казалось, что теперь он сможет составить конкуренцию и самому страцию. Собственный представительный вид в зеркале лавки, не того мутного, что есть в каждом доме, а чистого, как слеза, с оттенком золота, добавил юноше самооценки. Даже вихрастый чуб с рыжинкой и конопатый нос теперь уже не казались удручающими, и Сигрид прикинул, сколько шансов в таком виде у него было бы завоевать сердце Мейле, девицы, жившей у матери в соседях, в которую он был давно и безответно влюблен. Казалось, теперь он был готов к встрече хоть с самим Советником, перед которым бесконечно робел.
К дому Гайо они прибыли в открытой коляске. Ллойву, как выяснилось при разговоре в пути, не любил закрытых экипажей, и предпочитал путешествия верхом. Однако слабость и болезнь в настоящий момент не позволяла ему следовать своим желаниям.
Особняк Гайо в отличие от дома Советника Лира, расположился за городом. Имение раскинулось так, что взгляд на горизонте даже не упирался в его границы, настолько оно было велико, а сам дом поражал размерами и роскошью, ни в какое сравнение не становясь с домом Советника, и уж, тем более страция. Все строения блекли рядом с надвигающимся на гостей великолепием. Особняк при неспешном приближении раскинул объятия, завлекая гостей утонченными фигурами корриатид в галереях, раскинувшихся, как крылья, слева и справа от входа. Двери украшенные позолоченным тиснением, искрились в свете чаш-светильников, приглашающе расставленных вдоль главной аллеи между фигурно выстриженными кустами роз.
На подъездной аллее и у главного входа виделось постоянное движение. Подъезжали и отъезжали экипажи. Богато одетые дамы и сопровождающие их господа каждую минуту заходили в распахнутые двери. Ллойву даже не взглянул на это, погрузившись в свои мысли ровно до того момента, как коляска подъехала к мраморной лестнице. А вот Сигрид не мог оторвать взгляда.
— Похоже, сегодня здесь весь свет, — небрежно заметил страций, смахивая с плеча невидимую соринку. Сигрид сжал ручку своего чемоданчика так, что костяшки пальце побелели. Бравада у зеркала в лавке вдруг показалась глупой, затея провальной, а сам он сжался до размеров своего чемодана.
— Не беспокойтесь, — заметив нервное движение рук компаньона, успокаивающе проговорил Ллойву. — Ваша задача следовать за мной и молчать. Все остальное я сделаю сам.
Сигрид кивнул, сглотнув сухой комок свей неуверенности. Зря он сунулся сюда, надо было остаться в Имерит медбратом. Не его полёта этот прыжок, не его.
Оба вышли из коляски, причём компаньон замешкался, не зная, должен ли он выйти первым или же следовать за Ллойву, как тень. Он выбрал второй вариант. Страций вежливо кивал на приветствия, сыпавшиеся со всех сторон от тех, кто не был приглашен внутрь, но прибыл, чтобы напомнить о себе. Глашатай у дверей стукнул церемониальным жезлом о каменные плиты пола и громко провозгласил:
— Страций Союза Астэллот, Эйсор Герции, Ллойву Изальтар Найова Лир с компаньоном, — у Сигрида снова пересохло в глотке. Весь его страх сейчас сжался в груди твердым комком.
— Не ожидал? — Ллойву реакция компаньона отчего-то развеселила. Сигрид же вцепился в ручки чемоданчика еще сильнее, хотя казалось, что несчастный саквояж попросту развалится. Жертвенный кивнул приветствовавшим его иллоям и поднялся по лестнице. Сигрид пошел следом, отмечая про себя, что некоторые, словно подражая страцию, были одеты в черное, и с пустой оправой от окуляров на носу. Но и это быстро выветрилось у него из головы, потому что великолепное убранство особняка захлестнуло его воображение полностью. Сигрид засмотрелся на витиеватые шпалеры с нависшими над серебряными ручьями яркими птицами. На огромные, в рост иллоя, портреты в золоченых рамах. Сравнимые с целой комнатой люстры с тысячью свечей и начищенными до зеркального блеска отражателями нависали над гостями где-то высоко над головами, отбрасывая пятна бликов на расцвеченные пастельными цветами потолки. На резные двери высотой в полтора роста, не повторившие одна другую ни разу. На изысканные вазоны с живыми цветами, что стояли в коридорах, наполняя воздух ароматом начавшегося лета. В особняке страция такого великолепия не было. Все максимально просто и функционально. Но он точно богат, не менее чем эти иллои. Отчего он не захотел наполнить свой дом столь великолепными вещами? Странно.
Разглядывая убранство, Сигрид едва не потерял страция в толпе. Ллойву шел с неспешной неизбежностью быка, огибая группы иллоев, приветствовавших его каждый на свой манер. В основном, заметил компаньон, все торопились напомнить о себе. Кто-то кланялся, кто-то приветствовал страция на манер старых традиций, прижимая правую ладонь к груди, но никто не стремился пожать ему руку. Сигрид отметил это для себя, вспомнив, о предупреждении, что Ллойву не терпит чужих прикосновений ни в каком виде. Сколько же самообладания надо, чтобы вытерпеть сеанс массажа? Или другую процедуру, коим страций неизбежно подвергался в госпитале. Если слухи не врут, каждое такое действо ему приходится переступать через себя. Как-то об Сигрид не задумывался, ежедневно исполняя лист назначений.
Страций кивал, улыбался, но с намеченного маршрута не сворачивал. И вот, на пути его вырос представительного вида и преклонных лет иллой. В сравнении с Ллойву он казался гигантом: раза в два шире и на голову выше. Одет же он был в тунику жемчужного цвета с синей каймой, перламутровыми волнами спускавшуюся до самого пола. Ровно как те, на портретах, отчего Сигрид сделал вывод, что это глава дома. Гигант распахнул объятия.
— Ллойву, друг мой.
— Тиллу… — Жертвенные обнялись, стараясь, впрочем, не сильно прижимать друг друга.
— Я боялся, что у тебя случится сердечный приступ после заседания! Это было бы печальное событие
— Не верь глазам. Все было не так плохо, — улыбнулся Ллойву.
— Значит, ты здоров, Альма переживала, что прием придется отменить.
— Ну зачем отменять столь великолепный праздник из-за такой мелочи, как моё здоровье, — Тиллу приобнял Ллойву за плечи и повел вглубь зала. Сигрид, стараясь не обращать на себя много внимания, шёл следом.
— Не говори так, — здоровяк покачал головой. — Я беседовал с Изольтаром. Он заверил меня, что все договоренности в силе. Я знаю, что твоему слову можно верить.
— Я здесь. Разве теперь стоит это обсуждать?
— Ты прав, ты прав. Альма будет рада. А вот и она, — навстречу Жертвенным шла прекраснейшая из женщин. Сигрид едва ли видел астеру красивее и грациознее. Даже образ Мейле вдруг померк перед ней. Лицо приближающейся богини — безупречно, огромные светлые, как у всех Первородных, глаза, точеные скулы и красиво очерченные чувственные губы. «Этих губ, наверняка, желает каждый из присутствующих» — подумалось Сигриду. И теперь он позавидовал страцию. Густые, жемчужного цвета волосы украшала золотая тиара, простое изысканное платье белого цвета, открывавшее плечи и утянутое в талии, подчеркивало идеальную фигуру.
— Альма, — Ллойву склонился, и поймав руку красавицы, коснулся её губами.
— Ллойву, — отблески теплоты прозвучали в надменном голосе. — Не думала, что придешь. Говорили, ты болен.
— Ведь это наша помолвка, — улыбнулся Ллойву.
— Слухи… — Альма вежливо улыбнулась на приветствие откуда-то со стороны.
— Разве я давал повод усомниться в себе? — лукаво осведомился Ллойву.
Альма натянуто улыбнулась в ответ. И Сигрид страстно пожелал оказаться на месте страция. Но тут богиню позвали с другого конца зала, и она, ласково кивнув, уплыла прочь.
— Развлекайся, мой друг! — Тиллу похлопал Ллойву по плечу. — Мой дом теперь твой. — И отошел, чтобы поприветствовать других гостей. Ллойву оглянулся на компаньона.
— Вам бы поостыть, юноша. Цвет лица вас сильно выдает.
— Простите, — Сигрид покраснел еще больше, чувствуя, как горят уши и шея, и с каждым ударом сердца огонь разгорался все ярче.
— Ничего. На Альму многие так реагируют. Идемте выпьем, — и Ллойву направился к столам, что были накрыты у стен. У столов стояли услужливые лакеи, разливая напитки.
— Что вы будете?
— Воды, — Сигрид откашлялся. — И вам бы тоже…
Ллойву подумал и кивнул.
— Что ж, отчего нет, воды, — официант быстро налил из кувшина два бокала и поставил их на стол, следуя установленному порядку. Ллойву взял один из тонкостенных хрустальных сосудов и пригубил.
— Боги! — Раздался слева скрипучий голос, и страций тотчас повернулся. Спрятав свой стыд в бокале, повернулся и компаньон. К ним направлялась дама, на вид ещё не утратившая прелести юности, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что она просто излишне накрашена. Сигрид, забывшись, разглядывал накладные ресницы и густым слоем запудренные щеки. «Интересно, сколько ей» — подумалось компаньону.
— Господин Лир!
— Госпожа Иретти, — Ллойву отдал свой бокал Сигриду и поклонился даме.
— Ллойву… — госпожа Иретти кокетливо протянула руку для поцелуя, и страций едва коснулся губами тыльной стороны ее ладони. — Я так вас давно не видела.
— Дела…
— Я слышала. Окто. Это такое нужное дело. Вы настоящий герой!
— Я бы не стал называть это так, — Ллойву улыбнулся. — Как поживает госпожа Вия?
— Вы можете спросить и сами. Вот и она… — госпожа Иретти показала кивком головы на худоватую молодую женщину в богатом туалете, наблюдавшую за беседой из-за распущенного в пальцах веера. Вокруг дамы суетились кавалеры, пытаясь отвлечь её беседой, но она смотрела на страция и только на него.
— Ллойву, — с насмешкой произнесла женщина, и неспешно приблизилась, отмахнувшись от назойливых мужчин, нарочито медленно двигаясь. — Не скажу, что рада тебя видеть.
— Сожалею, — Ллойву поклонился и этой даме. — Не я виноват в этом странном совпадении.
— Нет, не сожалеешь. Вы, Лиры, никогда ни о чем не сожалеете. Семейка бесчестных негодяев, один Изольтар чего стоит, — госпожа Вия прикрыла раскрытым веером губы, и с изрядной долей кокетства взглянула на собеседника. Ее подруга, словно не замечая неловкости, продолжала натянуто улыбаться.
— Кто это? — женщина указала на Сигрида сложенным со щелчком веером.
— Это мой компаньон, — Ллойву принял свой бокал из рук раскрасневшегося Сигрида. — Совет посчитал необходимым его присутствие.
— Он ничего, симпатичный, — насмешливо продолжила женщина. — Для чего он тебе, Ллойву? А-а-а-а, кажется, знаю. — И добавила шёпотом. — Альма не будет против? Для нее он простоват, не находишь?
— Против чего? — невозмутимо спросил страций.
— Против твоих развлечений. Впрочем, думаю, она присоединится к вам, хотя… — госпожа Вия смерила фигуру компаньона взглядом, скривилась, — тебе, может, и сойдет, а ей нужно что-то более породистое. Этот рыжий цвет… что-то в нём есть… но на любителя, на любителя. — Сигрид покраснел еще больше после этих слов. Их что, считают любовниками? Это уже слишком!
— Я с трудом понимаю, о чем ты, но точно знаю, что про забавы ты знаешь побольше, Вия, иначе, откуда в твоих памфлетах столько интересных деталей, — губы Ллойву тронула едва заметная улыбка.
— Просто я любопытна, — рассмеялась женщина. Сигрид только сейчас обратил внимание, что эта дама не из Первородных. Осталось понять, как она попала на этот праздник. Ее волосы цвета воронова крыла, и глаза — тёмные, точно две спелые вишни. — Бери больше монет за свои услуги, мальчик. Жертвенные могут дорого платить за удовольствия, если понравишься, особенно страций. Он хорош, Ллойву? — женщина вскинула невинные глаза. Лицо Ллойву не изменилось, но что-то неуловимое поменялось в глазах. Лёд сковал взгляд страция.
— Нельзя судить всех по личному опыту, госпожа Вия. Этот юноша — медик. Он назначен моим компаньоном Советом. Если ты ищешь материал для нового памфлета, то выбрала не ту жертву. Поищи где-нибудь в домах Призрения, там же находишь своё вдохновение?…
Сигрид вздрогнул от резкого движения руки женщины, донёсшееся до него лишь движенем воздуха. Она, пылая взором, сжала сложенный веер в кулак, занесенный для удара. Ллойву стиснул свои пальцы на перехваченном запястье, улыбнулся так, что по спине пробежал мороз.
— Осторожнее, Вия, — спокойно продолжил страций, — этот удар может стоить тебе жизни, мы же не хотим, чтобы второсортные газетенки лишились своего лучшего репортера, ведущего колонку третьесортных сплетен.
— Не смей!… — прошипела женщина, — отпусти! — страций разжал пальцы, и женщина поспешила прикрыть пылающее лицо кружевами веера.
— Думаешь, тебе все позволено? — донеслось до горящих от происходящего ушей компаньона. — Все знают, кто ты на самом деле, Ллойву. Даже помолвка не спасет твою репутацию!
Госпожа Вия, пылая от гнева, удалилась. За ней, присев в формальном реверансе поспешила и ее подруга. Губы Ллойву растянулись в жесткую усмешку. Жертвенный пригубил из бокала, повернулся к Сигриду словно ничего не произошло.
— Нет никого страшнее отвергнутой женщины. Особенно, если у нее хорошая память и склонность к писательству. Впрочем, надо отдать ей должное, талант у неё есть.
Сигрид сам не свой кивнул. Ворот прилип к коже, и кажется, начал сжиматься. Слишком много влиятельных особ собралось здесь сегодня. Каждая из них могла щелчком пальцев стереть его с лица Аст’Эллота. Но, к счастью или наоборот, сегодня он был под защитой страция. Это утешало, но не радовало. Тень от его славы тяжким бременем ложилась и на компаньона.
— Потерпите, еще немного, и мы покинем это место, — успокоил Сигрида Ллойву, заметив смятение у того на лице.
— Вам надо принять лекарства, — робко проговорил Армар.
— Позже. — Ллойву оглянулся на другой конец зала, где все собрались в большую толпу. Он не спеша направился туда.
— Вот и Ллойву! — воскликнула Альма, восседавшая на одном из кресел на пьедестале, установленном в конце зала. — Айвоенсе, вот твое место… — и она похлопала по бархатному сидению рядом с собой. Ллойву со смехом сел на предложенное место, отвлекся на замечания со всех сторон, позабыв про компаньона, а Сигрид тихонько встал за спинкой, чтобы его видеть.
— Сегодня замечательный день! — из-за кресел выступил Тиллу. — Моя любимая дочь, — он кивнул на Альму, — нашла, наконец, свое счастье.
Раздались аплодисменты, переходящие в жидкие хлопки. Сигрид огляделся. Сколько хватало глаз, все пространство перед пьедесталом было заполнено иллоями в дорогих нарядах. Мужчины, женщины с надеждой и восторгом смотрели на возвышающуюся над ними пару молодых. Сегодня, и вправду, здесь был весь высший свет. Столько богато одетых особ он еще не видел за свою жизнь.
— Никто не поспорит со мной, что это самая красивая невеста на Астэллоте, — и снова аплодисменты, похожие на приливную волну.
— Она моя гордость, — Тиллу поднял бокал, обернулся к молодым. — Вы оба мне дороги! Но моя дочь для меня дороже! — здоровяк с лукавой улыбкой поднял палец. — Береги ее. Не заставляй грустить…За вас! — И Тиллу опрокинул весь бокал с искрящимся вином себе в рот. Гости дружно закричали, каждый что-то свое. Случился громкий и невнятный гомон. И зазвенели бокалы.
— Вина! — рассмеялась невеста. Ей тот час подали хрустальный кубок. — Ллойву тоже! Милый, ты просто обязан выпить! Это же Айвоенсе! — Кто-то вручил до краев наполненный вином бокал и жениху. Сигрид протолкался вперед, зашел сзади из-за кресел и быстро поменял бокал с вином на бокал с водой. Кто-то несогласно загудел, но, поскольку Ллойву не отреагировал, несогласные быстро замолчали.
— За нас! — невеста вскочила и подняла высоко бокал.
— За нас! — Ллойву улыбнулся и также поднял свой сосуд. Альма повернулась и поцеловала жениха в губы долгим страстным поцелуем. Воздух буквально взорвался приветственными криками, переходящими в мелодичный звон легко касающихся друг друга бокалов.
— По случаю помолвки, ритуал Айвоенсе пришлось упростить — чересчур громоздко уж, извините, будем следовать духу времени, — продолжил здоровяк, — я приготовил подарок. — Он, не глядя, протянул руку назад, и в нее тотчас был вложен бархатный ларец. Счастливый отец приоткрыл крышку ларца и подался вперед, к невесте.
— Боги! Отец! — Альма прижала пальцы к губам. — Они прекрасны!
— Эти браслеты пока отпираются и их можно снять! — рассмеялся Советник. — Но вскоре их соединения срастутся навечно. Как и ваш союз! — Толстяк повернулся с открытым ларцом к женщине, одетой почти так же как невеста и удивительно похожей на неё, но много старше. Плечи ее покрывал тончайшей работы платок, невесомой паутиной льнувший к изгибам тела. — Дорогая Сильвана, одень нашей дочери обручальный браслет.
Женщина любезно улыбнулась и тонкими пальцами выудила из бархатного гнезда серебряный браслет тончайшего плетения с молочными камнями. Альма с трепетом протянула руку. Госпожа Гайо плавно застегнула браслет на изящной руке. Кружево стального плетения, словно живое сжалось, прильнув к молочной коже.
— Ллойву? Твой отец делегировал мне твое посвящение, — и Жертвенный тоже протянул руку. Сильвана Гайо передала второй браслет мужу, и Советник защелкнул браслет на правом запястье жениха. Серебряная паутинка тотчас прижалась к коже, плотно ее обхватив. Рука Советника скользнула по кисти, и задержалась на ней.
— Они с альмаринами, заметь. Самые чуткие камни. Надеюсь, ваш союз будет также прочен, как Аст’Эллотское серебро.
— Прекрасная работа, — кивнул Ллойву. Невеста протянула руку, чуть подняв ее, чтобы все могли видеть изящное запястье, охваченное тонкой паутиной, а жених приложил к нему свое. Пальцы, нехотя, сплелись между собой. Меж серебряными линиями проскочили белые и синие искры. Камни вспыхнули на долю секунды, словно волна пробежала по тонким нитям обручальных браслетов и угасла. Толпа восторженно заревела.
— Айвоенсе! Теперь вы обручены, милые мои! — воскликнула Сильвана. — Мы с нетерпением будем ждать вашей свадьбы!
Сигрида толкали со всех сторон желающие подойти поближе. В водовороте тел едва ли можно было блюсти свои обязанности, и компаньон отступил подальше. Кто он такой, чтобы влезать там, где ему не место? Только теперь он понял, как далёк от всех них.
— Я хочу, чтобы все выпили за мою дочь! Нет более прекрасной и утонченной невесты на всем Астэллоте! — услышал Сигрид разносящийся над толпой голос Тиллу. — Ты согласен, дружище?
— Без сомнений, — кивнул Ллойву.
И снова переливами разнесся хрустальный звон бокалов, соглашаясь со сказанным. Лакеи сновали между гостями, подливая вина. Смех и гомон заглушали все прочие звуки. Сигрида оттеснили к стене, он потерял страция из виду.
— За тебя, Ллойву! Самый завидный жених Астэллота! — хохотал хозяин дома. — Много ли сердец разбилось сегодня? Надеюсь много!
В толпе громко засмеялись шутке. Тонко пели бокалы, играл приглашенный по случаю оркестр. Вся эта какофония порядком выматывала. Сигрид вытягивал шею, стараясь увидеть страция, но бесполезно. Компаньона безнадежно оттеснили к стене, затолкали плечами.
— Танец! — закричал кто-то.
— Давайте танцевать! — вторила невеста. И к высокому потолку вознеслись первые аккорды свадебного вальса. Гости расступились к стенам, освобождая место. Сигрида прижали еще сильнее, толкнули плечом, наступили на ногу, даже не извинившись. Ллойву склонился в поклоне, приглашая невесту на танец, и они вдвоем закружились в медленном вальсе. Сигрид выглянул из-за спин стоящих гостей. Несколько аккордов, и к молодым присоединились еще пары. Вскоре весь зал танцевал и двигался, следуя за музыкой. Теперь, когда все разошлись, и толпа поредела, Сигрид прекрасно видел молодых. Среди всех гостей это была, пожалуй, самая красивая пара. Альма с изяществом отставляла руку, и кружилась, ведомая партнером. Платье красиво облегало стройную фигуру, жемчужной пеной клубилось у ног. На Альму Гайо можно было любоваться вечно, и если бы Сигриду дали выбор он, да, он бы выбрал её, вечное служение у ног богини. Сигрид не заметил, как прошел следом за молодыми до другого конца зала. Музыка смолкла. А с ней развеялось и волшебство. Компаньон вспомнил, для чего он здесь. Ллойву поклонился снова, благодаря партнершу за танец. Оркестр заиграл что-то веселое. Сигрид, не смущаясь уже, протолкался к молодым.
— Господин Лир….
— Ах, да. — Ллойву с сожалением поцеловал руку партнерше. — Я ненадолго, дорогая. Развлеки себя танцем.
Альма скользнула презрительным взглядом по фигуре компаньона, но ее тот час увлек танцевать другой кавалер. Ллойву отошел в сторону, вытер платком пот со лба.
— Вы пропускаете время приема лекарств и у вас режим, помните?
— Помню, — кивнул Ллойву. Лицо его незначительно покрылось потом, а глаза чуть потемнели. Сигрид вспомнил инструкции. Время дать страцию отдых.
— Ллойву! — какая-то дама, не спросясь, повисла у него на шее.
— Милле, — Ллойву, смеясь, отстранил от себя пахнущую вином и дорогими духами женщину. — Какими судьбами?
— Помолвка брата, разве это не повод? — улыбнулась Мильен. Ее платиновые волосы заплетены в толстую косу, украшенную тонкими серебряными нитями с нанизанными на них цветами тончайшей работы. А черты лица настолько походили на лицо стоящего рядом страция, что можно было заподозрить в них близнецов. — Меоке тоже будет. Позже.
— Я не видел тебя, понадеялся, что не придешь.
— Я все время рядом, братец, слежу за тобой, — расхохоталась Мильен.
— Не сомневаюсь. Отец тоже здесь?
— Нет, он сказал, что работает, не сможет прийти. Ты же знаешь…
— О, да.
— Не сердись. Так даже лучше, не так ли?…Учитывая, что вы готовы вцепиться друг другу в глотки при встрече, как два цепных пса…Ав — Ав…
— Благодарю, сестрица. Твое сравнение, как всегда, выше всех похвал… — Ллойву прижал девицу за талию, коснулся губами ее волос.
— Я любя. Ты не можешь обижаться, — Милле с интересом оглядела компаньона. — Как твое здоровье, кстати. Ты не ответил на письмо.
— Поэтому я отвечу тебе лично. Все в порядке. Скоро вернусь к работе.
— Отец говорил о тебе, — дама надула губки.
— Да, он тоже прислал мне письмо.
— В нашей семье бумаге доверяют больше чем словам, — расхохоталась астера.
— Прости, Милле, мне нужно отлучиться ненадолго.
Дама сделала вид, что нахмурилась, но потом, потеряв интерес к разговору, с хохотом убежала танцевать. Музыка стала громче, но шум гомонящей, смеющейся толпы все равно ее заглушал.
— Это Мильен. Моя единственная сестрица, — представил Ллойву с опозданием. — Немного ветрена, но в целом можно её не бояться.
— Где здесь вы можете спокойно отдохнуть? — нервно спросил Сигрид, шум и высокородное соседство порядком изводили его в этот вечер.
— Думаю, в библиотеке. В этом доме самое спокойное место — там.
— Идемте, — Сигрид поднял свой чемодан, словно призывая его в свидетели.
Ллойву кивнул и повел компаньона из шумного зала.